Чтение 9–й страницы книги ~Лучший экипаж в Солнечной~

старпому Боровскому приказано содействовать тебе в части, его касающейся.
Пока, Andrey.

- До свидания, - сказал Вернер, подмигнул и вышел за дверь.

Адмирал повернулся вместе с креслом, набрал команду на замке сейфа,
просунул в него руку и схватился за бутылку самогона, как утопающий за
спасательный круг.

* * *

Отвергая духовное наследие предков, как не оправдавшее себя и чуть было не
погубившее Землю, человечество тем не менее не хоронило старые добрые
технические идеи. Поэтому "Тушканчик" был сконструирован по принципу
русской матрешки и мог позволить себе такую роскошь, как искусственная
гравитация за счет раскрутки одной из оболочек. Безусловно, инженеры
предпочли бы менее замысловатое решение проблемы. Все-таки чем проще судно,
тем выше его живучесть. Гравигенератор, легкий и компактный, вписался бы в
схему круизера серии 100 как нельзя лучше. Но, к сожалению, на момент
закладки "Пола Атридеса" таких генераторов в природе не существовало. И
ходил корабль на традиционной ядерной тяге, и команды из боевой рубки шли
не к каким-нибудь заковыристым искривителям пространства, а к нормальным
импульсным лазерам. Так что единственным революционным новшеством,
отличавшим "Тушканчик" от прочих судов группы F, был фаллический рисунок на
дне рекреационного бассейна.

Вращающаяся оболочка корабля в просторечии именовалась "рабочей зоной". Она
делилась поперек на так называемые палубы, на которых и проходила вся жизнь
экипажа. В распоряжении астронавтов всегда имелся чуть заметно вогнутый пол
и более явственно выгнутый потолок. Хочешь прыгай, хочешь падай, если очень
хочешь - лезь на стенку. А вот кувыркаться в невесомости тебе незачем.
Чинить силовые коммуникации и пушки, смонтированные в "разгруженной" зоне,
ты все равно не умеешь. На это имеются техники, вот им и положено уметь
летать. У них даже заболевание есть профессиональное - "синдром летчика".

Разумеется, все испытывали кратковременную невесомость по пути от
причальных шлюзов до рабочей зоны, но ее сводили на нет электромагниты,
присасывающие к полу стальные вкладыши в подошвах форменных ботинок. Кроме
того, магнитный пол исправно подбирал из воздуха бесхозные железяки. Полная
невесомость считалась чересчур коварной штукой, чтобы позволить ей
резвиться на военном корабле. В качестве примера Рашен частенько вспоминал
байку о том, как лет пятьсот назад русские астронавты искали на своей
крохотной станции гаечный ключ, чтобы закрыть крышку переходного отсека и
улететь-таки вниз. Ключ, разумеется, был на привязи и деться никуда не мог,
но вот взял и испарился. Примерно через сутки астронавты заметили какую-то
веревку, потянули за нее и вытащили ключ из-за заглушки на щите
электропитания, поставленной специально, чтобы за нее случайно не залетел
металлический предмет.

Еще Рашен вспоминал, как по молодости лет решил учинить на "Фон Рее"
тренировку на невесомость. Конечно, у него хватило ума не тормозить рабочую
зону - вероятно, он предчувствовал результат. Рашен просто вывел людей
полетать в центральный ствол. Вернулись астронавты назад все заблеванные, а
центральный ствол еще долго продували сжатым воздухом с дезинфицирующей
эмульсией.

Короче говоря, жизнь на "Тушканчике" шла в полном согласии с земной
физикой. Именно поэтому на пятый день пребывания в экипаже флагмана
лейтенант Вернер умудрился буквально, без всяких обиняков, свалиться на
голову капитан-лейтенанту Кендалл.

По корабельному времени был уже поздний вечер, Ива только что вышла из
душевой и направлялась к себе в каюту - розовый халатик на голое тело,
голова обмотана полотенцем, взгляд блуждающий, настроение самое что ни на
есть благодушное, все рефлексы на нуле. Вдруг над головой у нее что-то
натужно заскрипело, и, пока Ива соображала, что бы это могло значить, с
потолка градом посыпались болты. Затем по голове несильно ударило легкое и
пластмассовое. Тут Ива подняла глаза, и в этот момент на нее с
неразборчивым французским проклятьем рухнуло восемьдесят кило живого веса.

- Тысяча извинений, капитан, - пробормотал Эндрю, отползая задом на
четвереньках. - Даже не знаю, что и сказать. Вы как? Я вас не очень...
того?

Ива села, прислонилась к стене и подобрала слетевшее с головы полотенце.

- Отвернись! - приказала она, заново сооружая из полотенца чалму.

- Я не нарочно, - объяснил Эндрю, глядя вверх. - Панель выпала. Какой-то
умник очень хорошо ее закрепил. Ползу себе, никого не трогаю... Я вас
правда не ушиб?

- Ты-то живой? - поинтересовалась Ива.

- Вроде бы. - Эндрю поднялся на ноги и нагнулся к Иве. Он был в легкой
рабочей куртке с закатанными до локтей рукавами, и Ива увидела на его левом
предплечье извилистый белый шрам. Руки у Вернера были не по-мужски изящные,
с тонкой кистью и длинными красивыми пальцами. Но поднял он Иву с пола
легко, как пушинку.

- Где это тебя угораздило? - спросила она, показывая глазами на шрам. - На
"Фон Рее"?

- Да. Только ничего героического. Производственная травма. Ползал по
магистрали, вот как сейчас, и зацепился.

- Что ж ты его не зарастил?

- Не знаю... Все-таки память. И девочкам нравится.

- Ага, - кивнула Ива, посмотрела Эндрю в глаза и отвела, опустила взгляд.
Вернер не был особенно крупным мужчиной, но сейчас он казался Иве просто
огромным. Сильным и надежным. Он окружал ее собой, защищал и все еще мягко
придерживал за плечи. Видно было, что ему нравится так стоять. Вплотную. А
глазами он Иву просто ел.

- Я вас правда не ушиб? - в очередной раз спросил Эндрю.

- Правда, - еле слышно сказала Ива, мучаясь вопросом - он ее сейчас
поцелует или все-таки постесняется и отложит это на потом. Никогда раньше
ей не хотелось, чтобы ее поцеловал мужчина, с которым она разговаривает
второй раз в жизни. Во время отдыха внизу ей случалось по пьяни отдаваться
совершенно незнакомым людям, но это все были астронавты, свои парни, чистые
душой и телом, как пол на "Тушканчике", разве что не стерильные. А Вернер,
хоть и тоже астронавт, "своим" не был. За его спиной притаилась тайна, и
его отделял от Ивы невидимый барьер. Перед этим человеком не хотелось
обольстительно изогнуться. А хотелось скромно потупить глаза, уронить
безвольно руки и надеяться, что ты достаточно хороша для того, чтобы он
лишил тебя невинности. Разумеется, не сейчас. Много после. Но вот хотя бы
поцеловать...

Ива встряхнулась, не без труда пришла в себя и снова посмотрела Вернеру в
глаза, на этот раз прямо и смело.

- Кто ты? - спросила она.

Эндрю отпустил ее и непроизвольно сложил руки на груди.

- Меня зовут Эндрю Вернер, - сказал он с легкой усмешкой на губах. -
Возраст тридцать шесть, рост сто восемьдесят, вес семьдесят девять. Имею
правительственные награды. Очень хороший техник. Очень скромный и
застенчивый человек. Даже чересчур застенчивый...

- Это заметно, - подтвердила Ива. - А все-таки, кто ты? Что ты здесь
делаешь?

- Падаю на голову красивым женщинам.

- Не валяй дурака... Энди.

- Но вы действительно очень красивая женщина, капитан. Во всяком случае, на
мой вкус.

- Особенно сейчас, - заметила Ива, машинально поправляя на голове
полотенце. - Значит, не хочешь отвечать?

- Сожалею, но мне нечего ответить, - сказал Эндрю очень мягко, почти
ласково. - Вы меня за кого-то принимаете... За героя какого-то. Из женского
романа. А я просто свалился вам на голову. Сначала испугался, а теперь
вот... Даже не знаю. Рад, наверное. Я ведь скучал по вас...