изуродованный рот. Но противник лишь еще крепче сжал горло несчастного.
Тело содрогнулось, начало корчиться, ноги задрыгались. Из глаз, носа и
рта хлынула кровь.
оцепенения, сковавшего ужасом все тело. Время ждать и наблюдать
кончилось. Керсти бросилась бежать.
вниз, стуча каблучками, когда ее настиг голос. Голос оказался странно
знакомым...
нотки, славно он обращался к знакомой. Она остановилась.
мудрому приказу. Оно все силилось вспомнить, кому же принадлежал этот
голос, глуховато звучавший из-под бинтов. У меня еще есть время бежать,
твердила она себя я опередила его ярдов на восемь. Керсти обернулась
взглянуть на преследователя. Тело в его руках свернулось калачиком, как
лежат младенцы в утробе матери, ноги прижаты к груди. Зверь бросил его
на пол.
оправдывалось и не раскаивалось - ни перед жертвой, ни перед свидетелем.
вспомнила, кому он принадлежал.
рукой о стену, словно боясь потерять равновесие.
видела. В окне...
находится в доме уже давно? Если так, то Рори наверняка должен... И тут
она вспомнила, чей это голос.
гортанный, более самоуверенный, но сходство было настолько очевидным,
что ноги ее, казалось, приросли к месту от удивления, в то время, как
монстр продолжал приближаться к ней. Вот он уже на расстоянии вытянутой
руки...
бежать. Но было уже поздно. Она почувствовала его в шаге за спиной,
затем ощутила, как скользкие пальцы чудовища впились ей в шею. Из горла
поднимался отчаянный крик, но не успел вырваться наружу - изуродованная
ладонь опустилась на ее лицо, не только заглушив его, но и не давая
возможности дышать.
она пришла. Все попытки вырваться из стальных объятий оказались
напрасными, все раны, которые наносили ее пальцы, впиваясь в его тело,
срывая повязки и погружаясь в сырое мясо под ними, не производили на
него, по крайней мере внешне, никакого впечатления. В какой-то момент
она с ужасом осознала, что каблуки ее колотят труп, лежащий на полу. И
почти тотчас же ее втащили в комнату, откуда появлялись все эти живые и
мертвые существа. Там пахло прокисшим молоком и парным мясом. Касаясь
пола, она чувствовала, что доски его мокрые и скользкие.
сдерживаться, но, содрогаясь и кашляя, выблевывала все его содержимое,
пребывая в смятении и страхе от того, что может последовать дальше.
следующую минуту. На миг показалось, что она видит стоящую на пороге
женщину (Джулию?), затем дверь захлопнулась. Или то была только ее тень?
Как бы там ни было, но взывать о помощи поздно да и не к кому. Она
осталась одна, наедине с этим кошмаром. Обтерев ладонью губы, она
поднялась на ноги.
испещряя комнату бликами, словно лучи солнца сквозь ветви деревьев. И
сквозь это кружевное сияние к ней, принюхиваясь, двигалось чудовище.
шесть лет жизни ей не было легче ответить отказом на зов.
голову набок, словно упиваясь наслаждением при виде полной беспомощности
своей жертвы.
и помилуй - желание!
в угол, дальше отступать было просто некуда.
зашел туда днем, как раз накануне свадьбы, это все, что она помнила.
Впрочем, не все, она еще помнила, что тогда возненавидела его с первого
взгляда.
В прикосновении его запачканных кровью пальцев к груди была какая-то
мерзкая утонченность.
кто-нибудь!
сделать?
беспомощна, как бывало с ней только во сне: в сновидениях, наполненных
сценами погони и нападений, которые ее воображение всегда рисовало ей, -
где-нибудь на пустынной темной улице бесконечной ночью. Но никогда, даже
в самых страшных и фантастичных из ее видений не смела она предположить,
что ареной подобных действий может стать комната, мимо которой она
проходила десятки раз, в доме, где она совсем недавно была счастлива и
так веселилась, и, что называется, средь белого, пусть и пасмурного дня.
Безнадежным и полным отчаяния жестом она оттолкнула настырную руку.
упрямые и бесстрашные, словно осы в октябре, снова коснулись ее тела. -
Чего пугаться?
изуродованного человека на площадке.
разумеется, простишь мне это, а?
Почему ее нервы не разделяют ее отвращения, почему не онемеют, не умрут
под его омерзительной лаской?
лишь расхохотался.
за ночью... Старался как-то отогнать страдания, не думать о них. Но у
тебя не получится. Тебе придется вкусить все сполна. Ничего не попишешь.
Надо терпеть, все придется вытерпеть...
которую только монстры осмеливаются высказывать вслух. Ему нет нужды
льстить или обхаживать ее; ему нечего доказывать и не в чем убеждать.
Его обнаженная простота и откровенность - на грани извращения. За гранью
лживых уверений, присущих вере, за пределами морали и нравственности.
просьбы и мольбы ее иссякнут и Фрэнк будет продолжать стремиться
осуществить свои низменные намерения, она будет кричать, так кричать,
что весь дом содрогнулся.
иного выхода нет - надо бороться, действовать, и быстро.
ее руки взлетели и пальцы вонзились в его глазницы и рот. Плоть под
бинтами оказалась мягкой и вязкой на ощупь, словно желе, она легко
поддавалась и испускала влажный жар.
из-под него, отлетела, ударилась о стену и на секунду почти лишилась
сознания.
окончательно, - скользнула вдоль стены, не слишком доверяя своим ногам и
боясь остаться без опоры, к двери. По пути нога ее задела открытую банку
с консервированным имбирем, она покатилась по полу, расплескивая сироп.
достала, размотались и свисали алыми космами. Под ними виднелись голые
кости. Он бегло ощупывал рукой свои рани, словно измеряя степень
нанесенных ему повреждений, и издал звериный вой.
понадобится не более нескольких секунд, чтобы обнаружить ее в этой
относительно небольшой комнате, и тогда его ярость не будет знать
пределов. Ей надо успеть добраться до двери прежде, чем он найдет ее.
лица и обежал глазами комнату. Конечно же, он ее увидел, сомнений нет.
Еще через секунду он уже кинулся к ней с удвоенной яростью.
предметом казалась деревянная шкатулка. Она нагнулась и схватила ее. И
едва успела выпрямиться, как он вихрем налетел на нее. Она испустила
гневный крик и ударила его шкатулкой по голове. Удар получился сильным,
кость треснула. Зверь отпрянул, и она рванулась к двери, но, прежде чем
Максимов Альберт
Шилова Юлия
Каргалов Вадим
Мороз Александра
Шилова Юлия
Каргалов Вадим