нишу. Мне предстояло осмыслить результаты своих наблюдений и прийти к
каким-то определенным выводам. Результат: голубое свечение выше уровня
гравитационных помех. Вывод: добиться изображения можно путем мгновенного
чередования верхнеэтажных комбинаций. Но это - отчаянный шаг. Нейтриггер
может выйти из строя...
разницы. На чем основаны твои предположения?
про курочку рябу. Это ему за те пять миллионов шаров.
Н-да... С одной стороны - заманчивая перспектива получить нейтринную
гелиограмму, с другой... Слишком рискованный вариант.
пожалуй, хватило бы безрассудства провести эксперимент и без согласия
Веншина.
снимок... В общем, действуй.
Мне предоставили право собственноручно искалечить нейтриггер, и я был
ужасно горд. Веншин не стал отягощать меня своим присутствием во время
опыта, и я был благодарен ему. Он мне доверял. Оставалось получить
неуловимое изображение и зафиксировать его. Сущий пустяк! Однако я
приходил в отчаяние от мысли, что расчеты мои, в конечном итоге, могут
оказаться недостаточно верными...
восемь, пять... стоп! Включаю нейтриггер: раздается густой, приятный для
слуха звук "баум", словно кто-то дернул басовую струну. В глубине экрана
вспыхивают голубые зарницы. "Клик-клак, клик-клак", - торопливо защелкали
отметчики времени, и снова это глубокое, волнующее "баум"... Блики
застывают на первом делении от нуля. Дальше - неизвестность. Каждую
секунду может последовать взрыв. Ощущаю на своем лице капельки холодного
пота. Экран на мгновение темнеет и вдруг - "баум" - разливается широким
озером сверкающей голубизны. Проступили синие тени... И я увидел ядро!
резец внимания оставил в памяти изумительно четкий, яркий след
неповторимой картины. Солнечное ядро не было просто круглым, как
представлялось мне раньше. Ядро плазменного гиганта скорее напоминало
какой-то странный плод в сморщенной кожуре, усеянной большими,
крючковатыми шипами. Многие шипы были уродливо длинны и достигали границ
фотосферы. Выше и ниже экваториальной области солнечного шара шипы
вытягивались длинными усами, плавно загибаясь, и, по-видимому, опоясывали
ядро замкнутыми обручами. На северном и южном полюсах усы расслаивались на
тонкие, едва заметные волокна. В центре ядра можно было разглядеть неясные
контуры какого-то сгустка. Теперь я остро пожалел, что рядом со мной нет
Веншина. По крайней мере он бы понимал, что видит... Экран погас, и я
ощутил слабую судорогу взрыва. Вот и все. "Клик-клак, клик-клак", -
беспечно щелкали отметчики времени, но теперь бесполезно было ожидать
рокота басовой струны; я знал: в нижнем отсеке уже нет ничего, кроме
осколков нейтриггерных трубок.
добычу - кассету с изображением солнечного ядра. Навстречу, смешно
загребая руками, плывет блестящая колба с "начинкой". Начинка, разумеется,
Веншин. Я протягиваю ему кассету, он хватает ее и нелепо балансирует,
пытаясь развернуться в узком туннеле. Я со смехом беру его за рожки антенн
и плыву вдоль туннеля, проталкивая Веншина "ногами" вперед. При этом мы
обмениваемся совершенно невразумительными возгласами.
нейтринного эксперимента. И без того ясно, что участникам этой затеи
отнюдь не поздоровилось.
оптического модулятора, мы наблюдали удивительное явление: на пылающем
фоне появились продолговатые темные сгустки, похожие на перистые облака. Я
высказал опасение, что на поверхности Солнца, по-видимому, что-то
происходит. Веншин молча разглядывал эти странные движущиеся полосы.
Они свободно парят в пространстве.
облака заметно увеличились в размерах. Темные языки-полосы занимали теперь
почти половину экрана. На корабль надвигался неведомый шквал.
быстро перемещались на поверхности зеркального цилиндра, в стеклянных
сотах призматических устройств загорались разноцветные блики.
нобелий, фермий, берклий, кюрий, америций... Целый ряд трансурановых
элементов! Криптон, ксенон, радон... Странно, эти пылегазовые сгустки
почти не содержат в себе водорода и гелия!
систему. Яркость увеличилась, и мы увидели, что во многих местах сквозь
темную пелену просвечивало кроваво-красное зарево.
увидел силуэт командира. Свет из туннеля освещал его сзади, преломляясь в
прозрачной толще полускафандра, отчего фигура командира казалась
окруженной газовым пузырем.
опустился над пультом. Невесомость, которая заставляла нас с Веншиным
болтаться на привязи, придавала движениям Шарова завидную грациозность.
спектрографа.
и пыли невелика. Относительно невелика и наша орбитальная скорость. Я
полагаю, защитное поле "Бизона" легко пробьет коридор...
теоретическое обобщение способно так быстро и так наглядно перевоплотиться
в зрительный образ. Веншину в этом отношении повезло. Казалось, корабль
падает в исполинский колодец с гладкими, розовато-зеркальными стенами,
уходящими в лучезарную перспективу. Где-то в бездонной глубине колодца на
фоне солнечного пожара лениво ворочались клубы темных, бесформенных масс.
Впереди, чуть левее, проступили расплывчатые контуры двух громадных
треугольников серебристо-пепельного цвета, идущих параллельным курсом.
"Бизона".
суждение Веншина устраивало его больше, нежели мой романтический домысел.
видели обычную картину: яростное клокотание плазмы...
скопления "солнечным пеплом". Он совершенно серьезно предложил мне
разработать гипотезу, объясняющую природу пепловых полей.
Сначала мне показалось логичным предположить, что солнечный пепел - это
остатки крупных протуберанцев. Веншин легко опроверг мои доводы и
посоветовал внимательнее изучить полученные нами спектрогелиограммы.
Главное в этом.
разрозненных данных в единое целое, осмыслить их тесную взаимосвязь. В
цепочке моих рассуждении явно не хватало какого-то мелкого, но очень
важного звена...
проверку системы управления "Бизоном". Сняв стенки пультовых покрытий, они
самозабвенно ползали на четвереньках, разглядывая светящиеся стены
комплексных блоков, то и дело втыкая в специальные гнезда многоштырьковые
колодки контрольных приборов. Веншина в салоне не было: он ушел на вахту в
смотровой отсек.
корабля. Такими губками центр предупреждает о том, что требуется
дополнительный расход энергии на усиление защитного поля. Акопян и Шаров
прыгают в свои кресла за пультом, некоторое время изучают показания
приборов, о чем-то переговариваются. Затем Шаров включает аппаратуру связи
и говорит в телефоны:
смотровой отсек и вернуться в салон.
возвращаюсь к столу. Протонная атака... Вот оно!
варианты заданных программ, я через несколько часов смог представить
Веншину окончательный вывод. Теперь я мог гордиться простотой и изяществом
Каргалов Вадим
Березин Федор
Жюль Верн
Каргалов Вадим
Акунин Борис
Сертаков Виталий