неподалеку от Колумбийского университета, где должны были проходить почти
все заседания, но Тони Хэвиленд настаивал, чтобы он поселился у него.
факультета, где регистрировались делегаты сессии. Внешне Хэвиленд ничуть
не изменился. Зато Эрик за те два года, что они не виделись, прибавил
десять фунтов.
Тони. Эрик не встречал в печати ни одной его статьи, но все же не решился
спросить, чем он занимается. - Где вы остановились? - продолжал Тони. -
Переезжайте ко мне. У меня просторно.
оказаться лишним. Я и так однажды вломился к вам не вовремя.
быть, это вам нужно остаться одному? По вашим глазам вижу, что вы ищете
тревог. Кстати, только такие поиски обычно и увенчиваются успехом.
Обещаю вас не отвлекать. Можете делать у меня что хотите.
В целом они составляли очень своеобразную группу. Никто бы не принял их за
дельцов, агентов по рекламе или актеров. У каждого на отвороте пиджака
белела маленькая карточка с именем, написанным торопливым почерком ее
владельца. Буквы на карточках свидетельствовали о том, что их владельцы
привыкли четко выводить на доске математические формулы. Они перечеркивали
букву "z", как это принято в Европе, но не потому, что сами были
европейцами, а потому, что постоянно имели дело с рукописями, написанными
европейцами.
табачным дымом. В гуле голосов слышались всевозможные диалекты. У
большинства присутствующих, несмотря на интеллигентную внешность, был
какой-то провинциальный вид.
кулуарные разговоры на разные профессиональные темы оказались куда
интереснее, и он снова начал приобретать некоторую уверенность, покинувшую
было его в последние месяцы. Потом он решил, что нельзя тратить столько
времени на разговоры. Прервав беседу с двумя физиками из Массачусетского
технологического института, с которыми Траскер состоял в переписке, он
извинился и собрался уходить.
объяснил он, - меня интересует картеровская теория применения
высоковольтных ускорителей.
он живет в Чикаго.
Эрика улыбнулся кому-то стоявшему за его спиной. - Хэлло, Мэри! Нет, я вас
не звал, я просто говорил о вас.
костюме. Приглядевшись, он определил, что ей лет тридцать с небольшим.
Когда ей представили Эрика, она улыбнулась застенчивой улыбкой и на ее
нежной коже выступил румянец.
работе. - Она протянула Эрику руку, и он удивился силе ее пожатия. У нее
было маленькое бледное лицо и карие лучистые глаза. В каждом ее движении
была необычайная женственность. Эрик всегда высоко ценил статьи по
теоретическим вопросам, подписанные "М.Картер", и теперь, когда оказалось,
что их автор - застенчивая молодая женщина, он неожиданно проникся к ней
покровительственной нежностью. - В своем докладе я пользуюсь данными из
вашей с Траскером последней статьи, - продолжала она. Неуловимая
застенчивость сквозила во всем - в ее лице, в быстрой и трогательной
нежной улыбке, в глазах, как бы просящих извинения, и все это никак не
вязалось с уверенным и сильным пожатием ее руки. Эрику было даже страшно
себе представить, каково ей будет стоять на трибуне, под сотней
устремленных на нее взглядов.
и у меня есть поправки к нашим прежним цифрам. Мне было бы очень
неприятно, если б ваши выводы основывались на неправильных данных. Я бы
чувствовал себя ужасно виноватым.
так четко обозначились морщинки на ее лбу. Мэри легонько взяла его за
руку. Он остро ощутил ее прикосновение, но она, казалось, сделала этот
жест совсем бессознательно.
она. - У нас осталось еще минут десять.
лестнице, Эрик поймал себя на том, что следит за движением ее стройных
ног. Входя в пустую аудиторию, он все еще продолжал рассматривать шедшую
впереди него женщину. Сняв жакет, Мэри Картер тотчас подошла к доске и
стала писать основные формулы своей теории торопливой, но привычной рукой
опытного математика. Однако у нее были и другие привычки, вовсе не
свойственные мужчинам. Эрик терпел их, сколько мог, но слишком уж они
отвлекали его внимание.
руку под блузку и поправляете эту проклятую лямку. Имейте в виду, доктор
Картер, что это мне мешает. Я не в состоянии следить за вашей мыслью.
даже растерялся. Внезапно Эрик вспомнил о разнице их положений. Она была
лишь на несколько лет старше его, но уже завоевала себе прочное место в
науке. Картер печатала серьезные статьи, когда он еще только начинал свою
научную карьеру и был всего-навсего подающим надежды ассистентом. Ему
очень льстило, что она безоговорочно ставит его наравне с Траскером, но
все-таки он понимал, что не имеет никакого права так разговаривать с ней.
вовсе не сердилась на него. - Ничего у меня не спадает. Или, может,
действительно спадает? - Она снова просунула руку под блузку. От смущения
Эрику захотелось сказать ей что-нибудь резкое. Как она может так себя
вести, подумал он со злостью. Кто она, в сущности, такая? Почему она не
следит за собой?
раздражением, - тогда вы не сможете этого делать. - Они взглянули друг
другу в лицо. В глазах ее был бессознательный вопрос, и это так
притягивало его взгляд, что он не мог оторваться от ее лица. Ему и не
хотелось отводить глаза, но стало как-то неловко смотреть на нее слишком
долго. - По крайней мере, так всегда говорит моя жена, - резко сказал он.
способом можно было дать знать о ее существовании, хотя он понимал, что
его уловка шита белыми нитками.
А, черт! Слушайте, давайте-ка продолжать. Начнем сначала.
сойти с этого тона. Он сам удивлялся себе, но еще больше удивляла его ее
смиренная кротость. Когда ему показалось, что он поймал ее на ошибке, она
доказала неосновательность его замечания с таким видом, будто причиной
тому была просто рассеянность, а вовсе не недостаток знаний. Но даже таких
уступок Эрик не хотел принимать от нее. Он попытался уклониться от спора.
проверяя, нет ли там ошибки.
указали на нее. - Даже в этой настойчивости был оттенок превосходства.
Ясно, что она сама не понимала, какой у нее выдающийся ум; а если
понимала, значит, для нее достаточно присутствия одного мужчины, чтобы
потерять уверенность в себе.
сидел у самой двери, и, когда председатель объявил о ее выступлении и она
проходила через длинный зал, сердце его забилось от волнения. Зашелестела
бумага - делегаты перелистывали программки, чтобы справиться о теме ее
доклада, а она серьезно оглядывала аудиторию, ожидая, пока затихнет шум.
Затем она быстро поднесла руку к шее и застегнула верхнюю пуговицу блузки.
На расстоянии мелкие недостатки ее костюма и косметики были совсем
незаметны. Мэри Картер казалась очень деловитой молодой женщиной с
превосходным самообладанием. Как только наступила тишина, она подошла к
доске, взяла мел и начала говорить.
откинулся на спинку стула. Вскоре облегчение сменилось гордостью: Мэри
обнаружила драгоценную способность, свойственную лучшим научным умам, -
простоту мышления. Все ее рассуждения были настолько ясны и логичны, что
сначала казалось, будто все то, о чем она говорит, само собой понятно и не
требует доказательств.
кто нечаянно нарушил бы тишину, и никак не мог понять, почему эта женщина,
Емилина Ника
Акунин Борис
Мичурин Артем
Флинт Эрик
Орловский Гай Юлий
Контровский Владимир