тут никого, кто предупредил бы об опасности его обитателей.
8
начать. И побаиваюсь.
Похоже на легкую лихорадку, правда? Ничего, посидите еще минутку-другую,
соберитесь с мыслями. Да и мы все время будем рядом.
флаг-корнет Лекона, нынешний дежурный. Наверное, из всех присутствующих
ему было более всего не по себе: как-никак, в святая святых, в центральном
посту, куда далеко не всякий большой звездоносец имел право войти, но лишь
немногие избранные, - в помещении этом находился человек совершенно
посторонний, да и штатский к тому же, и мало того - еще и пребывающий на
данный момент в розыске. И разрешил ему находиться здесь, и не просто
находиться, а общаться с Полководцем именно Лекона: штаб-корнет Хомура в
счет не шел, потому что его формальная ответственность за Полководца
кончилась часа полтора назад, вместе со сдачей дежурства. Если бы
кто-нибудь даже из самого маленького начальства обнаружил такое вопиющее
нарушение всех правил и законов, о полном разжаловании и пожизненном
пребывании в Легионе Смертников можно было бы мечтать, как о почти
невероятном подарке судьбы. И, однако, Лекона позволил этому человеку
присутствовать. И не потому, что он поддался на уговоры Хомуры, и не
потому, что был плохим служакой и с легкостью пренебрегал бы требованиями
службы; такого тоже не было. Но служебный долг, как и всякий долг вообще,
не есть что-то незыблемое, раз и навсегда утвержденное. Долг есть прежде
всего результат действий, а не их образ. Для всех операторов,
программистов и техников, обслуживавших Полководца, долг этот, по их
глубочайшему убеждению (хотя нигде письменно и даже, кажется, устно не
сформулированному) заключался прежде всего в первом и самом главном в их
мире: в содержании в полной исправности и готовности колоссальной
компьютерной системы, точного обозначения которой еще не найдено (не
"электронный мозг" и не "искусственный разум", конечно, но и ни в коем
случае не "вычислительная машина" просто), - системы, называемой ими
малышом и вызывавшей в их корнетских душах соответствующие эмоции. Поэтому
главное, что считал своим долгом сделать Лекона (как и Хомура тоже),
заключалось в устранении той причины, которая мешала малышу нормально
жить. Корнеты прежде всего помогали Полководцу, ну а вместе с ним и всему
остальному: ведь если бы с ним что-то произошло, ни одна задача и подавно
не была бы решена. В таких случаях предпочитают выбежать на улицу и
пригласить первого попавшегося врача, не дожидаясь, пока прибудет
специалист; Фораму можно было считать таким врачом. Что касается
специалиста, то дежурный психолог Полководца (такой был) своевременно
получил все данные о состоянии малыша, оценил всю сложность ситуации,
отправил соответствующий доклад наверх (после чего и произошел известный
нам разговор в Высшем Круге), а сам стал честно искать способ справиться с
неурядицей. Он беседовал с Полководцем почти полчаса, пытаясь убедить его
в том, что недоразумение вышло лишь кажущееся, что вся смутившая малыша
информация, конечно же, бред собачий, что источником ее является место,
которое смело можно назвать больницей для помешанных (слово "пьяный", так
много и исчерпывающе объясняющее все человеку, для малыша просто ничего не
значило, поскольку к стратегии отношения не имело и поэтому не было
включено в лексикон Полководца), и если информация случайно и выглядит
логичной и убедительной, то именно случайно, просто вероятностная ошибка.
Однако Полководец с доводом не согласился, хотя, будь он человеком,
психолог, конечно же, его быстро убедил бы: человеку и самому хотелось бы
быть убежденным, а Полководцу нужна была истина, а что подумает
начальство, его вовсе не интересовало. Беда была, во-первых, в том, что
само понятие сумасшедшего дома, для человека исполненное глубокого смысла,
для малыша было звуком пустым: с его точки зрения все люди, с их куцей
памятью, беспомощной логикой, убогими знаниями, были в той или иной
степени слабоумными; логика же Полководца позволила ему заметить, что в
больнице для помешанных вовсе не все являются помешанными, - врачи и
прочий персонал хотя бы, - и, следовательно, наименование источника еще
ничего не говорит о качестве информации. Во-вторых, все, что касалось
теории вероятности, было известно Полководцу куда лучше, чем психологу,
так что малыш, почти мгновенно подсчитал подлинную вероятность случайности
тех многих совпадений с истиной, какие он в информации отметил;
вероятность оказалась настолько ничтожной, что ею смело можно было
пренебречь. Потерпев поражение, психолог отключился от Полководца и стал
искать новые способы успокоения пациента, дежурный же Лекона решил, что
надеяться на специалиста - дело гиблое, тут и подоспел Хомура с физиком.
Форама с первого взгляда Леконе не понравился, да и попахивало от него, но
флаг-корнет справился с этой антипатией - тем более, что поведение Форамы,
включая и его волнение перед пультом в центральном посту, говорило скорее
в его пользу, чем против.
верили, что он найдет какой-то способ согласовать для Полководца обе
противоречивые информации, одна из которых вообще не могла подвергаться
сомнению. Но они знали, что в их руках есть простой и надежный способ
устранить противоречия: подтвердить ошибочность информации с Шанельного
рынка. Однако оба дежурных пока еще на это не пошли по причине, которая им
обоим была совершенно ясна, настолько ясна, что даже психолог не решился
настаивать на таком повороте.
соврать. Конечно, этическая неприглядность лжи имеет какое-то значение для
каждого, в том числе и для корнета: однако если бы речь шла лишь об их
переживаниях, и один, и другой перенесли бы такое действие без особого
труда: врать на планете привыкли уже давно. Однако дело-то было не в
этике, а в том, что любое отступление от истины Полководец неизбежно (как
показывала практика) разоблачал; пусть не мгновенно, пусть иногда далеко
не сразу, но улавливал, потому что человеку, изобретающему и сообщающему
ложь, и представить невозможно, какому количеству прямых и косвенных
проверок подвергалась она в миллиардах кристаллов малыша; Полководец
специально и был создан с расчетом на распознавание лжи - это была защита
от дезинформации, так часто губившей в прошлом даже блистательные военные
замыслы. Так что ложь малыш бы распознал; если бы это случилось в
ближайшее время, он просто прекратил бы снова работу над задачей - и,
может быть, в самый критический момент, когда Большой Праздник уже начался
бы; но пусть бы даже это произошло позже, когда уже ничто не могло бы
повлиять на ход войны, все равно Полководец сразу и категорически
отказался бы от услуг Хомуры и Леконы, навсегда отнеся обоих к источникам
ложной и злонамеренной информации; а этого никто из них не хотел. Вот по
какой причине решили они прибегнуть к помощи Форамы, а вовсе не потому
(как можно было бы подумать), что сама идея войны, нападения на Вторую
планету, пусть и под маркой активной самообороны, вызвала у них какое-то
противодействие. Никакого противодействия не возникло, они были
профессиональными военными и войну принимали как вещь естественную, а то,
о чем предупреждал Форама, явилось для них всего лишь определенным
осложняющим обстоятельством - однако без них ни одна война не обходилась,
как знали они из истории. Однако, именно будучи профессиональными
военными, они далеки были от желания воевать на авось, но стремились
делать все по правилам и основательно. Они искренне хотели, чтобы
Полководец вернулся к решению задачи, но только находясь в нормальном
состоянии, какое гарантировало бы его хорошую работу, ведущую к конечному
успеху, ради которого и стоило затевать подобные Игры. Вот почему Форама
оказался здесь и сейчас сидел перед пультом, между обоими корнетами,
собираясь с мыслями.
Хомуру.
объяснить вам саму процедуру разговора. Вы будете говорить с нами; мы, в
свою очередь, станем передавать ваши вопросы малышу, облекая их, если
понадобится, в привычную и удобную для него форму. Вы не можете общаться с
ним непосредственно, потому что ваш голос и манера разговора ему незнакомы
и чтобы он стал отвечать, потребовалось бы аккредитировать вас, а это
долго, затруднительно да и не нужно. И второе: запомните, пожалуйста, что
никакие разговоры о жестокости, неэтичности войны, и так далее тут
неуместны. Напоминаю: малыш - военная машина. И если вы попытаетесь
обсуждать с ним подобные проблемы, мы все равно ничего подобного не
допустим, будут только лишние осложнения между нами. Вы поняли?
крайне обеспокоено, все взволнованы, а поскольку без нас они ничего не
могут поделать, то, естественно, жмут на нас. Сейчас от них кое-как
отговаривается наш психолог; но скоро его просто перестанут слушать.
физик. И все. Зачем же нужно было столько го-маров? Не знаешь, случайно?
нужно отвлекаться. Это тоже не тема для малыша.
Громыко Ольга
Афанасьев Роман
Аникина Наталья
Глуховский Дмитрий
Василенко Иван
Самойлова Елена