сотрудник. И никто из старых не покидал Землю, кроме как для выполнения
достаточно кратких по времени заданий. Да, в том числе и на планетах, где
жили подкидыши - Горелов, к примеру, полгода пробыл на Тагоре, но, насколько
я мог судить, с Гансом Фихтером не встречался ни разу. Если, конечно, в
донесениях Горелова не зияли лакуны, которые я не смог определить.
мог, в принципе, встречаться с Мелией Глоссоп, номер третий? И женщина так
охмурила беднягу, что тот забыл, на каком свете живет? А я, старый дурак,
после возвращения Авелиди не заметил ни малейшего изменения в его поведении?
кабине нуль-т, перешел в неуправляемую стадию. Но разве не бывало в истории
криминалистики, что именно бредовые умозаключения приводили к однозначно
правильному выводу? Помнится, какой-то классик в темные еще времена
говаривал: "если все возможные варианты оказываются неверными, берите
вариант невозможный - он-то и будет истинным".
отдела внеземных культур, открывает стеклянную витрину, берет в руки зеленый
ящик...
экстремальной ситуации - за последние годы у каждого из них было множество
возможностей, ибо вовсе не от сотрудников КОМКОНа-2 нужно было охранять
детонаторы!
никто из подкидышей не был готов к действиям? Что я, в конце-то концов, знал
о ситуации, сложившейся в отношениях между подкидышами в последние два года?
Я и о самих отношениях узнал от Татьяны лишь вчера вечером.
неведение, рассказала мне о событиях, о которых мы с Экселенцем не
догадывались? И не догадались бы, если бы Татьяна не изволила исповедаться.
наше с Экселенцем неведение закончилось. Грапетти нужно было, чтобы мы
узнали то, что не могли бы узнать даже при тщательном наблюдении за
поведенческими реакциями подкидышей.
очевидная цель. Я пока не видел ни цели, ни смысла - кроме все той же
попытки нового овладения детонаторами. Синдром Сикорски в чистом виде.
видел необходимости, побуждал меня к действию, а не к рефлексии, которой я
вынужден был предаваться.
вглядываясь в каждую выпуклость, в каждую возможную щель: может, это дверь,
открыв которую я смогу выбраться на белый свет, а точнее, применительно к
обстоятельствам,- в темную ночь? Любопытно было, вне зависимости от способа
моего пленения: кому и зачем пришло в голову строить на Альцине подобие
ангаров (в количестве не менее двух), попасть в которые можно только с
помощью нуль-т кабинок?
за это время тоже, видимо, совершили полный оборот, и, усаживаясь все на тот
же стульчик, я понял, что обдумываю в точности ту же мысль, которую
обдумывал час назад: что намерен предпринять Лучано Грапетти для
воссоединения с детонаторами и (или) с братьями и сестрами-близнецами.
выводу, то задал себе для разнообразия иной вопрос: почему я вообще уверен,
что побег Грапетти на самом деле является побегом? Почему я уверен в том,
что Грапетти, как и Абалкин, стал автоматом Странников? Могла ли у него быть
иная цель, не имевшая никакого отношения ни к "тайне личности" - тайне, для
него несущественной, ни к проблеме Странников - проблеме, которая не
интересовала его, судя по его поступкам, всю предшествовавшую жизнь?
признаваться. А Ландовска попросту покрывает подругу. Что до
астролога-аборигена, то его привлекли и вовсе для отвода глаз. Чтобы увести
следствие с пути его.
следствия? Ну, сбежал, со всеми бывает. Я в свое время тоже сбежал и вовсе
не собирался по этому поводу держать отчет перед Экселенцем. С Аленой мы
прожили почти три года - тысячу дней с небольшим. Алена была замечательной
женщиной, и даже на сеансе суггестивного психоанализа я не сумел бы найти в
ее характере существенных отрицательных черт. Но через сотню дней совместной
жизни я ощущал глухое раздражение от ее бархатного голоса, через триста - не
мог видеть, как она суетится, перебегая из комнаты в комнату в поисках
какой-нибудь никому не нужной безделушки. Через пятьсот дней я уже понимал,
что долго так продолжаться не может. На семисотый мы попробовали крупно
объясниться, и закончилось это слезами (не моими) и объяснениями в любви (на
этот раз - двусторонними). На восьмисотый день я ощущал то же, что и на
сотый, и переходить на второй круг Ада не видел ни основания, ни смысла. На
тысяча восемнадцатый день мы расстались - и оба испытали облегчение.
"Конечно,- думал я,- только детей нам недоставало". А вслух не говорил
ничего: молча соглашался.
понимал, конечно, что просто тяну время. Логически версия не выдерживала
критики. Даже если Лучано решил уйти от Татьяны, неужели для этого нужно
было неожиданно мчаться в порт, добираться на челноке до звездолета, и, к
тому же, эта версия никак не могла объяснить странное, если не сказать
больше, поведение Грапетти - его второй побег, на этот раз с борта
"Альгамбры" за полминуты до катастрофы.
экспресс-звездолета?
обладать талантом предвидеть маловероятные события. Допустим. Странники
могли наделить свой автомат повышенной способностью к выживанию. Допустим и
это. Трагедия Абалкина этому выводу противоречит, но не могли ли
определенные изменения в программе последовать уже после гибели автомата
номер семь - как реакция на его уничтожение? Допустим, допустим. Но это
означает, что мне, хочешь-не хочешь, придется вернуться к первоначальной
идее и возродить синдром Сикорски на новом витке параноидальной спирали.
минут. За это время с планеты могли исчезнуть и Татьяна с Ландовской - если
женщины связаны с Грапетти и подчиняются его желаниям. За это время Экселенц
просто обязан был объявить розыск пропавшего сотрудника и поднять на ноги
весь КОМКОН-2.
если женщины устроили мне этот нечаянный отдых вовсе не из желания
отстранить от расследования, а напротив - чтобы дать мне возможность
заняться единственным делом, каким я мог здесь заняться - сесть и подумать?
Сначала Татьяна, потом Ландовска старались меня в чем-то убедить - путанно,
неубедительно, но старались. Я вбил себе в голову, что они скрывают за
словами нечто, чего мне не нужно, с их точки зрения, знать. Я хотел
действий, и ничто иное меня просто не могло заинтересовать. А им было нужно,
чтобы я посмотрел на ситуацию иначе. Совсем иначе. Они хотели, чтобы я сел и
подумал. Никакие действия не нужны, потому что решение проблемы лежит
совершенно в иной плоскости.
они и добивались. Я посидел и подумал. Я не пришел ни к каким выводам,
только разозлил себя, настроив против женщин и против Грапетти, и против
всех подкидышей, вместе взятых. Ну хорошо, поскольку делать все равно
нечего, попробую пройти по этому пути - что же сначала Татьяна, а потом
Ванда хотели мне внушить?
была убеждена в том, что ее любимый Лучано не замышляет ничего дурного.
Ландовска пыталась мне доказать, что астрология - это наука, способная
предсказать будущее с точностью до минуты.
вовсе ненужной. Старик Оккам перевернулся бы в гробу, услышав о таком
рассуждении. Что-то было здесь очевидно лишним, и, возможно, если я
догадаюсь, что именно, то увижу всю картину. Может быть, она даже окажется
красивой...
волны рассвета, будто начался океанский прилив. Я знал об этой особенности
атмосферы Альцины - на высоте около сорока километров здесь располагался
слой легких газов, и в момент, когда лучи ЕН 200244 касались этого местного
аналога ионосферы, происходила взрывная ионизация, фронт которой перемещался
по небу вслед за линией терминатора. Вечером, с заходом светила, процесс шел
в обратном направлении,- атомы рекомбинировали, выделяя энергию, и в течение
примерно часа после захода местного солнца небо озаряли сполохи полярного
сияния. Я знал, что это должно быть удивительно красиво, но прошлым вечером
мне было не до небесных красот. Сейчас они меня тоже не очень интересовали,
волны скорее даже действовали на нервы, и я решил переселиться в ангар номер
один - там, по идее, сейчас должна была наступить вторая половина дня.
котором по крайней мере вдвое превышало нормальное количество цифр в нуль-т
наборе. Какая, собственно, разница - что набирать, если результат от этого
не зависит?
искусственное освещение, а не мягкий, обволакивающий свет красного карлика.
Каменистый Артем
Самойлова Елена
Свержин Владимир
Андреев Николай
Муркок Майкл
Посняков Андрей