Чтение 15–й страницы книги ~Море Дирака~

повредить не может. В противном случае я, кавалер рыцарского креста, не
стал бы... допрашивать такого человека, как вы. Разговор идет только о
машине и о вашей личной судьбе. Будьте себе другом, а я вам друг.

- Но я не знаю никакой машины! Я ее и в глаза не видал! - Впервые
говорю правду эсэсовцу, даже противно.

- У меня ангельское терпение, Карстнер. А я еще устроил скандал
гамбургским парням за грубое обращение с вами. Простите их, Карстнер, они
не столь терпеливы, как я... Может, вас связывает обязательство хранить
тайну? Тогда скажите мне об этом прямо, и я перестану вас спрашивать.
Такие люди, как мы с вами, умеют хранить тайны... Но я ведь даже не
спрашиваю вас о схеме включения машины в сеть! Я знаю схему. Эта вот пачка
фунтов получена нами на машине. Можете скрыть от меня и тайну
удивительного сходства. Согласен! Хотя меня она очень интересует, как...
профессионала, или, точнее, как художника.

Он замолчал и уставился мне в переносицу холодным невидящим взглядом. Я
старался не отвести глав. Он смотрел долго. Зрение заволокло туманом.
Откуда-то из глубины всплывали едкие, щекочущие слезы.

- Что нужно сделать, чтобы получить банкноты с разными номерами?

Вопрос прозвучал, как удар хлыста. Я с наслаждением сжал веки и
переморгал слезы.

- Вы поедете со мной, Карстнер. Сейчас вам принесут приличную одежду. Я
докажу вам мои добрые намерения. Больше я ни о чем не стану вас
спрашивать. Вы будете жить в замке, не зная никаких тревог и лишений... В
общем увидите сами.

Он собрал со стола документы и деньги. Тщательно уложил их в огромный
бумажник, который засунул в блестящий планшет отличной скрипучей кожи.
Зажав планшет под мышкой, он вышел из комнаты. Впервые за все время
пребывания в бараке N_19 я остался один. Совсем один. И никто на меня не
смотрел...

...За мной медленно и бесшумно закрылись оплетенные колючей проволокой
ворота Заксенхаузена. Моя длинная тень легла на теплую, выбеленную летним
солнцем землю. В раскаленной голубизне дрожало слепящее солнце.
Нахохлившиеся воробьи купались в тонкой, как мука, пыли. Я жадно втянул
воздух. Он пах странной и горькой гарью. Лагерь смерти был у меня за
спиной, но крематория я не избегнул.

Скоро он станет для меня желанным избавлением. Недаром они говорят, что
смерть еще надо заслужить.

- Чего вы ждете? Садитесь в машину - и прочь отсюда. - Гауптштурмфюрер
указал на стоявший у ворот открытый "мерседес-бенц". - Чего вы так
озираетесь? Охраны не будет. Мы поедем вдвоем.

Он предупредительно открыл дверцу.

- Садитесь сзади. Так вам будет свободнее.

Сначала я не поверил ему, но, взглянув на этого молодого сытого верзилу
в сто девяносто сантиметров, понял, что ему нечего опасаться изможденного
хефтлинка, развалину, доходягу. Даже сзади я был ему не страшен. Он мог
убить меня щелчком, как муху.

Бросив планшет рядом с собой, он включил стартер и, мягко выжав
сцепление, тронул машину с места.

- Нам недалеко. Три минуты езды. Видите там слева несколько запущенный
английский парк? А высокую бетонную стену? За ней скрывается охотничий
замок Фриденталь. Отсюда его не видно. Конечно, стена - это неприятно, но
приходится мириться. Зато в замке вас ожидает полнейший комфорт.

Он болтал весело и непринужденно, небрежно положив локоть на руль. А у
меня перед глазами трясся его холеный, аккуратно постриженный затылок.

- Знаете? У меня идея! Давайте немного прокатимся. В замок мы всегда
успеем. А погода такая восхитительная.

Он вел машину на очень большой скорости. Вскоре Заксенхаузен совершенно
скрылся из глаз. Сколько я ни оглядывался, на горизонте не видно было даже
кончика закопченной трубы. По обе стороны неслись зеленые полосы дубовой
рощи. Мелькнул знак, предупреждающий о крутом повороте. Эсэсовец резко
сбросил скорость. Тогда-то и раздался этот взрыв, вернувший мне свободу.

Я до сих пор не знаю, что тогда произошло. Только рядом с ним что-то
рвануло негромко, но сильно. Меня прижало к спинке. А он сполз на сиденье,
и его начало лизать пламя. Машина медленно свернула с шоссе, въехала в
кювет передними колесами и замерла, подняв зад к небу.

Шатаясь как пьяный, я выполз на дорогу и побрел в лес. Я шел, пока не
упал. Потом пришла ночь и с нею страшный налет. Пока горели земля и небо,
я шел на восток.

5

- Патлач, я хочу переговорить с твоим хозяином.

- Многого хочешь, Профессор. Зачем?

- У меня есть дело.

- Говори со мной. Я уполномочен.

- Не очень-то я тебе доверяю. - Мильч смотрел на Патлача откровенно
пьяным взглядом.

- Как хочешь. - Патлач прошелся по комнате.

Они были одни в квартире: мать Мильча работала в вечернюю смену. Роберт
долго сидел молча, подперев щеки ладонями. Патлач не торопил событий. Он
чувствовал, что в руки идет хорошая пожива. Он оправил салфетку на
телевизоре, погладил кошку, закурил сигарету. К этому моменту Роберт
дозрел.

- Слушай, у меня есть кое-какое барахло, и его надо сбыть, а у вас... у
вас все концы. Помоги - получишь долю.

Патлач понимающе кивнул.

- Чистое барахло? - осторожно спросил он.

- Как чистое? - удивился Мильч.

- Ну, откуда оно? Где взял?

- А, ты вот о чем. Не волнуйся. Мой товар никакого отношения к "мокрым"
делам не имеет. Экстра-класс. Только продавай.

- И в комиссионку можно?

- Запросто.

- А что же сам не сходишь?

Мильч посмотрел на Патлача.

- Не с руки. Товару слишком много.

- Врешь. Где тебе...

- Я вру?!

Мильч нетвердой походкой вышел в соседнюю комнату и возвратился с
тяжелым кожаным портфелем.

- Смотри!

Он вывернул содержимое на старенькую скатерть. Мелодично позванивая,
падали большие кольца с чистыми камнями, серьги старинной работы,
подвески, кулоны, золотые браслеты и хорошо знакомые Патлачу швейцарские
часики, пачки пятидесятирублевок. Патлач оцепенел. Глаза его вспыхнули
нехорошим огнем.

- Ну что, вру я? - торжествующе спросил Мильч.

Патлач с трудом проглотил ком, застрявший в горле.

- Сила... - еле выдавил он. Золотой свет, казалось, сводил его с ума.
Маленькие черные глазки не могли оторваться от драгоценностей.

- То-то! - удовлетворенно сказал Мильч. - Теперь веришь?

- Верю, как же, конечно, верю, Профессор. Это ты здорово устроил, -
заторопился Патлач и вдруг замолк. Ему не хватало воздуха.

- Предлагаю, - отчеканил Мильч, - работай со мной. Брось ты своего
хозяина. Кстати, как его зовут?

- Турок, - машинально ответил Патлач.

- Ну вот, бросай Турка, переходи к Профессору. Будешь иметь... треть.
Думаешь, это все? Будет еще в два раза, в три раза, в десять раз больше.
Будет столько, сколько я захочу, понял? Организуй своих ребят и действуй.

Патлач, наконец, двинулся с места и приблизился к золоту. Руки его
заструились по груде золота, перебирая и нежно ощупывая изгибы и грани
браслетов, камней, колец и кулонов. В ласкающем подергивании его пальцев
было что-то непристойное, извращенное, опасное.

Это неприкрытое вожделение заставило Мильча протрезветь.

- Все это будет при условии неприкосновенности моей особы, - сказал он,
сгребая золото в портфель. - Я добыл эти штучки и добуду еще в сто раз
больше. Но это могу сделать только я. Понял?

- Понял, Профессор, - сказал Патлач, с тоской глядя, как в широкой
пасти портфеля исчезают потрясшие его воображение драгоценности. На столе
осталось несколько колец, серьги и пачка денег.

- Возьми, - сказал Мильч, - семьдесят процентов стоимости принесешь
мне, остальное твое. Не пытайся укрыть от меня хоть рубль. Я все узнаю.

- Башли тоже взять? - тихо спросил Патлач.

- Бери. Все бери. Их нужно разменять.

Патлач просмотрел бумажки и положил обратно.

- С этим я не буду связываться, - сказал он.

- Ты что? Посмотри на свет... Ну, что теперь скажешь?

- Непонятно, - задумчиво сказал Патлач, - водяные знаки есть, а вот
номер у всех одинаковый...

- Все равно не поймешь, не ломай голову. Бери и смело действуй. В этом
деле смогут разобраться только и банке, и то, пожалуй, не разберутся.

Часа через два Патлач ушел.

...С этого дня жизнь Мильча как бы раздвоилась на две неодинаковые, до
жути непохожие друг на друга половинки. На свет появился двойник Мильча,
тоже Роберт, но совсем на него не похожий, странный, коварный, опасный.
Может быть, он и раньше сидел в первозданном Мильче, но сейчас под