Как ты там оказался, если Микки забрали? Ты отдал его? А сам смылся? И
теперь пьешь у Милтона, горе заливаешь?!
распухает в руке и наливается красной, как кровь, материализованной
ненавистью. Пальцы жжет. Это не ненависть. Это яд.
префектуре, и скажу, чтоб тебя там "зачистили", да так, чтоб ты сдох, сгнил,
никогда не очухался! Будь ты проклят!
Алекс не выдерживает и впивается в нее зубами. Истонченная оболочка
лопается, и вся жидкость, весь яд устремляется Алексу в горло. Он почему-то
с удовлетворением сглатывает его, пьет, хлебает, и яд течет у него по
подбородку на грудь, и он недоволен тем, что совсем не чувствует вкуса,
но... Красная дрянь свинцом оседает в груди и давит, давит, давит...
кошмара и, задыхаясь, рывком сел на диване. Сердце колотилось как бешеное. В
груди разливалась та самая ядовитая тяжесть, которой он нахлебался во сне.
Он сорвал с себя куртку комбинезона, мокрую от пота рваную майку и откинулся
на спинку дивана. Дыхание Hfe успокаивалось, в голове все еще стоял
ненавидящий крик Кэт. Мысли путались от этого крика, он никак не мог
сосредоточиться...
один, если она позвонит. Твое счастье, что она этого не делает и скорее
всего не сможет сделать. Твое счастье, иначе все повторится, дословно, весь
кошмар, а яд - он уже в тебе давно. Все эти годы - столько, сколько лет
Микки, плюс еще один год...
Она ненавидит тебя, ты знаешь. И знаешь, за что... За ту жизнь, вашу жизнь,
которая получилась такой. Такой, какая есть... Ну ладно. Но сколько лет
Микки, сколько?..
три раза шарахнул себя затылком о спинку дивана. Боль в голове подействовала
отрезвляюще. Он широко открыл налитые кровью глаза и посмотрел на часы.
свет. Тишину на улице нарушало только оживленное щебетанье птиц. Он
посмотрел на биоиндикатор - в радиусе километра не было ни одной живой души.
Перед мысленным взором Алекса пронеслись картины прошедшей ночи. Он
застонал. Микки... Не думай о Микки! - оборвал он себя. Не смей. Это мешает.
Пришло время действовать. Подумай сейчас о них.
биоиндикатор - не врет? Потом растер мокрую грудь обрывками майки и стиснул
зубы. Тишина за стенами взъярила его. Здорово. Здорово работают. И как это
только у них так гладко получается! Прилетели, превратили миллионное
население в стадо овец и погнали в свой хлев! И вот уже целый городской
поселок - семьдесят особняков и коттеджей! - превращен в мертвое царство, в
котором тихо, как на дне, как на кладбище! Он зло выдохнул воздух.
Успокойся. Хватит. Приведи себя в порядок и начинай. Что ты там хотел -
начинай. У тебя нет времени, совсем нет. Ты видишь, как они действуют -
быстро, быстро и чисто. Это отлаженный армейский механизм, это команда
"экстра" - ты должен быть в форме. Одна ошибка, и тебя аккуратно понесут на
носилках, как того пожарника, понесут туда, где Микки, но что толку - ты его
никогда не увидишь. Тебя не должны доставить туда - ты войдешь сам, когда
сделаешь все необходимое, все, что задумал. Это будет. Это обязательно
случится. Только не тяни, сосредоточься, вставай! Тебя ждет Микки!
было мало. После бессонной ночи чувствовал он себя совершенно разбитым.
Каждая клеточка его тела была отравлена - отравлена вчерашними событиями,
непосильными нагрузками, потерей Микки, грязной речной водой, долгим
напряженным, походом, а главное - отвратительной невозможностью все вернуть
назад, предотвратить, уклониться и изменить, изменить, изменить...
банку кофе и свои сигареты. Включил электрический чайник.
студии и отыскал в рабочем шкафу Пита чистое полотенце и старую бритву.
Подошел к раковине и взглянул на себя в маленькое настенное зеркальце.
Ничего, Алекс, ободрил он себя, рассматривая порезы на лице и суточную
щетину. Ничего. Тем страшнее для них будут ваши встречи.
водолазку Пита и заглянул в холодильник. От вида единственного продукта -
трехдневного, сдувшегося в плоскую лепешку чизбургера - его затошнило. Но не
тут-то было. Он приказал себе взять в руки гнутый холодный кругляш с
почерневшим мясом и пегой травой и пройти с ним за стол. Он сел, приготовил
себе кофе и так же, в приказном порядке, сжевал страшноватый чизбургер,
запивая его огромными глотками сладкой обжигающей бодрящей черной жидкости.
первой сигаретой в зубах. Он теперь не ел - снабжал себя энергией, не курил
- восстанавливал привычный телу биохимический баланс. Там, на просеке под
кораблем пришельцев, он превратился в машину. В стального робота. В
Железного Дровосека из Миккиной книги сказок.
сигареты, слушал, как тело отвечает здоровой расслабленностью, готовностью к
движению, как депрессия уступает место трезвой оценке реальности. Он
почувствовал себя почти здоровым.
Алекс. - Когда я читал сказку Микки, мальчику он полюбился больше всех. Он,
этот малый, помнится, очень хотел иметь живое человеческое сердце и не
понимал, что оно уже бьется у него в груди, если он был готов прийти на
помощь любому из своих друзей в любую минуту. Хорошая сказка". Он вспомнил
остроносое птичье лицо Пита с огромными, широко расставленными изумрудными
глазами и резко поднялся с дивана. Давай, Алекс. Тебя все ждут. Взгляд его
упал на оранжевый шлем и белую пластиковую коробку рядом. Он взял аппаратуру
в руки, влез в ремни генератора, закрепил его на груди и надел куртку
комбинезона. Критически себя оглядел. Комбинезон был ему немного великоват и
топорщился на груди, скрывая контуры аппарата. Алекс удовлетворенно хмыкнул:
хоть он и не собирался больше встречаться с пришельцами, но мало ли что...
Пусть генератор будет худо-бедно замаскирован. Он взял в руки большой, как
баскетбольный мяч, шлем. "Его - в сумку, - подумал он. - Быстро надеть и
подключить шлем я сумею в любой ситуации".
дорожный баул Пита. Он тогда куда-то его засунул, а вот куда - совершенно не
помнил. Алекс постоял с озадаченным видом, потом одним решительным рывком
поднял сиденье дивана и заглянул во внутренний ящик. Точно! - смятый пыльный
баул валялся там. Алекс открыл его - в сумке лежали ветхие желтые газеты,
старые рыболовные снасти и обшарпанный бинокль с сильно поцарапанной
оптикой. Алекс взял в руки бинокль, задумчиво повертел его в руках и положил
во внутренний боковой карман комбинезона. Весь остальной мусор он вынул из
сумки и кинул под диван.
сунул в карман пульт дистанционного управления и взял в руки автомат.
исцарапанным лицом я никак не сойду за одного из откормленных
молодцов-пришельцев, - подумал он. - Добираться до места необходимо скрытно.
Это, конечно, опасно, но дорога не дальняя. Ближайший небоскреб находится на
границе поселка и городских построек, в двух километрах отсюда. Я буду идти
по пустому, "зачищенному" району - его уже покинули и люди, и пришельцы.
Единственное, чего следует опасаться, - дежурных патрулей: армейцы обязаны
контролировать "отработанные" квадраты. Надеюсь, это не составит большой
проблемы, я знаю здесь каждый уголок... А если... - Он посмотрел на автомат.
- Нет, проблем не будет. Главное сейчас для меня - дойти до пустующего
небоскреба. Совершенно пустого, тоже "зачищенного" этими гадами. Работать
хочется в спокойной обстановке".
месту. Яркий свет из окна отбросил от его невысокой собранной фигуры
причудливую густую тень. Он прыжком заскочил на сцену и повернулся лицом к
студии.
отсюда, где создал столько фантасмагорий, что хватит на вас на всех. А если
что случится не так, если не хватит, - обнадеживающе добавил он, - я
придумаю еще.
чугунному литью ограды. Он благополучно пробрался через поселок, двигаясь
задами, - за особняками и коттеджами, от сада к саду, от огорода к огороду.
Он перелезал через высокие и низкие, вычурные и простецкие ограждения,
продирался сквозь живые кусты изгороди и не встретил на своем неудобном пути
ни одного пришельца. Он так до сих пор и не был уверен, что его
предосторожности не напрасны - ходят ли проклятые богом троицы по главной
улице поселка. Впрочем, теперь ему было все равно. Он лежал на границе
большого города - чугунное ограждение шло вдоль городской улицы, и на другой
ее стороне, прямо напротив Алекса, высился стоэтажный небоскреб.
Посняков Андрей
Самойлова Елена
Белогорский Евгений
Перумов Ник
Никитин Юрий