птичьим, иногда рыбьим, а перед окончательным пробуждением вообще сделался
фасеточным, как у богомолов, но при этом изумрудно-зеленым, как у губисков,
и почти таким же выразительным.
ходили по дну люди. И аквариумы эти, как Ростик не сразу понял, но все-таки
понял, стояли на дне и были, следовательно, не аквариумами, а скорее
аэрариумами, то есть клетками для людей, которые даже под водой могли дышать
воздухом.
проснулся от того, что его на дне аэрариума рассматривал этот глаз, а к
нему, как к рыбке, выставленной на столе, подбирался огромный осьминог или
что-то на него очень похожее. Тело болело, голова гудела, но все-таки он
чувствовал себя получше. С пробуждением его приветствовал Пестель, который
сидел на руле:
а служба идет.
про этот треугольник розовых кустиков говорил.
Ким. Ну, может, чуть ближе к Одессе, чем следовало бы, но не намного. Пока
Ростик умывался забортной водой, светлой, - как воздух, и освежающей, как
хороший сон, Кимова лодка впереди вдруг пошла медленней, потом вовсе
прослабила трос, а затем плавно, задним ходом подползла к "Калоше", и
капитан Дондик, высунув голову из боковой форточки правого пилота,
прокричал:
восток. Ну и в воду смотрите, Ким говорит, мы - на месте.
же уполз в гравилет, и расставил людей - двоих на весла, старшину на руль,
еще ближе к корме - смотреть дно слева и справа, а он с Пестелем пристроился
на носу, чтобы тоже смотреть по сторонам и вперед. Гравилет Хвороста, того
самого парня, который показался Ростику похожим на богомола, пошел слева от
"Калоши", а Ким обосновался справа. До них было метров семьдесят.
охватить полосу метров в двадцать, Ростик решил, что гравилеты отошли
слишком далеко. И лишь потом сообразил, что они все сделали правильно,
расширяя зону поиска максимально - потому что прямо под собой они дна видеть
не могли, но как раз эту-то полосу и отслеживал он с ребятами из лодки.
морским дном ходили, а ползли по холсту художника-абстракциониста,
злоупотребляющего темной охрой. Иногда эти квадраты и треугольники
кончались, но тут же начинались новые. От этого цепенел мозг я ослабевало
внимание. Но в этом была и хорошая сторона, на относительно светлом фоне
любой предмет чуть больше старого башмака улавливался глазом быстрее и
легче, чем единственная буква, начертанная на листе бумаги.
развернулись и пошли на запад, в сторону дварского берега, разумеется,
сместив общую линию наблюдения южнее, ближе к Одессе. Потом, вернувшись к
пресловутому розоватому треугольнику, снова развернулись и снова двинули на
восток.
гряд, на которых желтые ракушки не росли и которые, разумеется, осмотрели
внимательнее. Пару раз на гравилетах возникало легкое волнение, должно быть,
что-то кому-то показалось, и ребятам в "Калоше" приходилось подгребать к
требуемому месту и высматривать дно особенно тщательно. Оба раза тревога
оказалась ложной. Первый раз это был темный валун странной формы, а второй -
даже неизвестно что. По крайней мере, как Ростик, Пестель, Квадратный и его
ребята ни старались понять, что же на абсолютно ровном, ухоженном, как
цветник пенсионерки, фоне вызвало у Хвороста ажиотаж, это осталось
неизвестным.
устроить для своих уставших, обессилевших ребят, Пестель, жуя неизменную
жареную рыбу, чем их снабдили в городе, вдруг, хитро подмигнув Ростику,
вытащил из кармана... медицинский стетоскоп. Такие Ростик привык видеть дома
с самого детства.
вдруг его лицо изменилось. Глаза стали круглыми и обалделыми, словно
неведомым образом он научился видеть что-то остающееся для других
по-прежнему невидимым. Ростик не узнавал своего приятеля, а потому подсел к
нему, насильно сдернул стальную вилку, удерживающую трубочки в ушах Пестеля,
и попытался взять в руки комбинированный мембранный и конический
звукоуловитель. Биолог потряс головой, потом фыркнул, словно только что
вылез из воды:
стетоскоп на голове и сунул мембрану в воду. И тотчас... Далекие, мерные,
как колокол, удары, возникающие словно по воле разумной силы, разносились с
отчетливостью, от которой начинало ломить зубы, от которой кружилась голова.
Иногда вместо мерного биения возникал частый, дробный перебор, будто
включались мелкие колокольчики. Но и при этом сила звука меньше не
становилась, а лишь как-то непонятно менялась, словно к тревоге вдруг
прибавлялся кодовый сигнал, конкретизирующий эту тревогу, расшифровывающий
ее. Чем-то это напоминало вращение защитного экрана вокруг сигнального шара,
когда на Боловск налетели губиски.
колокол уже был распознан, слышать его можно было и без всяких приборов.
Солдатики так и делали - просто опускали голову под воду или прикладывали
ухо к обшивке "Калоши" и шепотом обменивались мнениями. Говорить во весь
голос после этих ударов стало как-то... рискованно.
этого сделать. Они обязаны были выяснить, что и как туг произошло с командой
сборщиков, иначе... Собственно, никаких "иначе" и не возникало.
"Калоше", Ростик твердо и без подробностей доложил, что происходит. Дондик
поднялся в башенку стрелка, откинул одну из форточек, высунулся чуть не по
пояс, опираясь руками на обшивку гравилета, и принялся задавать вопросы.
Уяснив проблему, решил так:
пойдем к островам.
капитан. Сейчас нужно.
как Ростик, так для этого плавать нужно, словно дельфин.
Вероятно, капитан уже после своих слов принял другое решение, потому что с
Кимовой лодки вдруг сбросили леер, привязанный к пресловутой канистре, и она
отлетела в сторону. Более явственного приказа зачалить лодку Ростик решил не
дожидаться.
Пестель спросил:
полторы еще и с кормы звенит.
насколько помнил Ростик, находился уже километрах в двадцати от восточного
берега залива. Это заставляло напрягаться даже таких ребят, как Квадратный.
Он, осознав, куда их ведут, поежился, потом со вздохом принялся
расспрашивать, стараясь, чтобы его старательно безразличный вид обманывал
подчиненных солдат как можно дольше:
тут - даже имя неизвестно.
работает, а трепаться большинство ребят не любят.
на солдатиков, которые уже стали прислушиваться к их разговорам, и умолк. Но
почему-то именно эти "дифирамбы" берегу бегимлеси всех сделали слишком
впечатлительными и настроили на очень трусливый лад. Как-то уже не так стало
светить солнце, отовсюду людей то и дело теперь обдавало мертвенным
холодом... В общем, мир сделался неуютным, хотя и непонятно почему.
Подводные поля тут стали еще ухоженней, чем у их берега, красные кораллы
вообще росли тут только на самых неудобных местах, а это значило, если их
кто-то пропалывал, то делал это старательнее и аккуратнее. Наверное, поэтому
Ростик и решил, что они приближаются к тому месту, откуда все эти желтые
посадки и начались. Он попросил Пестеля поколдовать со своим стетоскопом, и
тот, поразмыслив, согласился, что звона стало больше и что он приблизился.
местная речонка, попросил на всякий случай отцепить леер от лодки и сел на
кораллово-песчаный пляж. Потом из летающей лодки выскочил капитан, на ходу
поправляя фуражку.
до берега, захрустев килем по мертвым ракушкам. Капитан вошел в воду больше
чем по колено и бодро приказал:
даже горячей. Потом подождал, пока капитан влезет в "Калошу". По сравнению с
тем, каким он был утром, на пристани, капитан тоже подустал - его глаза
Шилова Юлия
Андреев Николай
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Лукин Евгений