открыл по семиконечникам огонь из уставных скварков и семиконечники
разбежались. Несколько человек побежали вправо, к зарослям змеиного дерева,
а двое - влево, но тоже к зарослям змеиного дерева, потому что в тех краях
Экапамира никаких других пейзажей, кроме снега и зарослей змеиного дерева, в
наличии просто нет.
неохотно, да и потом из той парочки, что побежала влево, один семиконечник
был женщиной. Это странно, что среди семиконечников оказалась женщина, но
такая уж у Анатоль Максимовича была история, и теперь уже никак не узнать,
почему это женщина в компанию семиконечников затесалась.
они и подстрелили. Подстрелили нечаянно и не насмерть - пожгли ногу. Женщина
упала и тогда тот, кто с ней убегал к змеиным зарослям, тоже остановился и
даже подбежал к ней и склонившись, над ней стоял. И тогда все остальные
семиконечники тоже остановились.
того, как их женщине пожгли ногу, но они остановились и пошли к женщине. Там
их и взяли.
расстреляли, потому что нам некогда было с ними возиться - нас ждали.
в своем рассказе благополучно до конца добирался.
протестом возражал Тиму.
стал рассказывать про них, а потом вообще перешел к другой истории - "Как
Мой Помощник Отдавал Честь". Сбившись в середине и здесь - а это всегда
бывало с Анатоль Максимовичем, он перескочил еще куда-то. После пяти-шести
историй, так и не добравшись до Планеты, Где Все Можно, он стал меняться. У
него сильно покраснела физиономия и это был первый признак того, что скоро
начнется драка. Тогда Тим сказал:
злобы запыханным. - Не видишь, я говорю!
соображающих, посмотрел, словно прицелился, и рот при том перекособочил.
напротив, до невозможности рассудительным. - Ты, пап, когда пьешь, под конец
звереешь и никому от этого ничего приятного нет.
Максимович.
очень похожая на подвыдохшийся аккумуляторный кристалл, которые вот уже
пятьдесят, если не все сто, лет выпускает наша энергетическая
промышленность. Но это, конечно, был не кристалл. Тим не позволил бы себе
так подло шутить с собственным отцом.
пока не застряла в огромной щели.
обязательно нехорошо получается - мы так здорово всегда начинаем, а под
конец обязательно деремся. Ну прямо закон природы. А таблетка эта - ты
слушай, слушай, пожалуйста! - она не то чтобы там снотворная или
успокоительная, она умиротворяющая. Она бешеного ханурга в ласкового котенка
превратить может.
Услышав предложение Тима, он на время позабыл гнев, потому что в нем
проснулся исследователь.
таблетку разглядывать. Потом с сожалением вздохнул.
не действуют. Чего только в жизни не перепробовал - все зря. Не берут они
меня. Маленькие какие-то.
выпил. Я знаю. Это в лечебницах на самых буйных испытывали. Креопаксин,
слышал?
дальше-то будет?
злобу в себе почувствуешь. Даже для верности две возьми. Ты их глотаешь и мы
мирно продолжаем нашу с тобой беседу. И тебе хорошо, и мне.
злиться. В глазах, сквозь пьяную бычью тупость, просверкнул интерес. Ребенку
показали игрушку, подумал Тим злобно, потому что он тоже опьянел и потому
что он был сын своего отца.
слизнул их и задумчиво проглотил.
приставал к отцу с одним и тем же идиотским вопросом: "Ну, как? Что
чувствуешь?".
бродил по темной квартире, заросшей волокнами грязи. Он непрерывно что-то
шептал себе под нос, и жестикулировал, и утыкался лбом в холодное стекло, за
которым тянулись однообразные серые постройки жилого квартала.
слышно было, как шипит его стерва.
и не понял, зачем звонил. У него жутко болела голова и во всем теле
чувствовалась непроходящая мерзость. Он просто позвонил и все. Потому что
снял трубку. А Тим расчувствовался.
придешь? День рождения все-таки.
неделе не разговаривали.
моментально уснула, и неудобно было лежать, и минут через пять он сказал,
выпрастывая из-под нее руку:
Аккумуляторной Батареи для ежедневного дружеского времяпрепровождения. - Ты
не знаешь, где вегикел хороший достать?
Ты его сделай. Вон же мастерские у нас, и инструмент всякий, и материалу
навалом. Если у кого золотые руки, за день смастерить можно.
получал. И очень об том тоскуешь. Я так чувствую, Боб.
получал только позавчера. Причем от тебя. Мне не кажется, что это было
давно.
подарить. И я вот что придумал. Он все время вспоминает то время, когда был
дальним пердуном. Он тоскует, понимаешь? Ностальгия у него.
снятся. Это такая заразная штука, что не дай бог.
в самом деле могут нравиться космические вояжи. Опыт перелетов у него был
исключительно небольшой, но исключительно неприятный.
снятся? Ведь от полетов блюют, ты разве не знаешь? Когда невесомость и
особенно когда переход. Там только и делают, что блюют, а больше ни на что
времени не остается. То еще удовольствие. И вообще, чего я никогда не
слышал, так это чтобы блевание заразным было.
чешется, - миролюбиво заметил Тим. - Я ведь не про такие вегикелы говорю, на
каких у нас к девкам на соседнюю станцию скачут, я про настоящие, для
дальних полетов. Чтобы к звездам другим и всякое такое.
Исакович, но вовремя остановился, заметив, что у Тима взгляд стал нехорош.
чисто дружеских издевательств.
- Но из вежливости выслушать соглашусь. Может быть, это хотя бы на время
избавит от мучающих меня проблем.
Один говорит: "Я умнее". Другой отвечает: "А я дурак". А первый вздыхает и
Корнев Павел
Посняков Андрей
Андреев Николай
Конюшевский Владислав
Мацумото Сэйте
Никитин Юрий