Чтение 55–й страницы книги ~Выбраковка~

- Живи, Данила.
- Живи, Пэ.
Гусев пил осторожно, но все равно ему прижгло разбитую губу, и он
поморщился.
- Ты обалденно вел себя на допросе, - заметил Данилов.
- Это как? - не понял Гусев.
- Достойно. Так довести этих козлов до белого каления...
- Да ты-то откуда знаешь?!
- Они все писали на видео. С самого начала.
- Черт побери! - Гусев аж подскочил на кровати. - И где пленка?
- Забрали. Приехал человек от некоего Гусева и забрал. Что, не надо было
отдавать? Гусев на миг задумался.
- Ну, отчего же... - сказал он. - Может, так даже к лучшему. Пусть
ознакомится. А я там ничего такого... В смысле, уболтали они меня или нет?
- Нет, успокойся.
- Ты видел?
- Не видел, они сказали. Точнее, один из них. Я все по науке сделал -
давил того, который посильнее. И второй сломался. Правда, не раньше, чем я
первого убил. Все-таки удивительное существо человек! Знает ведь, что это
старый метод армейских разведгрупп и второго "языка" тоже обязательно
кончат! Но все равно начинает говорить.
- Данила. - Гусев лег на бок, поворачиваясь к Данилову лицом. Против
ожидания, тот не отшатнулся. Гусев на его месте не выдержал бы - пару
часов назад он добрел до ванной и опасливо посмотрел в зеркало. После чего
зарекся это делать на месяц вперед. - Слушай, дружище... Ты же выяснил,
чего они от меня хотели?
- Да... Кажется, выяснил. Странная история, Пэ. Только учти - что бы я
такого ни узнал, мое отношение к тебе не изменилось. И никогда не
изменится. Усек?
- Этот "язык" сказал тебе, что я по утрам пью кровь христианских младенцев?
- Приблизительно.
- То есть? - насторожился Гусев.
- Понимаешь... Так странно... У них было две задачи. Первая - как следует
тебя помучить. Наверное, хотели потом отослать пленку туда, куда она в
конечном итоге и попала. Чтобы твой старик был посговорчивее.
- Это-то очень хорошо, - сообщил Гусев. Данилов покачал головой и что-то
неразборчиво промычал.
- Чего еще? - спросил Гусев. - Всякие малявки будут учить меня, как
устраивать семейные дела?
- Ни в коем случае. Прости. Я только подумал - не было бы инфаркта...
- Этот старый хрыч сделан из железобетона. Скорее у тебя инфаркт будет. Ну
и что дальше?
- А дальше... А дальше им было приказано узнать, кто настоящий автор
"Меморандума Птицына".
- А я-то тут при чем? - автоматически спросил Гусев.
- Ну... Не знаю, - замялся Данилов.
- Нет, ты скажи, при чем тут я? Данилов поднял на Гусева
честные-пречестные глаза и очень тихо сказал:
- Вот и я думаю - при чем здесь ты, Гусев?
- Что это значит -- "настоящий автор"? Я же тебе рассказывал...
- Заткнись, Пэ, - ласково попросил Данилов. - Думаешь, я тебе не верю?
- Подозреваю.
- А вот я хочу тебе верить, - произнес Данилов с нажимом. - Раньше верил и
дальше хочу. И что бы ты мне ни сказал теперь - я буду верить.
- А тебе очень хочется знать правду? - спросил Гусев агрессивно.
- Наверное. Может быть. Все-таки интересно, кто это придумал. Это ведь не
была коллективная идея, что бы там ни говорили. Такое мог придумать именно
один человек.
Гусев почувствовал, что охватившая его внезапно злоба прошла.
- А какой это был человек, как по-твоему? - спросил он мягко.
- Очень несчастный, - сказал Данилов уверенно. - И обозленный на весь мир.
- Совершенно неспособный принимать действительность такой, какая она
есть... - подхватил Гусев.
- Да-да. Вот именно. Он хотел все изменить.
- Хотел сделать мир чистым и справедливым. Хотя бы в одной стране. Хотел
создать единое общество, не разорванное, как обычно, на бандитов и людей,
а цельное. Уничтожить основу преступности - ее воспроизводство. Дело ведь
не в экономике, Данила, не в уровне жизни.
- Понятное дело, не только в ней...
- Да, не только и не столько. Воровать начинают с голодухи. Но это не
значит, что, когда жизнь выправится, человек, который таскал с поля в
карманах пшеничные колосья, обязательно начнет подламывать хлебные ларьки.
Многие готовы стянуть то, что плохо лежит, когда жизнь берет за глотку. Но
они не становятся от этого закоренелыми преступниками. А вот если тебя с
детства научили, что работать глупо, потому что можно отнять, украсть...
Кто научил?
- Тот, кто всю жизнь только это и делал, - подсказал Данилов.
- Вот именно. Знаешь, меня всегда ужасала история так называемых ссученных
воров, которые пошли воевать в штрафные батальоны. Оказалось, многие из
них потом стали даже офицерами, вернулись домой в орденах. Но на гражданке
выяснилось, что они как до войны ничего не умели делать, так и теперь не
могут. Предмета тяжелее чужого "лопатника" в руки не брали никогда. Разве
что оружие. И все они очень скоро опять занялись прежним ремеслом.
- Естественно. А мы с тобой чем всю жизнь занимаемся?
Гусев оторопело умолк.
- Ты не сбивай меня, - попросил он. - Хотя, конечно, да... Это-то и есть
самое жуткое. Но мальчишки, которые видят нас с тобой на улице, вряд ли
станут выбраковщиками. И никогда не станут ворами. А тогда пацаны смотрели
на гадов и думали - почему я в дерьме живу, а урка по ресторанам гуляет?
Так и родилось новое воровское поколение. Даже политические... Впрочем, не
важно. Теперь вспомни, что здесь творилось в девяностые годы. То же самое.
Нищая страна, толпы безработных - и мимо едут бандиты на "Мерседесах".
Процесс нужно было остановить, понимаешь? Обрубить, пресечь, обрезать,
переломить ситуацию в корне. И не только один Птицын думал - как? Многие
думали. Но именно он построил и обосновал схему. Очень жестокую, но и
очень справедливую. Далеко не идеальную. Но ведь она сработала?
- Конечно, - закивал Данилов. - Конечно, сработала.
- Мы это сделали?
- Ну разумеется.
- Так в чем проблема?
- Да ни в чем. Не заводись, Пэ.
- А я и не завожусь. - Гусев взял стакан и отхлебнул. - Просто обидно
бывает иногда. Такие интонации звучат - как будто мы впустую работали.
- И вовсе даже не впустую! - обиделся за выбраковку Данилов.
- И на фига этим уродам знать, кто автор птицынских заметок?
- Это ведь контрразведка, Пэ. Мало ли чего они задумали. Может, хотели все
на ЦРУ свалить. Найти разработчика и представить его как агента мирового
империализма... Хотел бы я познакомиться с этим Птицыным. Хотя бы
посмотреть, какой он был, - пробормотал Данилов, глядя под ноги. - Жалко,
уже не получится.
- Его звали Лебедев, - сказал Гусев. - Лебедев Павел Леонидович. И ты
прав, Данила. Этого человека больше нет.
Он перевернулся на спину и закрыл глаза.
- Бывает... - сообщил Данилов философски.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

В некоторых хрониках говорится, что он умер сам, без видимой причины,
умер, сидя в седле. В других кровавую эпопею князя обрывают копье или меч.
Они сходятся лишь в описании последующих событий. Найдя тело Дракулы,
бояре изрубили его на куски и разбросали вокруг. Позднее монахи из
Снаговского монастыря, не забывшие щедрости покойного, собрали останки и
предали их земле.
Сутра Ирина, как обычно, писала заключения по результатам обследований,
которые провела вчера. За дверью кабинета стояла глубокая ватная тишина,
изредка нарушаемая шорохом чьих-то обутых в тапочки ног и поскрипыванием
кресел. Нормальная рабочая обстановка, всеобщий покой и заторможенность.
Только непривычный к этой атмосфере человек мог бы отметить легкое
напряжение, разлитое в воздухе. Ничего удивительного - в отделении
функциональной неврологии не от грыжи лечат, здесь особый контингент, и от
него исходят не всегда приятные флюиды. А может, все дело в едва
различимом запахе лекарств, совсем не таких, какими обычно пахнет в
больнице.
Ирина строчила заключения, иногда отвлекаясь, чтобы поразмыслить. Во время
одной из таких отключек она вдруг поняла - ей что-то мешает. Оказалось, в
коридоре, буквально под дверью кабинета, появился источник загадочного
низкого гула. Ирина прислушалась. Гул разложился на два женских голоса,
что-то назойливо бубнящих. И чем больше она прислушивалась, тем больше эти
голоса мешали писать.
Помучившись еще минут десять, Ирина поняла, что работать так невозможно, и
выглянула за дверь.
Ну, разумеется! По обе стороны от входа в ее кабинет стояли два глубоких
кресла, и в каждом из них расположилась слабоумная бабушка. Судя по всему,
старухи были еще и полуглухие, так как разговаривали на повышенных тонах,
постоянно друг друга переспрашивая. Удобный диван неподалеку их не
привлекал, они просто не соображали, что туда можно пересесть, а вот эти
кресла, между которыми метра три...
Ирина вернулась на место, покачала головой и попробовала снова заняться
делом. Но оказалось, что не слышать разговор за дверью она больше не