он все время снимал двумя пальцами со своего кителя какие-то невидимые
собеседнику пылинки, словно ощипывался. Иногда пальцы правой руки
поднимались к усам. Создавалось впечатление, что капитан проверяет, целы
ли они. Подумав об этом, Ромашов засмеялся. Капитан недоуменно похлопал
ресницами и обиделся.
паузы и надутых губ капитана, - как вы полагаете, откуда все-таки взялся у
старика пистолет, да еще немецкий - трофейный?
была уверенность, что оружие хранилось у старика, принадлежало ему, то это
служило бы таким аргументом, который ничем не опрокинешь. Это плюс
баллистическая экспертиза, в точности которой капитан не сомневался,
положили бы конец всем дурацким вопросам. Но уверенности у капитана не
было.
говорить... Не забудьте, что дверь и окно были заперты изнутри... Не
забудьте, что никаких посторонних следов в кабинете не обнаружено. На
пистолете тоже... Только отпечатки пальцев старика...
Семушкин. - Вы считаете?.. А мне вот, к примеру, кажется, что старику
просто надоело тянуть волынку. Девяносто восемь лет. Один как сыч. Осколок
дворянского гнезда, и вообще штучка, - капитан помахал пальцами, пытаясь
выразить, что он имеет в виду. - Вы его биографию знаете? Такой тип... Он
никогда не был нашим человеком... Ни минуты... Потому и оружие немецкое
подобрал... И застрелился поэтому... На богиню свою смотрел да и
досмотрелся.
великолепием явно просматривалось простейшее, как амеба, желание не
"вешать" на отделение милиции нераскрытое дело. И Семушкин это желание не
прятал. Он снова, в который уже раз, принялся извлекать из своей памяти
разные факты и прочитал Ромашову целый курс провинциальной криминалистики.
Он вспомнил, как недавно поймал проворовавшегося заведующего магазином,
который, чтобы скрыть следы преступления, поджег здание, но не сумел
спрятать бутылку из-под керосина. Капитан Семушкин блестяще уличил
незадачливого преступника, припер его к стене и заставил признаться.
имеют потовых желез. Но капитану он про это не сказал. Капитан считал себя
специалистом по проведению баллистических экспертиз. В Сосенске, где темпы
жизни были несколько ослаблены отдаленностью от крупных центров, Семушкин
был на месте. Он мог установить связь между пустой бутылкой и вором
эавмагом. Тут действовали прописные истины. Капитан не хотел встать над
ними. Беклемишев для него был просто вздорным стариком, которому "надоело
тянуть волынку". И капитан легко выстроил свою непогрешимую версию,
основанную на столь же непогрешимых аргументах. Параллельные не
пересекались. Кабинет Беклемишева был заперт изнутри на задвижку. Окно
закрыто на оба шпингалета. Никаких посторонних следов обнаружено не было.
Ничего не украдено. Это, кстати, тоже было доказательством, на которое
опирался капитан в своих рассуждениях.
Мухортов, который утверждал, что покойный Беклемишев знал про этих
обезьян. Какие-то параллельные, разделенные временным промежутком более
чем в пятьдесят лет, пересекались все-таки. И в точке пересечения были
пистолет "вальтер", пуля, пробившая череп старика, и еще не найденные
отчеты и дневники Беклемишева, по поводу которых Ромашов собирался сделать
запрос в Москву.
говорит, что Беклемишев не из тех людей, которые даже в критические
моменты кончают жизнь самоубийством. Кроме того, этот пистолет... Аптекарь
утверждает, что ему известна каждая щелка в доме старика...
полагается? Так вот... Разговорчики в пользу бедных... Хлынди-мынди...
Сюсюканье и абракадабра. Подобрал на дороге, когда немцы отсюда драпали...
Это же тип... Откуда мы знаем, что у него тогда на уме было? Во всяком
случае, он в партизаны подаваться не собирался... А аптекарь - вот, -
капитан пощелкал по крышке стола. - Мало ли что он набормочет. Словом, мое
мнение такое: дела тут нет. А если вы что-нибудь хотите, препятствовать не
буду. Да и права такого не имею. Только напрасно все это... Честное
слово... Случай как стеклышко...
бесконечно. Дома капитана ждал ужин. Ему хотелось поскорее скинуть жмущие
в носках ботинки, сунуть ноги в войлочные тапочки, а потом завалиться на
диван. Субординация не позволяла капитану просто подать руку Ромашову и
попросить его "закрыть дверь с той стороны". Он терпеливо страдал, бросая
вопросительные взгляды на собеседника и на часы, которые показывали уже
девять вечера. Правда, при этом он пытался сохранить на лице видимость
заинтересованности. Но это у капитана получалось плохо, и Ромашов в конце
концов заметил его страдания. Он извинился и поднялся. Семушкин проводил
его до двери, вернулся к столу, постоял недолго, выжидая, чтобы гость
отошел от отделения милиции, надел плащ и фуражку и быстро зашагал к дому.
известные уже капитану Семушкину и Ромашову события. Оба они крепко спали.
Крепко спали в эту сентябрьскую сырую ночь и супруги Тужилины. Дневные
волнения не отразились особенно на их самочувствии. Анна Павловна увидела
во сне свою московскую квартиру. Василий Алексеевич - собачку Белку,
которая помогала ему изучать условные рефлексы. Аптекарь долго вздыхал и
ворочался. И прежде чем уснуть, принял таблетку веронала.
ночь мается без сна.
Коротко всхлипнув, старик тревожно огляделся. В окошко засматривала желтая
луна. В комнате висела густая тишина. Даже сверчок, обычно не дававший
покоя, помалкивал. Но на душе у Бухвостова было скверно.
кошачьему блюдечку. Вылакав остатки молока, Бухвостов обежал комнату,
обнюхал табуретку, на которой лежала его одежда, и улегся около постели.
Проделывая все это, он отлично понимал: с ним творится что-то неладное.
Его сознание протестовало, он пытался сопротивляться несвойственным
человеку действиям. Но ничего не мог поделать с собой Бухвостов. Неведомая
сила заставляла его вот уже вторую ночь внезапно просыпаться и сходить с
ума. Чем иным он мог объяснить это? Конечно, старик слышал о лунатиках, с
которыми иногда случается нечто в этом роде. Но он знал, что лунатики
никогда не помнят, где они были во время припадков и что делали. А
Бухвостов помнил. Мало того. Он противился непонятной силе. Но ничего из
этого не получалось. И старик совсем упал духом.
старик внезапно ощутил, что он мчится на мохнатой лошади во главе огромной
ватаги всадников к большому городу. Он словно раздвоился. Один Бухвостов
сидит неподвижно в постели и осеняет себя крестным знамением. Другой
несется во весь опор на коне, размахивая кривой короткой саблей. В лицо
бьет жаркий ветер. Ноздри раздуваются, чуя запах незнакомых трав и
лошадиного пота. На голове Бухвостова крепко сидит черная баранья шапка,
из-под нее бегут в глаза и в рот теплые соленые струйки.
коне в пролом белой городской стены. Мчится по узкой, мощенной плитами
улице, рубит чьи-то головы...
босыми пятками по полу, тяжело бредет на кухню. Долго стоит над ведром,
глотая холодную воду. Потом, дрожащий и испуганный, забирается под одеяло,
пытается согреться и уснуть. И вновь просыпается от толчка...
Бухвостов вздрагивает и оглядывается. Никого нет. Но он знает; кругом
враги. Они могут неожиданно выскочить из-за любого камня. И тогда
произойдет что-то страшное. А Бухвостову надо еще долго идти, ему надо
донести до храма сокровище, которое он добыл дорогой ценой.
Бухвостов входит в высокое здание. Лес колонн из белого камня окружает
его. Мягкий свет струится между ними. На полу лежат причудливые блики.
Бухвостов в длинной хламиде, с голыми ногами, на которых надеты только
ременные сандалии, идет в глубину помещения, где ждут его три человека в
такой же одежде. Трое падают перед ним ниц. Открывается тяжелая дверь, и
Бухвостов входит в узкую длинную комнату, у противоположной стены которой
возвышается статуя человека со свирепым лицом.
колени. Он вынимает из складок одежды большой блестящий шар и аккуратно
кладет его к ногам человека со свирепым лицом. Затем опускается на пол,
вытягивает вперед руки и лежит неподвижно.
это время внутри шара вспыхивает красная точка. Она увеличивается в
размерах, и вот уже весь шар пылает нестерпимо ярким светом. Бухвостов
открывает глаза.