прежде всего он был профессионал и дело свое делал честно.
лужу. Он боялся упустить кончик нити, случайно подброшенный ему Хансом.
том, что он покидает Симму, и, может быть, надолго, может быть, навсегда,
ничуть его не тревожила. Он понимал Петра Челышева: таких, как он, в любом
случае следовало держать как можно дальше от этой планетки, затерянной на
краю Вселенной. "Впрочем, - усмехнулся он, - не такая уж она затерянная!.."
Если раньше про Симму помнили в основном связисты да звездные перегонщики,
сейчас к ней приковано внимание всех крупных цивилизаций Межзвездного
сообщества. Все они внимательно ждут сообщений Челышева, все внимательно
следят за передвижением протозид.
сходящиеся в едином центре - в сфере квазара Шансон. "Вселенная, - вспомнил
Хенк свои слова, - это такая большая штука, что ее не так-то просто
сломать!"
Хенк сравнивал цифровые данные с графикой - все совпадало. Шу оставалась
умницей. "Она обижается на меня, я не знаю, что думать о ней, но она все
равно умница. Она всегда была умницей и всегда была... добрее землян..."
забыть. Эта мысль его пугала.
возвращалась к жизни. Вместе с аппаратурой пробуждался и Хенк. На корабле он
ни от кого не зависел, на корабле он чувствовал себя самим собой. Впервые за
много лет мысль об одиночестве не огорчила Хенка, но он тут же поймал себя
на том, что вполне сознательно медлит, тянет время...
неприязнью:
означал: через пять минут он, Хенк, потеряет всякую надежду вернуться на
Землю... Эта мысль его подстегнула:
кажется, не собирался его прерывать. - Запросите Землю... Я хочу знать... -
Хенк запнулся, но заставил себя закончить начатую фразу: - Я бы хотел знать:
растет ли в моем саду безымянная белая роза? Узнать это несложно, если Центр
свяжется с Управлением Енисея.
недешево обходишься Земле..." - вспомнил Хенк.
станции, кроме того, через каждые десять минут я даю на Землю общую сводку.
Я попробую через Цветочников, обычно они не отказывают. Правда, эта
формулировка: сад, роза... Будет нелегко, но я тебе обещаю.
постараюсь сделать все, что смогу.
слепили глаза, Хенк тут же стирал их разрядчиком. Весь левый экран занимала
Стена. Исполинская стена тьмы, в которой не было. ни искорки, ни пылинки.
Исполинская стена тьмы, лишенная пространства и времени. Вечное и бескрайнее
Ничто.
подумал Хенк. - А может, это еще не все, может, прав арианец Фландерс, и
протозиды действительно способны взорвать всю Вселенную?.."
по всем Крайним секторам, чудовищный гравитационный удар по расширяющейся
Вселенной... Катастрофическое уменьшение, свертывание пространства,
катастрофическое возрастание масс... Впрочем, на той же Земле, в глубинах
Внутренней зоны, даже столь грандиозная катастрофа зафиксирована будет не
сразу. Пройдут миллионы лет, фон излучения будет оставаться практически
прежним. Лишь когда Вселенная, сжимаясь, сократится до одной сотой нынешнего
объема, ночное небо над Землей вспыхнет, станет таким же теплым, как дневное
сейчас. Еще через семь-десять миллионов лет наследники и преемники нынешних
землян увидят небо над собой невыносимо ярким. Молекулы в атмосферах планет
и звезд, даже в межзвездном пространстве, начнут диссоциировать на
составляющие их атомы, а сами атомы - на свободные электроны и ядра.
Космическая температура достигнет десяти миллионов градусов, работа как
звездного, так и космического нуклеосинтеза будет уничтожена: мир рухнет в
пространственно-временную сингулярность, в которой недействительны известные
физические законы и кривизна пространства-времени становится бесконечной...
дне, о тех же Арианцах, Цветочниках, океане Бюрге, уже сейчас обреченных на
уничтожение.
лезет к Стене..."
прозваны первичниками, что являются одной из самых древних рас Космоса.
Рожденные в огне Большого взрыва, они, как никто, ощущают катастрофическое
падение температур и плотности межзвездного пространства. Уже сейчас
тепловой фон Вселенной упал до трех градусов Кельвина. Через десять
миллиардов лет он упадет до полутора. Медленно угаснут реакции звезд. Одна
за другой звезды начнут остывать, меркнуть. Бесчисленные миры обратятся в
мертвый шлак - печальные обломки такого прекрасного, такого яростного
когда-то прошлого... Быть может, иногда и будут случаться те немыслимо
редкие термодинамические флуктуации, что на мгновение смогут освещать даже
самые отдаленные уголки погасших миров, но для жизни - это конец!"
как не последняя попытка зажечь для себя новый мир? Взорвать пространство
хотя бы Крайнего сектора, согреть его, уплотнить, вернуть хоть на время
столь необходимые для них плотности и температуры! Это же так
естественно..."
не для Цветочников, не для океана Бюрге, не для земных станций. Они
почувствуют удар сразу. И этот удар будет для них последним..."
предполагаемых собратьев и их союзников, почему должна была отказаться от
борьбы за себя столь древняя раса, уходящая корнями в начало всего и вся?
облако. Оно медленно осциллировало, то сжимаясь, то вновь вытягиваясь.
пятнадцать минут, Хенк, ты получишь своего оберона.
просьбы!
только и думал, как бы удрать с Симмы! Его нельзя было отпускать, Петр!.."
слышат его на станции или нет? Если протозиды выиграют (а у них был на то
шанс), если он, Хенк, ошибся в своих предположениях, разницы в судьбах Хенка
и диспетчера не будет - их пожрет один огонь.
спросил он.
пушек..."
быть связанным по рукам и ногам. "Или по псевдоподиям..." - вспомнил ом
Ханса.
в нашей компании оберон. Я хочу говорить с настоящим протозидом. Преобразуй
меня в облако!
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Березин Федор
Перумов Ник
Посняков Андрей
Мацумото Сэйте