Чтение 34–й страницы книги ~Выбраковка~

- Не любят, но на все согласны, - объяснил Гусев. - А я вот не на все
согласен. Расслабься, Леха. Потом как-нибудь расскажу. Ну, где обещанный
шкаф?
Они поехали в центр города, и чем глубже в него забирались, тем удивленнее
становилось лицо Валюшка. То ли Гусев насчет подпольной организации
пошутил, то ли она была не особенно подпольная, то ли, наоборот, чересчур
хорошо окопалась. В представлении Валюшка подпольщики должны были
прятаться по хазам и малинам где-нибудь в пролетарских районах и вести там
безуспешную революционную агитацию. Потом до него дошло, что пролетариев
на самом деле агитировать нет смысла, могут по шее надавать, а то и
отвести в выбраковку. Но все равно представить, что в вылизанном до блеска
центре кто-то может вести нелегальную деятельность, было с непривычки
сложно.
"А собственно, с чего я взял, что они делают нечто противозаконное?
Впрочем, сейчас нам все покажут. Гусев очень любит мне что-то необычное
показывать и следить за моей реакцией - понял или нет. Педагог
доморощенный. Хотя нужно отдать ему должное, он умеет быть честным. Как
пообещал доставать нотациями - так и доставал. И каждая нотация оказалась
к месту".
Валюшок закурил. Гусев бросил короткий взгляд на пачку в его руках и
понимающе хмыкнул. Белая наклейка со словами "ТАБАК УБИВАЕТ" была
основательно поцарапана - наверное, Валюшок пытался ее отодрать ногтями,
но потерпел сокрушительное поражение. Наклейку лепил по специальному
заказу сам импортный производитель и клея не жалел.
- Давит на мозги? - спросил Гусев.
- Что? А-а... Да, неприятно.
- Блестящая идея, - сказал Гусев серьезно. - И очень старая. Лет двадцать
назад появилась.
- Твоя, что ли? - прищурился Валюшок.
- Нет. Одного способного парнишки. ~ Душить надо таких способных. Сегодня
табак... А завтра что, на водке напишут "Алкоголь тебя угробит"?!
-- На водке - нет, - помотал головой Гусев. - Все-таки это русский
народный транквилизатор. И потом, на водочной монополии у нас половина
бюджета держится...
Штаб-квартира подпольщиков разместилась в двух шагах от офиса
Центрального, в арбатских переулках. Валюшок уже отлично знал вверенную
отделению местность и на всякий случай запомнил дом и подъезд. Мало ли что.
- Значит, ничему не удивляться, - сказал Гусев. - Вежливость и еще раз
вежливость. Мы в гости пришли.
Подполье своему формальному определению не соответствовало, вольготно
разместившись на пятом этаже. Пустили выбраковщиков без всяких кодов и
паролей. Хмурый парнишка в засаленном свитере открыл дверь, тут же
повернулся к гостям спиной и исчез в глубине квартиры.
- Майя Захаровна! - позвал Гусев. - Ау, где вы?
- Сюда! - позвали с кухни. - Сюда заходите. Валюшок огляделся и сразу
понял, что его так удивило с первого мгновения - в квартире не было
межкомнатных дверей. Сняли, наверное, для экономии места. В самих комнатах
оказалось великое множество компьютеров, и за каждым кто-то сидел, треща
клавишами. А кое-кто при этом еще и говорил, так что шума хватало. Стены
едва-едва просматривались под наслоениями разноцветных плакатов, а сами
плакаты были варварски залеплены исписанными от руки бумажками. "То ли
редакция, то ли информационное агентство, - догадался Валюшок. - Все шутит
со мной Гусев".
На кухне разливала по кружкам свежезаваренныи кофе усталая крашеная
блондинка лет пятидесяти с одутловатым лицом и сигаретой в зубах.
- Я так и знала, - сказала она. - Куда это ты запропастился, Пэ?
- Да все политических расстреливаем. - Гусев без приглашения уселся за
стол и махнул Валюшку - присоединяйся.
- Садитесь, молодой человек. - Хозяйка, не отрываясь от своего занятия,
ногой подвинула Валюшку стул. - Значит, ты уже не в резерве, Пэ. Ну-ну.
- Снова работаю. Знакомьтесь, Майя Захаровна. Алексей Валюшок, суперагент,
гроза преступности. Страшный человек, зубодробителен и сногсшибателен. В
первый же день уконтрапупил троих заезжих бандюков. После чего почил на
лаврах и уже месяц груши околачивает.
Страшный человек суперагент Валюшок тоскливо вздохнул и опустил глаза.
Позорную историю, приключившуюся в сауне, он до сих пор без содрогания
вспомнить не мог.
- Майя, - коротко представилась женщина. - Ничего, Алексей, привыкайте. У
вашего коллеги Пэ Гусева отвратительная манера напоминать людям об их
промахах при каждом удобном случае. Посидите, мальчики, я сейчас.
Она взгромоздила кружки на поднос и унесла кофе в "редакцию".
- Это что? - спросил Валюшок громким шепотом.
- Это газета "Эхо Москвы", - таким же шепотом объяснил Гусев. - И ее
издатель.
- А-а... - Валюшок кивнул, припоминая. "Эхо Москвы", газета, ставшая
правопреемницей закрытой некогда радиостанции, действительно выходила в
свое время нелегально. Теперь ее продавали из-под полы, Хотя и не особенно
скрываясь.
- И как она... оно... - Валюшок неопределленно поболтал в воздухе ладонью.
- Прежняя редакция вся уехала, когда открылась граница. А Майя осталась и
вот, работает. У нее маленький заводик в пригороде - то ли зажигалки
(одноразовые, то ли что-то в этом роде, и вся прибыла идет на содержание
газеты. Агентство тетку попугало сначала, а потом отвязалось...
- Ты пугал? - перебил Гусева гордый своей догадливостью Валюшок.
- Не-ет, что ты! Я бы и не согласился, наверное. Кажется, Мышкин здесь
оружием бряцал. Или Данила. В общем, кто-то из старичков. Но тут сверху
пришла команда - отстать, забыть. Нашему правительству даже тогда нужна
была приличная антиправительственная газета. А сегодня просто необходима.
Я думаю, их со дня на день вообще легализуют. Надвигается свобода печати,
дружище. Да и прочие свободы тоже. Совести, например. Между прочим, как у
тебя с совестью, Леха?
- Ты про что? - Валюшок подозрительно втянул голову в плечи. Уж больно
жестко Гусев задал вопрос. С холодными-прехолодными глазами.
- Шутка. - Гусев мгновенно преобразился и снова был уже прежним,
расслабленным и каким-то домашним. Он уютно облокотился на стол, закинул
ногу на ногу - видно было, что ему здесь хорошо. - Расслабьтесь, ведомый.
Если нет ощущения, что' с совестью непорядок, значит, таковой отсутствует.
Интересно, тебе в принципе нужна свобода совести?
- Это в каком именно контексте?
- Хороший вопрос. Майя, - обратился Гусев к вернувшейся с опустевшим
подносом женщине. - Объясните-ка нам, сирым и убогим, что такое свобода
совести.
- Тебе-то зачем? - огрызнулась Майя. - Ты же бессовестный, Пэ.
- Я?! Нетушки. Я каждый раз, как диссидента к стенке поставлю, целую ночь
потом уснуть не могу. Все стоит перед внутренним взором этот жесткий
бескомпромиссный последний взгляд, которым противник фашистского режима
насквозь прожигает мелкую душонку палача...
- Гусев! - перебила его Майя. - Фантазер! Ты хотя бы раз кого-нибудь
расстреливал?
- Вы так говорите, как будто вам приходилось, - надулся Гусев. - Конечно,
не расстреливал. У меня нервная организация неподходящая. Я по жизни не
палач, я шериф. И вообще, насколько помнится, смертную казнь в Союзе
отменили еще шесть лет тому. Как новый порядок воцарился, так ее и
отменили.
Майя по новой зарядила кофеварку, прикурила очередную сигарету и уселась
напротив Гусева, внимательно его разглядывая.
- Устал ты, Пашка, - сказала она. - И шутки у тебя плоские, и сам ты
какой-то... Будто под каток попал.
- Еще не попал, но готовлюсь. Надвигается каток, накатывается. Вот, -
Гусев хлопнул по плечу Валюшка, - прошу любить и жаловать, молодая
поросль. Новая генерация выбраковщиков. Рыцари без страха и упрека. Ни
того, ни другого не наблюдается. Все, как один, психически нормальные,
социально адаптированные, готовые положить живот на алтарь общественного
блага.
Валюшок поморщился и стряхнул гусевскую руку с плеча. Майя теперь
рассматривала его. Будто под микроскоп положила.
- И много их, - продолжал Гусев. - Слишком Даже много.
- Сколько? - тут же спросила Майя. Валюшок собрался было пнуть Гусева под
столом ногой, но передумал. С одной стороны, они вроде бы пришли сюда в
гости, однако Гусев по инструкции все равно оставался для Валюшка ведущим.
- На одного нашего минимум полтора. "Наши" - это ветераны, старики, -
догадался Валюшок. - Но откуда у Гусева такая информация? Или он просто
врет?"
Майя снова посмотрела на Валюшка.
- И что ты об этом думаешь, молодой человек? - спросила она.
Валюшок от неожиданности вздрогнул:
- О чем?
- О том, куда вас столько.
- Понятия не имею, - честно ответил Валюшок.
- А ты что скажешь, Пэ?
- А я ничего не скажу. Я кофейку вашего замечательного дерябну и пойду
себе дальше Родине служить.
Майя раздавила сигарету в пепельнице и надрывно закашлялась.
- Бронхи ни к черту, - определил Гусев.
- Спасибо, утешил. - Майя поднялась и достала из шкафа две кружки. -
Слушай, а что там за история приключилась с убийством в ресторане? Ну,
когда этого мерзавца Шацкого застрелили. Ты не участвовал?
- Военная тайна, - гордо заявил Гусев. - Но по сведениям из строго
конфиденциальных источников...
- Да, разумеется, из очень строго конфиденциальных.