Чтение 31–й страницы книги ~Акванавты~

ему заменила морская вода, насыщенная кислородом и органическими
веществами. Возможно, он и создавался с целью использования в какой-нибудь
биомашине для исследований океанских глубин. Возможно, он был даже оснащен
плавничками-ресницами. Но ползать на обломках эйратера скоро наскучило. К
тому ж, привыкший к оживленным сутолокам в громадных лабораториях, он
тяготился безлюдьем. Поразмыслив своими синтетическими извилинами, он
решил раздобыть себе что-нибудь вроде ездового коня. Выбор пал на
кальмара. Полонив детеныша гиганта-архитевтиса, супермозг "Лотта" каким-то
образом связал себя и развивающийся мозг кальмарчика нейронными канальцами
едва ли не на уровне синапсов. Своеобразный симбиоз живого с
синтетическим. Кальмар "умнел" буквально не по дням, а по часам, таскал
наездника по океанским безднам, и оба были довольны. "Наездник" перестроил
нервный аппарат "коня" по своему подобию, однако в зеркально отраженном
виде, отдал ему все знания, опыт, перелил, образно выражаясь, всю
информацию из своих хранилищ в чужие, и, самое главное, _передал ему свою
индивидуальность_. Это и была та самая _ошибка_... Кракен превратился в
мыслящее, но глубоко несчастное существо...

- Грэг, - окликнул меня Болл. - Ты, кажется, решил переделать вопрос?

- Вопросов не будет. Наоборот, я собираюсь кое-что посоветовать
кракену.

- Вот как! - изумился Болл. - Сыщики-гангстеры нам никогда не простят,
если мы не выпотрошим до конца говорящего спрута.

- Он уже так выпотрошен, что мне его становится жалко. Я хочу его
успокоить. Или убить... Смотря, как он отреагирует на мой совет.

- Грэг, я должен подробно записывать все, что сейчас происходит. Это
очень любопытная вещь для науки.

Я прилепил последнюю букву и вытер пальцы.

- Пиши, Свен. Диктую. "Не обманывай себя: теперешнее состояние
необратимо".

Динамики выдали несколько знаков и смолкли.

- Ну, что там, Свен?

Молчание.

Я обернулся. Болл снимал с настольной лампы затемнение. Наконец,
ответил:

- Ничего. "Я ушла" - и больше ничего.

- Как ушла?

- А вот так и ушла. Пора бы знать, что женщины не любят опрометчивых
советов.

- "Бездна-Д-1010", вызываю на связь. Я - "Волна", я - "Волна", вызываю
на связь. Прием...

Я подошел к микрофону. Взял. В руках - неприятная дрожь.

- Я - "Бездна", я - "Бездна"... "Бездна-Д-1010" слушает "Волну".
Прием...

- Доброе утро, ребята! - бодро приветствовал нас голос Дуговского.

Я с тоской посмотрел на залепленный буквами акварин и дернул рубильник
внешнего освещения. На фоне вспыхнувшего жемчужного зарева черные буквы
казались траурной вороньей стаей.

- Доброе утро, шеф. Что нового? Прием.

- Четыре года назад "Ладога" совершала спецрейс из Ленинграда в
Мельбурн, имея на борту контейнер для транспортировки биоаналоговой
системы "Сенсолинг-4". Кроме сопровождавшей контейнер группы научных
работников, на эйратере находился руководитель отдела высшего
моделирования Александр Кером...

У меня зарябило в глазах, ноги подо мной ослабели, и я вынужден был
сесть в кресло. Больше я не слушал Дуговского. Я вспомнил...

...На песчаной дорожке колыхалась теневая сеть тополиной листвы. Парк
наполнен мириадами летающих пушинок. Без устали кружатся, кружатся,
сбиваясь в рои и сугробы, срываются с места вдогонку за легким капризным
хозяином-ветром, несутся куда-то, не зная зачем.

Я снимаю пушинку у Лотты с волос и сдуваю в общий хоровод.

- О чем ты думаешь, Лотта?

Помедлив, отвечает:

- О тебе, о себе... О нас с тобой. И еще немножко об отце.

Вздохнула... Она всегда почему-то вздыхает, когда говорит об отце.

- Ты сегодня поссорилась с ним?

Молчит. Значит, поссорилась.

- В институте?

Кивнула. Значит, расскажет.

- Понимаешь, Игорь, у него опять неудача. Как только биоаналог - так
неудача...

- Если дело касается биоаналогов...

- Нет, нет, погоди! Я и без тебя знаю, что бионетика топчется в этих
вопросах на месте. Но отец предполагает, что только он и Алан Чэйз из
Мельбурна близки к решению этой проблемы. Сегодня он предложил мне стать
прототипом своей пятой системы.

- Но ты, я вижу, не согласна, - рассеянно заметил я.

Меня удивительно мало волновали проблемы бионетики даже мирового
значения. Особенно сегодня, когда пушинки тихо садились на волосы Лотты.

- Да, я отказалась. Они так страшно молчат...

- Кто?

- Биоаналоги. После наложения матрицы прототипа они почему-то
замыкаются в себе и отказываются выполнять задания экспериментаторов.
Может быть, оттого, что они начинают чувствовать себя живыми? Отец
говорит, что это неправда, что искусственный мозг остается просто машиной,
но я уже не верю ему... Мне кажется, что сенсолинги - так называет их отец
- это совершенное подобие живого мозга. Три года назад с меня сняли
матрицу для сенсолинга номер четыре... Сегодня я хотела взглянуть на него,
однако отец решительно воспротивился. И я не знаю, чем объяснить...

Я посмеялся над страхами Лотты и закрыл ей рот поцелуем...

- Прием, прием... - выкрикивал Дуговский. - "Бездна", почему не
отвечаете? "Бездна"... - Прием...

- Конец передачи! - крикнул я и ударил по клавишам.

Подбежал к акварину и с силой смахнул пропитанные глицерином буквы.
Едва взглянул поверх пустынного дна, бросился к пульту.

Это было последнее, что я отчетливо помнил на станции...

Микрофон раскачивался перед лицом, как воротник огромной кобры. Быть
может, это не он раскачивался - я сам. Раскачивался и кричал. Дрожал от
крика, безумствуя горлом:

- Лотта-а-а, верни-и-сь!!! Лотта!!! Лотта-а-а!..

И все нашаривал пальцами регулятор громкости.

- Лотта-а! Лотта-а-а!!! Верни-и-сь!!!

Кажется, плакал.

Болл поволок в каюту. На диване я, уткнувшись в подушку, утих. А где-то
внутри - раскатами:

"Ло-о-о... Го-го-о!!! Вернн-и-и-сь... Го-го-го!!!"

Вскинулся пружиной, выскочил в салон. И - прямо в люк... Сорвал одежду,
растерзал пакет... Давление вминает ребра.

Вода освещена прожекторами. Кружатся, точно хоровод огней. И Манты
кружатся - пушинки тополиные... А я, как сорванный кленовый лист, падаю в
темные бездны. И вокруг грохочет, не утихая:

"Лотт-а-а-а!!! Верни-и-и-сь!!! Ого-го-о-о!!!"

Будто бы голос Болла слышу. Не будто бы, а реально. Говорит кому-то:

- Ничего страшного, за него я спокоен. Заработался, двое суток не спал.

Ему резко ответили:

- Я врач, и в ваших советах, мистер Болл, совершенно не нуждаюсь. - И
кому-то другому, тоном ниже, но повелительно: - Перенести больного в
изолятор!

- А я сказал: оставьте здесь! И улетучивайтесь из моей каюты!

Молодчина, Свен! По-товарищески...

Я открыл глаза и, свесив ноги с койки, сел. Значит, он приволок меня в
бункер, сделал усыпляющий укол и поднял в мезоскафе... Ну что ж, как будто
бы правильно. А вот и Дуговский... Я поднялся навстречу.

Дуговский обнял меня и, не обращая внимания, на присутствующих, потащил
из каюты. Где-то крикнули:

- "Роланд" подходит!

Все заторопились на корму.

Люди что-то кричали и махали огромному белому кораблю. А я стоял и, не
отрывая глаз, смотрел себе под ноги. На аккуратно сложенные щупальца и
неживые тусклые глаза...

Кто-то сказал:

- Сегодня утром загарпунили. Всплыл под самым бортом. Тонны полторы -
не меньше...

Я опустился на колени и погладил холодную, скользкую руку гиганта.

- Это он... - сказал подошедший Болл.

Нас обступили.

- Интересуетесь? - спросил высокий синеглазый человек. - Хороший
экземпляр. Препарировать будем.

Болл крепко держал меня за запястье.

Я высвободил руку, поднялся. Сказал синеглазому:

- А мозг постарайтесь не повредить. Передайте его в Ленинградский
институт бионетики, Керому. Это мозг его дочери... Очень любопытная вещь
для науки.

Повернулся и пошел прочь.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА