Чтение 32–й страницы книги ~Акванавты~

Отпуск я решил провести в Ленинграде. Хотелось посетить знакомые и
очень памятные мне места. Рисовал в своем воображении, как я, уставший от
одиночества, растворяюсь в толпе счастливых собственной жизнью людей, ни с
кем не заговаривая, не встречаясь, бреду по набережным, мостам и
проспектам, перечитывая строки архитектурных поэм огромного и всегда
необычного города...

Однако отпуск начался по-другому. В первый же день мой гостиничный
номер был атакован отрядом наших и зарубежных корреспондентов. Я отправил
Керому ампулы от регистраторов сенсолинга, сопроводив посылку запиской с
кратким перечнем обстоятельств находки, и переехал в загородный кемпинг.
Но тайна моего нового убежища была раскрыта журналистами так быстро, что я
пожалел: напрасно не принял приглашение Болла провести отпуск вместе с ним
на безлюдных озерах северной Канады. И совсем неожиданно в кемпинге
появился Кером.

Я вышел из палатки, повесил у входа табличку "Свободно". Обернулся и
увидел его, идущего по хвойному насту, поставил у ног саквояж, подождал. У
меня в кармане был билет на самолет в Варшаву, до отлета оставалось три
часа.

Кером приближался неторопливо, прихрамывая. Высокий, как всегда
респектабельный, с горделивой осанкой. Ослепительно белый костюм, белая
шляпа и неизменный светло-розовый галстук. Пристальный взгляд серых
внимательных глаз, седина на висках, загорелые скулы... Обнял меня, тяжело
навалившись грудью. Сказал:

- Прости, мой мальчик. Я за тобой. Самолет на Варшаву сегодня уйдет без
тебя.

Я смотрел в его по-стариковски жесткие усталые глаза. Хотел и не мог
ничего возразить...

- Мы занимаемся этим не ради праздного любопытства, - говорил Кером,
вышагивая по голубому ковру своего кабинета. - Мы уверены, что поиски
молекулярных основ овладения процессами старения человеческого организма
вообще, и мозга в частности, дадут эффектный результат. Исследования
последних лет позволяют ожидать крупных событий в этом секторе знаний. Нам
удалось вырвать... да, вырвать проблему старения мозга из области эмпирики
и поставить ее на прочную фактическую основу. Изучение вредных возрастных
изменений мозга на всех этапах его индивидуального развития, поиски
средств, могущих влиять на этот процесс, - генеральная линия нашего
института...

По-утиному звонко закрякал гудок вызова. Кером нажал клавиш селектора:

- Алевтина Ивановна, предупредите сотрудников, что я очень занят.

- Александр Карлович, - возразил женский голос. - Прошу извинить, но в
приемной вас дожидаются гости из Англии. Профессор Мерих...

- Виноват, - перебил Кером. - Миллиард извинений, но даже для Мериха я
сейчас не мог бы сделать исключение. Придумайте способ занять англичан на
тридцать-сорок минут. И отключите, пожалуйста, все мои телефоны...

- Так вот, - продолжал Кером, глядя куда-то в пространство поверх моей
головы, - именно ради этой гуманной, благородной цели мы вынуждены
создавать в своих лабораториях биоаналоги мозга реально существующих
людей...

- Да, - сказал я. - Существуют живые люди и существуют гуманные цели. И
еще существуют средства для достижения этих целей. Кто дал вам право
выбирать средства, руководствуясь лишь собственными, возможно, неверными
соображениями?

- Никто. Занимаясь этой проблемой, мы вторгаемся в бездну неведомого,
идем впереди собственных знаний. Идем иногда почти вслепую. Естественно,
правовой аспект наших исследований пока скрыт в тумане неведения. И если
не считать философских концепций, поступающих из ведомства научной
фантастики, мы не представляем себе, какая система общечеловеческих
взглядов утвердится по результатам наших работ.

Он прав... К сожалению, наверное, прав...

- Результаты ваших работ уже ощущаются даже на дне океанов. Вас это не
настораживает?

- Очень волнует. Мы получили доказательство того, что биоаналоги
организованы на порядок выше обычных моделей мозга, построенных на
белковой основе. Кто мог предполагать, что они способны проявить такую
самостоятельность в действиях!

- Иными словами, случайно вы создали нечто такое, что выходит за
пределы вашего разумения.

- Положим, не совсем случайно... Как это часто бывает в науке,
отвоеванные в борьбе с неведомым крупицы знаний не только не становятся
решением проблемы в целом, но расширяют и углубляют ее. И даже открывают
перед исследователями одну или несколько новых проблем. Вдруг выясняется
способность биоаналогов самостоятельно передавать заложенную в них
информацию другим белково-мозговым системам!.. Мы это обязательно
используем.

Я вздрогнул.

Возбужденно лавируя между разноцветными мягкими креслами, Кером
нечаянно задел и опрокинул одно из них - белое. Быть может, Лотта любила
сидеть именно в нем...

- Вы, - сказал я, - уже собираетесь использовать то, чего еще не успели
толком осмыслить. В таком случае, будьте готовы к тому, что я постараюсь
вам помешать. Я подниму на ноги мировую прессу и заставлю ее дебатировать
этот вопрос. Думаю, общественность планеты заинтересуется тревожными
предупреждениями очевидца. Вы правы возразить, что закрыть уже открытое
невозможно. Но это и не входит в мои намерения. Просто я хочу, требую,
умоляю: не забывайте хорошенько обдумывать и обсуждать возможные
последствия ваших чудовищных экспериментов. Во имя памяти вашей дочери,
Кером.

Я поднял кресло и поставил на прежнее место. Кером, казалось, о чем-то
думал, глядя себе под ноги. Внешне он был спокоен. Но крылья ноздрей его
орлиного носа нервно подрагивали.

- Ты и я, - сказал он, - мы оба потеряли самого близкого нам человека.
Не знаю, кому тяжелей, тебе или мне... Я стар, мой мальчик, и уже не
дождусь решения проблемы долголетия. Однако пока я дышу, не оставлю эту
работу - дело всей моей жизни. Не мог бы оставить, даже если б хотел, и
ты, конечно, понимаешь, почему... Моя работа перешла в такую стадию, когда
необходим расширенный эксперимент. Да, с участием человека. Этим человеком
буду я, потому что эксперимент может окончиться для подопытного мозговой
катастрофой... Нет, нет, помолчи, дай мне сказать все до конца.
Математические и белковые модели в этом отношении не могут соперничать с
живым человеческим мозгом, и пусть мой маленький секрет останется строго
между нами... Так вот, во имя памяти Лотты я предлагаю союз. И даже шире:
во имя идеи.

- Это будет странный союз... Я не враг вашим идеям, но то, что я
сказал, остается в силе.

- Ты сказал: "Обдумывать и обсуждать последствия"... Много ли проку,
если обсуждать и обдумывать будут сами экспериментаторы? Почти никакого. В
науке работает много горячих голов. Вроде моей. Ты прав, назревает
необходимость как-то согласовывать направленность наших экспериментов с
общечеловеческой моралью. В связи с этим предвижу возникновение новой
научной дисциплины. Я бы предложил назвать ее "этической эргономикой".
Дисциплина, надо прямо сказать, эвристическая...

Я слушал Керома со все возрастающим удивлением. Он совершенно очевидно
подсказывал мне путь к практической реализации того, что стихийно зрело в
моей голове. В замкнутый круг лабораторных исследований подключаются
звенья эт-эргономики. Это отдушина, через которую узкоспециальная идея
подготавливаемого эксперимента становится достоянием самой широкой
общественности, фокус, в котором сосредоточиваются мнения, отклики и
пожелания относительно этики этих идей. И, наконец, это авторитетный
орган, которому предоставляется право последнего слова для этической
характеристики того или иного научного замысла. В заключение Кером сказал:

- Я развиваю эту мысль не потому, что считаю этический контроль над
моими работами приятной необходимостью. О нет, я преследую другую цель.
Становится понятным, что научный прогресс в области моих исследований без
дальнейшего развития пока еще однобокой человеческой морали просто
невозможен. Близится время, когда мы будем в состоянии искусственно
создать сложноорганизованное живое существо. К сожалению, эта перспектива
шокирует не только дилетантов. Даже в среде ученых процветают враждебные
настроения. Я очень надеюсь, что эт-эргономика, занимаясь вопросами
этического планирования наших работ, тем самым будет способствовать
возникновению и утверждению новой человеческой морали. Как видишь, я, не
колеблясь, готов отдать в руки наших оппонентов довольно грозное оружие. И
мы - я имею в виду бионетиков - заранее честно предупреждаем, что
собираемся использовать это оружие в своих целях. Игра в открытую. Будущее
покажет, кто победит. Лично я не сомневаюсь в исходе поединка.

Ну это еще неизвестно, подумал я. Вслух сказал:

- Спасибо за лекцию. Ваша откровенность пригодится мне в сегодняшней
беседе с журналистами. Эт-эргономика, этический контроль... Очень неплохая
идея!

- Своевременная, - подтвердил Кером. И неожиданно добавил: - А первым
эт-эргономиком в штате нашего института я хотел бы видеть тебя. Блюститель
старой человеческой морали и основоположник новой... Каково!

- Меня - эт-эргономиком?..

- Да, именно тебя. Соглашайся. - Кером невесело улыбнулся. - Более
удобного случая свести счеты с бионетикой не представится.

- Хорошо... я подумаю.

- И последнее, - сказал Кером. - Прежде чем ты уедешь в Варшаву, я
просил бы тебя составить подробный письменный отчет о твоих наблюдениях за
поведением этого... ну... разумного кальмара, что ли. Возможно, мне
понадобится этот материал для разработки плана нового эксперимента.

Ну вот, подумалось мне, эт-эргономика, где ты?..