Игорь Гетманский

Звeздный наследник

ГЛАВА 1

БЕГСТВО С ПЛАНЕТЫ ВИОЛЕТТА

В тот вечер я напился, как свинья.

Когда после трехчасовой пытки сидения, слушания, беспрерывной записи на
диктофон и полного непонимания того, о чем речь, мне все-таки удалось
принять разумное решение и просто сбежать с Межконфессиональной религиозной
галактической конференции, я был уже, как выжатый лимон. Разумные решения,
как правило, приходят к нам слишком поздно. "Задним умом крепок" - так,
по-моему, давным-давно говорили в одной стране на нашей старушке Земле.
Иногда мне кажется, что кто-то из древних землян заглянул в будущее, увидел
в нем столь же лихого, сколь и незадачливого парня Дэниела Рочерса,
журналиста еженедельника "Галактик экспресс", посмеялся, и вот тогда-то и
родилась памятная идиома.

"Задним умом крепок" - это про меня было сказано, точно. Иначе я бы здесь
не оказался.

Я выскочил из зала, как пробка, презрел медлительную помощь лифта и бегом
спустился с двадцатого на первый этаж здания Конгресса.

- Всего вам доброго, мистер Рочерс, - вежливо сказали мне огромные
зеркальные двери в вестибюле и раздвинулись. Я вздрогнул. За три дня
пребывания на планете я все никак не мог привыкнуть к местным шуточкам.
Здесь все вещи разговаривали с тобой, как со своим старым приятелем. Причем
на знакомство времени не тратили, а неведомым образом идентифицировали тебя
и немедленно вступали, так сказать, в контакт.

Компьютерное хамство. Такие приличные гуманоиды, местные аборигены, и вот
- на тебе... А название планеты мне нравилось - Виолетта.

- Вы найдете дорогу в гостиницу? Сервисный отдел может предоставить вам
такси...

Двери отметили мое замешательство и теперь с тупым усердием продолжали
строить вежливый диалог. Но общаться с говорящими дверями и зеркалами -
сейчас это было выше моих сил.

- М-м-м... - промычал я в ответ и вывалился из дверей единственного на
планете стоэтажного небоскреба. На широченной подъездной аллее, освещенной
оранжевыми фонарями, никого не было. Я не пошел к воротам охраняемой
территории, а раздвинул ветки плотного кустарника на обочине и шагнул на
нетронутый газон Регулярного Парка Конгресса. Бархатный вечер чужой планеты
мягко обнял меня за плечи, обступил тенями могучих и странно пахучих
деревьев. Ласковый ветерок овеял разгоряченное лицо. Я углубился в парк
подальше от света фонарей, остановился возле высоченного кустарника с
треугольными листочками и всей грудью вдохнул теплый вечерний воздух...

Мне, определенно, сегодня не везло! Ароматы, испускаемые коварными листочками, ударили в нос резким запахом аммиака. Я закашлялся и зачертыхался. Этого еще не хватало! Вот что значит - не дома, не знаешь, где голову преклонить! Я кое-как успокоил дыхание, с тоскою поглядел в сторону подъездной аллеи - как мне не хотелось сейчас никуда идти, даже в свой номер в гостинице! - и направил стопы в противоположную сторону, к аккуратным скамеечкам, стоящим вокруг центральной парковой клумбы.

Что делать - я не знал. И поэтому решил пойти и понюхать теперь цветочки.

Я здорово притомился. Голова у меня кружилась, под ложечкой сосало от голода, а ноги, мои бедные ноги - незаменимый, важнейший после головы и рук профессиональный инструмент! - были ватными. Репортерская сумка с блокнотами, толстенным органайзером и диктофоном оттягивала правое плечо. Я остановился возле клумбы, осторожно втянул носом воздух - чертов запах мочевины не пропал! - послушал себя и понял, что сейчас мне ничто не поможет - ни бестолковое вытаптывание тропинок на газоне Регулярного Парка, ни бодрящее парковое амбрэ, ни даже ужин в гостиничном ресторане.

Я слишком устал для любых предприятий.

Для любых, кроме одного...

"Тебе нужно выпить," - внезапно прозвучал во мне зловещий внутренний
голос, и это было произнесено, как приговор.

Я узнал этот голос. И сник.

И здесь я должен объясниться.

Я сник потому, что предательский голос на самом деле произнес не
приговор, а заклинание. Заклинание это звучало во мне очень редко, но всегда
заставало врасплох. И если роковой голос прорезался, то Дэниел Рочерс был
над собой уже не властен. Он переставал быть журналистом Рочерсом. Он
становился кем-то другим. Может быть, инопланетянином, может быть, зомби -
называть это можно по-разному, - во всяком случае, не совсем человеком, это
определенно.

В нем просыпался некий Дэнни-дурак. Он-то и был хозяином зловещего
голоса, Дэнни н а ч и н а л с я с него! И этот хозяин брал бразды правления
в свои руки, распрямлял спину и открывал свою жадную глотку в немом ожидании
подношения. В эту глотку полагалось вливать бренди, двойное виски без
содовой, русскую водку - без ограничения дозы и без контроля над
длительностью процесса.

Дэниел Рочерс в таких случаях безропотно исполнял желания Дэнни-дурака.
И, когда процесс достигал определенного этапа, сливался со своим позорным
двойником.

И вот тогда-то и начинались чудеса, и совершались подвиги, и враги
обращались в бегство, и села горели, и женщины кричали Дэнни-дураку вслед -
то ли проклятия, то ли благословления, то ли они пели, то ли рыдали навзрыд,
- этого я никогда не мог точно определить. Потому что из всех подвигов
Дэнни-дурака помнил всегда очень мало...

Загадочный и неодолимый Дэнни был дан мне от рождения. Он был со мной
всегда. Но впервые обнаружил себя в те счастливые студенческие времена,
когда я на одной из вечеринок поднес к губам первую в своей жизни кружку
пива. Дэнни тогда выскочил из своего забытья, как черт из табакерки, и
продемонстрировал такие фокусы, что мои однокашники только диву давались.

Мне не пришлось проходить через многолетнюю адаптацию организма к
"огненной воде", через рвоту при передозировке, через милые чудачества от
двух капель спиртного. Для Дэнни эти вехи были пройдены уже давно, видимо, в
прошлом его воплощении - в виде жирного спитого бюргера из грязной прокисшей
пивными дрожжами таверны, думал я. Дэнни пил серьезно, много, не терял
головы, поражал друзей трезвостью мышления после бутылки бренди, невиданной
физической силой - после двух, необыкновенным обаянием, совершенно
губительным для женщин, - после трех...

Ну а потом, когда все для него просто начинало сливаться в одно огромное
разноцветное и шумливое пятно под названием "окружающая обстановка", он в
буквальном смысле обретал паранормальные способности. Вот почему я говорил о
чудесах и горящих селах.

Но об этом потом, слишком уж это серьезное дело...

Я боялся Дэнни-дурака, как огня. Но он был во мне, он был Дэниелем
Рочерсом номер два. И неизменно периодически заявлял о своих правах на выход
в мир. Он знал: будь на то моя воля, я не выпустил бы его на свет Божий до
скончания века. Он знал, что как только я услышу его призывный голос, всю
свою силу обращу против него. И поэтому, дабы избежать трудной борьбы, он
брал меня за горло именно в те моменты, когда по разным причинам силы
покидали меня. Так, как сейчас.

И неизменно одолевал.

Я еще немного постоял возле клумбы, надеясь на какого-то мифического
доброго волшебника, который снимет давление моего безумного двойника, но
напрасно. Моя надежда безнадежно - горький каламбур! - умирала. Жизнь
уходила из ее слабого тела с каждой минутой. Заклинание было произнесено.
Приговор прозвучал. А если он прозвучал, то - сомневаться не приходилось! -
будет исполнен. С непредсказуемыми последствиями для исполнителя и жертвы.

Причем и исполнителем, и жертвой в данном случае будет один и тот же
человек - Дэнни Рочерс.

Тебе надо было уходить из "Галактик экспресс" сразу же, как уволили
Старика, вдруг сказал я себе. Все неприятности начались именно с того дня.
Они высосали из тебя силы, оставив сейчас один на один с твоим дружком. Надо
было уходить. Не дожидаясь очевидного - пока на место Старика не пришел
Молодой Имбецил. Смена главного редактора при любом раскладе - не шутки, а
если исход процесса предсказуем, то зачем нужно подставляться? Вот и
получил...

Я вспомнил маленькие и белесые, узко посаженные глаза Молодого Имбецила.

- Мистер Рочерс, завтра вы отбываете на планету Кара-Шки. Задача -
репортаж о строительстве канализационных стоков в Центральном регионе.

- Лететь далеко?

- Это в созвездии Девы. Всего неделя полета на пассажирском лайнере
третьего класса.

- А почему не на "Гипер-люксе"? Я мог бы быть на месте уже завтра!

- Редакция не может оплачивать билеты на гиперлайнеры, когда речь идет о
репортаже про канализацию. Тем более, у вас, как я знаю, есть собственный
небольшой, но скоростной звездолет. Если вас что-то не устраивает,
воспользуйтесь им.

- Я боюсь, что он там измажется... Как, вы сказали, называется планета?
Кака-шки?

- Кара-шки, мистер Рочерс. Вы свободны.

Да...

Молодой Имбецил ненавидел меня еще с тех времен, когда после университета
проходил практику в редакции. Я был его наставником и искренне хотел сделать
из него толкового журналиста. Искренне. Но задача оказалась мне не по зубам.
Никому она была не по зубам. Бедный парень не мог связать и двух слов.
Вернее, он мог, он связывал их, но как он это делал! "Одеть пальто" -
невиннейшая из его ошибок. Самое интересное, что он не понимал кривого
смысла создаваемых им перлов, и, несмотря на долгое и вдумчивое
растолковывание очередной ошибки силами всего журналистского корпуса
"Галактик экспресс", воспроизводил их снова и снова.

Я, наверно, паршивый педагог, потому что как-то нарисовал ему это самое
его "пальто", "одетое" в куртку и теплые шаровары. Он усердно изучил рисунок
и ничего не понял. Даже не обиделся. Он...

Но достаточно. В общем, там, где дело касалось работы со словом, он
обнаруживал изумительную бездарность, а когда немножко поднабрался опыта и
осознал эту свою бездарность в полной мере, выдал совершенно непредсказуемую
реакцию.

Он возненавидел меня, своего учителя. За то, что я могу, а он - нет.

За то, что я есть.

Все бы ничего, мне от его отношения было не холодно и не жарко. Тем
более, что практика его однажды подошла к концу, и он исчез из моей жизни.