это так. Это еще и нечто другое.
физиологический факт. - Он положил руку на все еще мягкий член Миляги. - Не
могу же я оторвать эту штуку. Ты не позволишь мне. - Он нахмурился. - Так
ведь?
свой член всеми возможными способами. Может быть, настала пора положить
этому конец.
словно тревога, владевшая Милягой, теперь передалась ему. Мистиф сузил свои
сверкающие глаза.
тебя.
его по затылку большим пальцем. - Я же тебе говорю: мы можем исцелить всю
Имаджику прямо отсюда. Мы очень сильны, Пай.
и поцеловал, сначала сдержанно, а потом с жаром, который мистифу, судя по
всему, не хотелось разделять. Еще минуту назад, сидя на кровати, он выступал
в роли соблазняемого. Теперь все было наоборот. Он положил Руку мистифу
между ног, надеясь развеять его грустное настроение ласками. Его пальцы
встретились с жаркой и переливчатой плотью, струившей в не глубокую чашу его
ладони влагу, которую его кожа впитывала, словно бальзам. Он прижал руку
сильнее, чувствуя, как от его прикосновения плоть становится все более
сложной и утонченной. В этой плоти не было ни колебаний, ни стыда, ни
скорби, которые помешали бы ей открыто проявить свое желание, а желание
всегда возбуждало его. Как обольстительно было видеть его на лице женщины,
но не меньшее сладострастие испытал он и сейчас.
чем он успел извлечь свой член, который стал уже болезненно твердым, за него
ухватился мистиф и направил его внутрь себя с поспешной страстностью,
которая до сих пор никак не отражалась на его лице. Плоть мистифа исцелила
боль, поглотив член целиком вместе с мошонкой. Он испустил долгий-долгий
вздох наслаждения. Его нервные окончания, лишенные этого ощущения в течение
долгих месяцев, затрепетали.
язык между его губ, и он откликнулся на это с такой страстностью, которую
раньше Миляга никогда за ним не замечал. Руки мистифа обхватили его за
плечи. Потом он пошатнулся и, увлекая Милягу за собой, ударился о стену, да
так сильно, что вздох сорвался с его уст прямо в рот Миляге. Он втянул его в
свои легкие и вновь ощутил жажду, которую мистиф понял без слов. Он стал
вдыхать жаркий воздух и наполнять им грудь Миляги, словно тот был только что
вытащенным из воды утопленником, которому делали искусственное дыхание. Он
ответил на этот подарок мощными толчками, и влага мистифа оросила внутреннюю
сторону его бедер. Мистиф вдыхал в него одно дыхание за другим. Он выпивал
их, не пропуская ни одного, в промежутках с наслаждением пожирая его лицо.
Пронзая его членом, он получал в обмен новое дыхание. Возможно, этот обмен и
был намеком на тот третий путь, о котором говорил Пай, - на то соитие между
многоликими силами, которое не могло состояться до тех пор, пока при нем
оставались признаки его мужского пола. В эти секунды, пока он пронзал своим
членом влажные глубины мистифа, мысль о том, чтобы отказаться от него в
поисках новых ощущений, казалась ему нелепой. Конечно, могут существовать
другие ощущения, но лучше того, что он испытывает сейчас, ничего быть не
может.
подменит Пая каким-нибудь воспоминанием или вымышленным образом - этот страх
уже прошел, а потому, что опасался совсем потерять контроль над собой, если
посмотрит на блаженство мистифа еще хотя бы чуть-чуть. Однако то, что
предстало пред его мысленным взором, действовало еще более возбуждающе: он
видел, как они сцеплены вместе, внутри друг друга, и дыхание и член набухают
в их нежных тканях, наполняя собой все их внутреннее существо. Он хотел
предупредить Пая, что он больше не может сдерживаться, но тот, похоже, уже
это понял. Он ухватил его за волосы и оттащил от своего лица, но боль и
вырвавшиеся у них вздохи, только подхлестнули его возбуждение. Он открыл
глаза, желая видеть перед собой лицо мистифа во время оргазма, и в то
мгновение, когда размыкались его ресницы, красота напротив него превратилась
в зеркало. Он видел перед собой свое лицо, держал в объятиях свое тело.
Иллюзия не охладила его, совсем напротив. Еще прежде чем зеркало опять
размягчилось в плоть, а стекло его превратилось в пот на лице Пая, он
пересек границу, за которой никакое возвращение уже было немыслимо, и, глядя
на черты своего лица, смешавшиеся с чертами мистифа, он кончил. Блаженная
пытка оргазма была, как никогда, восхитительна; после короткого приступа
священного безумия его охватило чувство утраты, с которой он никогда не
сможет примириться.
первый спокойный вдох, он спросил:
никогда ему не доводилось слышать такой тишины. Весь сумасшедший дом
обратился в слух: от глубин, в которых отец Афанасий плел свои колючие
венцы, и до кабинета Н'ашапа, ковер в котором был помечен несмываемыми
пятнами крови из его носа. Не было такой бодрствующей души, которая не
прислушивалась бы к звукам их совокупления.
воплем из камеры, яростным воплем утраты и одиночества, который не смолкал
всю оставшуюся часть ночи, словно для того, чтобы отмыть серые камни от
случайно забрызгавшей их радости.
Глава 27
1
любовников, поклонников, рабов, - которые предлагали ей заплатить за ее
любовь любую цену, которую она сочтет нужным назвать. Нескольких она поймала
на слове. Но ее требования, какими бы экстравагантными ни казались некоторые
из них, были ничем в сравнении с тем подарком, который она попросила у
Оскара Годольфина. ?Покажи мне Изорддеррекс?, - сказала она и с трепетом
стала наблюдать за его лицом. Он не стал отказывать ей сразу же. Если бы он
сделал это, он разрушил бы зарождающуюся между ними привязанность, а такой
потери он никогда бы себе не простил. Он выслушал ее просьбу и ни разу
больше не возвращался к ней, надеясь, без сомнения, что она не будет
поднимать этот вопрос. Однако надежды его не сбылись. Расцвет их физической
близости исцелил ее от той странной пассивности, которая поразила ее со дня
их первой встречи. Теперь она знала его слабое место. Она видела, как он был
уязвлен. Она видела, как было ему стыдно из-за того, что он не сумел
сдержать себя. Она видела его в любовном акте, ласковым и нежно настойчивым.
Хотя ее чувства к нему не стали слабее, эта новая перспектива освободила ее
взгляд от пелены бездумного приятия. Теперь, когда она видела, как он
вожделеет ее - а в дни, последовавшие за их соитием, он несколько раз
проявлял свое вожделение, - она была прежней Юдит, полагающейся на саму себя
и бесстрашной, Юдит, которая наблюдала за ним под прикрытием своих улыбок,
наблюдала и ждала, зная, что его привязанность к ней делает ее сильнее день
ото дня. Напряжение между этими двумя я остатками безвольной содержанки,
которая была вызвана к жизни его появлением, и той волевой, целеустремленной
женщиной, которой она была в прошлом и теперь становилась снова, - прогнало
последние следы сонливости из ее организма, и ее страстное желание посетить
Доминионы вернулось с прежней силой. Она не стеснялась напоминать ему о его
обещании, но в первые два раза он под вежливым, но фальшивым предлогом
отказался обсуждать этот вопрос. В третий раз ее настойчивость была
вознаграждена вздохом и взглядом, поднятым к небесам.
- это перенаселенная выгребная яма. Я не знаю там ни одного приличного
человека, который не мечтал бы оказаться здесь, в Англии.
конце концов сказал, что не сможешь этого сделать, так как тебе будет
недоставать крикета.
произойдет революция. Если мы отправимся туда, нас могут просто казнить на
месте.
других людей. Разве не так? Ты не единственный. Для этого и нужна магия -
чтобы проходить между Доминионами. - Он ничего не ответил. - Я хочу увидеть