Но барон будет действовать иначе... Хотите пари?
глянул на своего шефа. -- Так вы что же -- считаете Тангорна дилетантом?
(с этим-то у него как раз полный порядок), а тот, кто, получив задание,
всегда выдает конечный результат, невзирая ни на какие привходящие
моменты... А барон -- так уж случилось -- никогда в жизни не служил за
жалованье: он не связан ни присягою, ни умберто и привык к немыслимой
роскоши -- делать лишь то, что сам находит правильным. И если окажется, что
приказ противоречит его представлениям о чести и совести, он просто не
станет его выполнять, наплевав на последствия -- и для себя лично, и для
дела. Сами понимаете -- такому человеку место не в разведслужбе, а в
вендотенийских монастырях...
Джакузи. -- Барон живет в мире моральных стереотипов и запретов, немыслимых
для нас с вами... Знаете, я тут освежал в памяти его досье и наткнулся на
любопытный разговор -- дружеская болтовня по пьяному делу. Его спросили --
способен ли он при необходимости ударить женщину? Он некоторое время
размышлял -- причем явно всерьез, -- а потом признался, что убить, может
быть, и способен, но вот ударить-- никогда, ни при каких обстоятельствах...
Впрочем, его досье вообще смотрится весьма забавно -- это, я вам доложу, не
досье, а какое-то литературное обозрение: чуть ли не наполовину состоит из
стихов и художественных переводов. Я еще тогда подумал, что такого полного
собрания такато Тангорна, как у нас в Департаменте, нет нигде в мире...
лет -- согласно закону о рассекречивают... Ага! Гондола... Ну так как --
хотите пари, что он сейчас выкинет какой-нибудь безумный фортель и в итоге
обведет всех этих ребят вокруг пальца?
сказать -- за ошибку Марандила...
чтобы принять на борт господина в багровом плаще и шляпе с черным плюмажем,
а затем начала неспешно пересекать озеро. Тут на лице Джакузи появилось
какое-то сонное выражение; он неторопливо извлек золоченый сангиновый
карандашик, начертал несколько слов на салфетке, перевернул ее текстом вниз
и со словами: "Ладно. Делайте ваши ставки..." передал карандаш Альмандину.
Тот в свой черед сделал такую же запись, и теперь оба они безмолвно
наблюдали за развитием мизансцены.
соседней с той, откуда начала свое движение. Место это было издавна
облюбовано компанией прокаженных, закутанных в глухие полосатые балахоны, --
они кормились здесь подаянием. "Холодная проказа" -- болезнь смертельная и
неизлечимая, однако в отличие от проказы "горячей" практически незаразная
(ее можно подхватить, лишь если сам раздавишь одно из тех мелких кровянистых
вздутий, которыми покрыты руки и лицо больного, или, к примеру, выпьешь с
ним молока из одной кружки), а потому заболевших ею никогда не изгоняли из
поселений; кхандские хакимиане даже почитали их за особо угодных Богу. День
за днем эти скорбные фигуры, затянутые в свои полосатые саваны, безмолвно
взывали к милосердию горожан и как бы напоминали им: сравните-ка это с тем,
что кажется вам несчастьями в вашей обыденной жизни... Они были до того
неподвижны, что казались просто неким архитектурным элементом вроде каменных
кнехтов для швартовки гондол; поэтому когда одно из этих матерчатых изваянии
вдруг встало и, чуть прихрамывая, двинулось к лестнице, стало ясно -- вот
оно, началось...
извлеченный из рукава лиловый головной платок. В тот же миг компания зевак,
толпившихся вокруг уличного фокусника -- тот жонглировал тремя кинжалами
ярдах в двадцати от лестницы, -- распалась: двое рванули вправо и влево,
отрезая человеку в балахоне пути к отступлению, а двое других и сам
фокусник, расхватав порхавшие в воздухе клинки, ринулись прямиком к добыче.
Вот тут-то и стало ясно, что человек малость не рассчитал: начал спускаться
к воде, когда гондола была далековато -- ярдах в пятнадцати от берега.
Впрочем, он бы, наверное, все равно успел спрыгнуть в лодку и спастись, если
бы не трусость пассажира в багровом плаще: тот, узрев трех вооруженных
преследователей, перепугался настолько, что гондольер, повинуясь его
панической жестикуляции, немедля начал отгребать прочь, бросив подельника на
произвол судьбы. Человек в балахоне отчаянно заметался по нижней, уходящей в
воду, ступеньке -- спасения ждать было неоткуда. Парою секунд спустя его
настигли "зеваки": они мгновенно заломили ему руки за спину, а "жонглер"
коротко, без замаха, врубил по печени и тут же, на возвратном движении, --
ребром ладони по шее. Вот и все. "За задницу -- ив конвертик"...
вокруг сразу столпился возмущенный народ: к такому обращению с больными
здесь как-то не привыкли. Двое случившихся поблизости ха-кимиан в желтых
тюбетейках паломников незамедлительно вступились за "божьего человека", и
возникший скандал стал плавно перерастать в драку. Люди Марандила со всех
концов площади прорывались -- плечом вперед -- сквозь густеющую толпу к
месту событий, а где-то в отдалении уже раздавалась скребущая по нервам
трель полицейского свистка... Человек в багровом плаще тем временем
высадился на берег за три лестницы от места свалки, отпустил гондолу и
неторопливо двинулся прочь; по всему было видать, что судьба лжепрокаженного
его не больно-то заботит.
изменилось, однако Альмандин знал своего сотрудника много лет, а потому
видел: страшное напряжение, в котором тот пребывал последние минут десять,
утекло прочь, и в уголках его губ рождалась тень торжествующей улыбки. Что
ж, это и его победа тоже... Джакузи тем временем остановил спешащего мимо
официанта:
события на набережной. Потасовка там внезапно прекратилась (хотя гвалт,
пожалуй, даже усилился), и на месте свалки как-то само собою возникло пустое
пространство, посреди которого лежал человек в балахоне, тщетно пытающийся
привстать на четвереньки. "Зеваки" и "жонглер" между тем полностью утратили
интерес к своей жертве: они не только выпустили ее из рук, но и резко
попятились назад, в толпу; правый разглядывал свои ладони, и на лице его был
ужас.
настоящий! А это ведь не тот случай, когда уместно выражение "лучше поздно,
чем никогда"... Хватая его, они наверняка раздавили кучу гнойничков на руках
и по уши перемазались сукровицей, так что теперь вся троица -- покойники...
Реагируют весьма эмоционально, но мне трудно их осуждать... Узнать, что жить
тебе осталось (если это можно назвать жизнью) не сколько месяцев, --
довольно яркая новость тут трудно сохранить невозмутимость.
меньше, чем кастамирку: Тангорн не из тех недоумков, что норовят сэкономить
на мелочах... Как это называют у них, на Севере "на дерьме сметану
собирать", да?
нахально (сегодня имел полное на то право) спросил: "Кто платит?" Альмандин
согласно кивнул и перевернул свою салфетку, потом сравнил обе записи и
честно признал: "Придется мне". На его салфетке было единственное слово --
"Гондольер", а у вице-директора по оперативной работе значилось: "Гондольер
-- Т. На берегу будет акция прикрытия".
занял свое привычное место. Альмандин с любопытством спросил:
спрашиваю: сумел ли бы ты взять барона (такой вопрос оскорбителен), но мне
интересно -- сколько человек бы тебе понадобилось? Против ихних тридцати
двух?..
свой вердикт:
мастера рукопашного боя; надо только, чтобы они умели -- хотя бы по минимуму
-- работать с метательной шелковой сетью. Видите -- все три здешних канала
впадают в озеро под низенькими мостами: их просвет -- явно меньше десяти
футов. Ставлю на каждый по человеку: то, что объект захвата -- гондольер,
вполне очевидно, но в любом случае у нас была бы система сигнализации...
Когда он проплывает под мостиком, оперативник роняет сверху сеть, дальше --
прыжок вниз, прямо в гондолу, и укол иглою, смазанной соком манцениллы... Вы
были абсолютно правы, шеф: эта его затея -- совершеннейшая авантюра, расчет
на дурака. Отвлекающий маневр с прокаженным был очень неплох, но это не
меняет сути дела... Ни один профессионал не стал бы так совать голову в
петлю. Он действительно всего лишь любитель -- хотя и блестящий, и
удачливый; ему повезет раз, повезет другой, но на третий он таки свернет
себе шею...
противоположный конец площади, -- наш несравненный Ваддари уже берет бедного
Марандила своею грубой пятерней за всякие нежные места... Ну, этот точно
своего не упустит! Кстати -- вербовать капитана ты пойдешь сам или пошлешь
Лондон Джек
Посняков Андрей
Свержин Владимир
Прозоров Александр
Акунин Борис
Контровский Владимир