рассказала, не дожидаясь расспросов, да еще с такими подробностями,
которых Линькову нипочем бы не сообщила. Мне эти подробности тоже,
собственно говоря, были ни к чему в деловом смысле, но речь шла об
Аркадии, и я слушал все.
Аркадии, о веселом, обаятельном, чутком, остроумном - словом, о живом
Аркадии! - и я волком выть начну. Лера то и дело говорила о нем, забывая
прибавить "был", и мне от этого становилось еще страшней и тоскливей. Я
начал непроизвольно вздыхать, ерзать, и тут Лера проявила женскую чуткость
- всхлипнула, аккуратно утерла глаза и нос красивым цветастым платочком и
заверила, что она вполне понимает и разделяет мои чувства.
Аркадия, но разве это сравнишь...
в словах Леры ниточку, за которую можно ухватиться. Лера сказала, что
Аркадию очень понравилось, как она поет, и песни ее тоже понравились.
правда! Ты что, не веришь?
наблюдал, чтобы Аркадий записывал песни. Он больше джазом увлекался.
Правда, есть у него негритянские спиричуэлс...
моя, конечно, я своих не пишу, но очень хорошая. И насчет джаза он тоже
сговорился кое-что переписать...
со стереозвуком, и джазовых записей - ну, уйма!
Роберта! То следователь спрашивал, теперь ты... Да о чем с ним говорить,
господи!
пленках.
Женька Назаров? Очень мне нужно его повидать!
меня домой - и все. Женька в нашем доме живет.
Женька, но я только пообещал ей рассказать все впоследствии.
Пушкинской. - Тут тебе и Женька, тут тебе и джаз на всю катушку. Ох и
надоел он мне с этим джазом! Как весной откроешь окна, так до осени покою
нет. Вот я нарочно пойду с тобой и прочищу Женьке мозги... Да не бойся, я
на минуточку, а потом уйду, не буду мешать. Тайны Парижа, подумаешь!..
кратко и выразительно проработала соседа за лишние децибелы шума и
застучала каблучками вниз по лестнице.
джаз, это ж слушать и слушать, а она говорит - шум! Да сама же она и
шумит, а вовсе не джаз!
Слух-то у тебя вроде нормальный...
свою музыкальную орбиту всех соседей. - То есть ужас до чего неразвитой
народ в нашем доме! И как-то нет у них даже стремления развиваться...
мальчишка. Я его замечал раза два в институте и думал: чего этот пацан тут
крутится? И губы он надувал совсем по-детски, когда жаловался на
неразвитых соседей. Поворчав еще с минуту, он выключил магнитофон и
поинтересовался, зачем я пришел.
хотел переписать себе кое-что из его фондов ("У меня, знаешь, уникальные
есть вещи!" - с гордостью пояснил Женька), но не знал, где добыть пленку,
и Женька ему посоветовал обратиться к Марчелло.
в фильме "Развод по-итальянски", там он с усиками и такой какой-то...
неприятный.
толком не помню. Видел я "Бродягу", но давно, еще в школе когда" учился.
"Развод по-итальянски" не видела: за семьей недосуг. Наверное, это и есть
тот самый тип - чернявый, с усиками...
найти, этого Марчелло?
к закрытию магазина приходить, тогда с Марчелло общаться легче. Да ты вот
сейчас и иди! - посоветовал Женька, глянув на часы. - Пока дойдешь, как
раз без четверти семь будет. Ты к Марчелло подойди, прямо к прилавку, и
скажи потихоньку: "У меня к вам дело, буду ждать на улице". И все. Как
закроют магазин, Марчелло к тебе выйдет.
всего двое; один из них был пожилой, толстенький и лысенький, и ошибиться
было невозможно, хотя чернявый продавец ничуть не походил ни на Раджа
Капура, ни на Марчелло Мастрояни: неказистый парень, даже вроде
кривобокий, и лицо неприятное. Но усики у него действительно имелись, и
густая черная шевелюра тоже.
пространства у прилавка и, слегка перегнувшись к чернявому продавцу,
полушепотом сообщил, что у меня есть дело и я буду ждать на улице.
Марчелло, ничуть не удивившись, кивнул и отошел к полкам, а я побродил
вдоль прилавков, разглядывая приемники, радиолы и магнитофоны, потом вышел
на улицу.
обступили, а я стоял поблизости и терпеливо дожидался, пока он договорится
со всеми своими клиентами. Марчелло раза два искоса поглядывал в мою
сторону; мне показалось, что он нервничает. Наконец он освободился и
бочком двинулся ко мне. Придвинувшись вплотную, он исподлобья, снизу вверх
поглядел на меня желтыми, кошачьими глазами и хрипловато спросил:
что-нибудь новенькое? Или шейк свеженький, если имеется.
уверял, что для вас ничего невозможного нет.
Такой маленький, рыженький, на Пушкинской живет. У него же уникальные
джазовые пленки, что вы!
специалист, он себя тоже считает специалистом... Словом, дискуссия на
профессиональной почве!
тоже мне! Больше воображения, чем соображения.
уступчиво. - Мне ведь про вас не только он рассказывал, а еще и Аркадий
Левицкий.
довольно кисло отреагировал на упоминание об Аркадии: скривился весь и
опять хмыкнул.
вместе...
Марчелло. - Передовая, можно сказать, работа. Передний край науки! Вы не
смотрите, что я в торговой сети работаю и тому подобное, - он впервые
повернулся ко мне лицом и заговорил без хмыканья и гримас. - Я все же
техникум окончил, по ремонту аппаратуры два года работал... в технике
прилично разбираюсь. И я науку ценю. Но если ты ученый, так ты должен быть
культурный человек, да? Но не хам. Этого я не признаю, когда хамят. Хамить
может кто? Вахтер какой-нибудь, если лезешь, куда не надо, или дворник. За
прилавком у нас некоторые тоже хамят, это да, бывает. Но они отчего хамят?
От усталости, это я вам точно говорю...
Но не до такой степени, чтобы на людей кидаться, да?
полуутвердительно сказал я, давая понять, что между такими людьми речь
может идти лишь о недоразумении и ни о чем другом.
Орловский Гай Юлий
Суворов Виктор
Белов Вольф
Володихин Дмитрий
Володихин Дмитрий
Афанасьев Роман