Чтение 43–й страницы книги ~Тогда придите, и рассудим~

потерпевший жизненное крушение из-за своей чрезмерной доброты: благодарные
и отзывчивые клиенты воздавали ему за доброту общепринятым на Планете
способом, и настал миг, когда укоренившаяся привычка к алкоголю
возобладала над тягой к административной карьере, ибо в карьере всегда
были и неясности, и сомнения, и моральные потери, алкоголь же казался
ясным и безотказным, в общении с ним все можно было предсказать заранее, а
душа былого администратора стремилась к ясности. У него сохранились еще
знакомства среди бывших коллег, не столько даже у него, сколько у его жены
с подругами жизни этих коллег, жаловавшими ее за то, что ее можно было
жалеть (не без легкого злорадства и сознания собственного превосходства) -
и там информация тоже расходилась, как круги по воде... Одним словом, -
народ вокруг Форамы собрался самый пестрый, а ему только этого и нужно
было.

Правда, собрались они не сразу, и не сразу начался разговор по делу.
Сначала Форама с компанией успели втроем распить и вторую флягу и
запастись еще, снова вскладчину, только на этот раз к будке бегал актер.
Когда ближайшее будущее было таким способом обеспечено, настала пора
сделать маленький перерыв, чтобы в полной мере ощутить блаженство и
насладиться результатами уже сделанного. Горга в своем штатском костюмчике
лег на спину, подложив руки под голову, вздохнул от полноты чувств и
устремил взгляд ввысь.

- Хорошо-то как! - промолвил он негромко, столько же себе самому,
сколько и всем остальным. - Вот так бы и жил всю дорогу.

- Захотел! - счел нужным откликнуться Форама, в то время как лицедей
воскликнул согласно и горячо:

- Да! Вот это - да!

Горга истолковал замечание Форамы неправильно:

- Думаешь, не хватит? Мне уже до пенсиона недалеко, до полной выслуги.
Тогда я только так и буду жить.

- Если доживешь.

- Я-то? - ухмыльнулся Горга и не сделал даже ни одного движения, какие
принято совершать, чтобы доказать свою силу и мощь - не напряг бицепс, не
выкатил грудь, не сжал кулак: и так видно было, что здоровья у него хватит
на нескольких. - Я-то доживу...

- Думаешь, не помешают?

- Кто бы это, например?

Форама вместо ответа ткнул пальцем вверх, где скользили четко
различимые в темном небе огоньки.

- А, эти, - легко сказал Горга. - Да нет. Эти не помешают.

- Не осмелятся, что ли? - усмехнулся Форама.

- Знают, что мы им вложим. И вложим. - Горга помолчал. - Иногда
просто-таки хочется, чтобы что-нибудь такое началось. Погулять охота! Я бы
с первым же десантом... Ох и дали бы!

- Мы сильнее?

- А черт его знает, - ответил после краткого раздумья Горга. - Ну да
все равно, мы их раскатаем. Зубами загрызем. На одной ненависти. Этих
сволочей давно надо придавить, чтобы не воняли.

- Да, вот именно, - сказал актер не очень, правда, уверенно, ибо был он
человеком миролюбивым, хотя изображал порой военачальников, а равно
героев, пока возраст позволял. - Чтобы не смердели.

- Можно подумать, - осторожно поддел Форама, - что у нас тут везде
розами пахнет. Сплошное благоухание.

- Ну, знаете ли... - испугался актер, а Горга повернулся на бок,
приподнялся на локте и сказал:

- Да и у нас такое же дерьмо, кто этого не понимает, - разве что под
другим соусом. Младенцам ясно... Ну и что? Мы-то ведь здесь? Это - наше?
Вот мы и будем топтать тех. И потопчем. Если только сунутся. - Он
вздохнул. - Только ведь не сунутся.

- А раз не сунутся, - молвил Форама, - зачем их топтать?

- А что делать? Не мы их - они нас. И потом, так жить веселее. Разве
нет?

- А если бы ты жил там - тогда готов был бы топтать нас тут?

- Ясное дело. Ты как думал? Так жизнь устроена. На какой стороне
оказался, там и сиди, и поступай как положено. Да ни к чему все эти
разговоры. Не сунутся они, я говорю. Я знаю.

- А если не они, а мы? - сказал Форама. - Какая разница? Все равно
начнется катавасия.

- Мы? - Горга рассмеялся. - Не смеши. Нашим в жизнь не решиться. Дураки
они, что ли? Это нам с тобой мало что терять, потому мы и готовы... Что
мне? Ну, убьют, не дослужу до пенсии - зато я хоть сейчас приму свою дозу,
авансом... Налей, артист, а то во рту сохнет от таких разговоров.

Они выпили еще по одной, утерлись, чуть занюхали актерским соленым
огурчиком.

- А может, им тоже терять нечего? - не унимался Форама.

- Им? Много ты знаешь!

- Я не совсем о том. Живут они, конечно, лучше нас (Горга ухмыльнулся).
Но терять... Вот если бы они и на самом деле правили...

- Привет! А кто же, по-твоему, нами командует?

- Да вот ведь не зря говорят...

- Знаете, - сказал актер. - Если вы не хотите разбить компанию,
найдите, пожалуйста, другую тему для разговора.

- Ладно, - согласился Форама. - Сказочку можно рассказать?

- Давай, - разрешил Горга. - Пусть будет сказочка...

- Вот слушайте...

Тут и пошел разговор, ради которого все было затеяно. Тогда-то и стала
собираться постепенно - толпа не толпа, но народу, в общем, вполне
достаточно для того, чтобы уроненное слово не упало в пыль, но чтобы его
тут же подхватили и, перекатывая из ладони в ладонь, словно раскаленный
уголек, передавали друг другу, часто даже не понимая до конца, но главное
- внутренний смысл - угадывая и им проникаясь.

- ...Вот отчего наш институт взорвался.

- Высокая драма! - пробормотал актер. - Лучшее в жизни, это - высокая
драма.

- Совершенно справедливо, - сказал бывший администратор. - Какой-то
институт действительно взорвался. Я слышал, об этом сегодня говорили. Хотя
официально и не сообщалось.

- Всех бы вас взять, собрать в одно место и взорвать, - сказал Горга и
сжал кулаки, словно сминая в комок всех, кого следовало взорвать. - Все
придумывали да придумывали, вот - допридумывались. Ну ладно, взорвалась
ваша команда, пусть так. А нам-то что? Ты уцелел. За это непременно надо
выпить.

- А то нам, - сказал Форама, принимая стакан и бережно держа его на
весу, - что это только начало было. Но вскорости начнет рваться и всякое
другое. Постепенно, но неотвратимо.

- Это бывает, - неизвестно к чему сказал экс-чемпион. - Бывает, да.

- Вот я помню, однажды... - заговорил актер, забыл, что хотел сказать,
и не закончил. Но его никто и не слушал.

- Да пусть хоть все ваши институты повзрываются, - сказал Горга, -
людям на все это наплевать. Нация и не заметит даже. Что мы, без вас не
проживем?

- Не только институты, - сказал Форама.

- Ну еще что-нибудь, все равно.

- Вот хотя бы ваши...

- За нас ты не бойся, - перебил его Горга. - У нас не взорвется. Наши
вещие не зря пайку едят.

- Тут твои вещие ничего не смогут. Тут - природа, понял? Природа! Ну,
как вода замерзает в свой час, когда морозы настают, и никакие вещие
помешать этому не смогут, пусть хоть ночей не спят.

- Ну ладно, - сказал Горга, впрочем, не убежденный. - Что же там еще
станет взрываться?

Форама медленно посмотрел на небо.

- Эти? Брось. Они еще только приготовятся пикировать, как мы их - в
лапшу. Это я авторитетно говорю. И воспоминания от них не останется.

- От нас не останется. Потому что взрыв будет совсем другой. Все живое
сметет. Остальное сгорит. Камень, правда, останется.

- Врешь, - на всякий случай сказал Горга. - Пугаешь. Такого быть не
может. Ты поди, поищи неграмотных. Нас все же кой-чему учили. Есть законы
природы. Понял? Природа помимо Закона не может.

- Законы, как думаешь, могут меняться? Как у людей, например, меняются.

- То у людей.

- В чем разница?

- Люди живые.

- А природа? Да ты подумай спокойно: зачем мне пугать? Что я - на твои
пью, попрошайничаю? За стаканчик вру? Нет, вроде. Думаешь, я обиженный? Я
так жил, что дай бог всякому. И вот потому хочу еще жить...

- Да, - сказал Горга. - Это верно. Жить еще охота. И чего нам не жить?
- Он широко повел рукой. - Вот так хотя бы... Ладно, наши ведь что-нибудь
придумают. Наверняка. А?

- Придумать-то они уже придумали. Только не то, что нужно. Они решили:
раз все равно пропадать, надо стукнуть по тем.

- А что? - сказал Горга.

- То, что скорее всего мы при этом погорим сами. Не это надо делать.
Надо поскорей направить все эти бомбоносцы на солнце или еще подальше - и
пусть там сгорят.

- Мы направим. Ну а те?

- А им тоже не лучше. И ведь есть же какая-то связь с ними. Значит,
можно объяснить им, договориться...

- А, - сказал Горга и махнул рукой. - Связь-то есть. Тыщу лет болтают.
Договариваются. И все никак не договорятся. И сейчас лучше не станет.

- Сейчас дело куда серьезнее...