Чтение 43–й страницы книги ~Вечный ветер~

вылетели из Севастополя, Токио и Сан-Франциско. Они прибыли на остров ночью.
Целая ватага веселых и остроумных людей. Переодевшись в белоснежные
стерильные комбинезоны, врачи спустились в бассейн и провели консилиум.
Потом началась операция. Хирурги, их было тринадцать, принялись за работу.
Им помогали двадцать шесть ассистентов, часть из которых забралась в
бассейн, а оставшиеся "за бортом" стояли у столов с инструментами и
склянками с лекарствами.

Мы с Костей лежали на крыше павильона и наблюдали в вентиляционный люк
за ходом операции, пока с головы у Кости не свалился далеко не стерильный
берет и упал на руку одному из хирургов, протянутую за инструментом. Не
дожидаясь реакции врачей, мы сползли на животах с крыши и потихоньку пошли
по берегу лагуны, обсуждая события последних суток. В водном лектории
демонстрировали фильм дельфинов-операторов, снятый ими во время последней
комплексной экспедиции в Красное море.

В кабине у гидрофона сидел Павел Мефодьевич. Посматривая через стекло
на экран, он сосредоточенно слушал сопровождающий фильм текст. В кабине
легко дышалось: беззвучный кондиционер подавал охлажденный воздух. Увидев
нас, учитель молча кивнул в сторону сидений. Минут десять мы смотрели
пейзажи берегов Красного моря. В фильме почти не было подводных снимков.

Диктор говорил:

- Люди, как известно, не могут пить воду морей, богатую солями. Они
пьют так называемую пресную воду с ничтожными примесями солей. На берегу вы
видите гигантские опреснительные заводы, где из морской воды удаляют соли...

Дельфины вели себя так, как люди, просматривающие хроники, доставленные
с Луны, Марса или Венеры. Все они родились в лагуне или вблизи плавающего
острова и видели только низкие берега атоллов. Берега Красного моря удивляли
и поражали их воображение своей необычностью. От скал и песчаных пляжей
исходил ощутимый зной и запах мертвой пустыни. Здесь, на берегу моря, не
было воды, а следовательно, и жизни. Поэтому единодушный вздох удивления
проносился над лагуной, когда появлялся белый город, утопающий в садах.

Мне запомнилось несколько фраз, услышанных из "зрительного зала".

- Это камни, - объясняла мать сыну или дочери возникновение
покачивающегося на экране города. - Они растут без воды, и в них живут люди.

- Как рыбы-попугаи в кораллах?

- Да, да... Смотри и не мешай другим...

С гребня волны оператор запечатлел пляж с тысячами людей на песке и в
воде.

В гидрофоне со всех сторон раздавались голоса дельфинов:

- Как они медленно плавают!

- Мне всегда хочется им помочь.

- Я бы никогда не согласилась надеть чужую кожу.

Павел Мефодьевич улыбнулся:

- Вы слышали? Идет взаимное проникновение в духовные сферы. Правда,
процесс слишком замедлен из-за разности восприятия одних и тех же явлений.
Сейчас они переживают период небывалого духовного взлета. Этот период я бы
сравнил с эпохой великих географических открытий, который когда-то
переживали мы, люди, живущие на "отмелях", как называют нас люди моря. Тогда
мы восприняли во всей их необъятности размеры суши и океанов, увидели мы,
европейцы, жителей Америки, Австралии, Океании. И поверьте, для Христофора
Колумба, Магеллана, Джемса Кука они были так же загадочны и непонятны, как
для нас еще во многом загадочны и непонятны люди моря, а для них - мы. И
поверьте, когда наконец нас посетят жители других солнечных систем или мы
преодолеем четыре с небольшим световых года до планет Сириуса, то
неожиданность уже будет не так велика, мы привыкнем к неожиданностям у себя
на Земле... - Он сосредоточенно помолчал и спросил: - Как там ваш Джек
Железная Рука?

- Сшивают, - ответил я.

- Почему Железная Рука? - спросил Костя.

- В мое время процветал такой боксер. Я вспомнил его по ассоциации. Все
мальчишки боготворили его. Богоподобный был экземпляр. Слава погубила его,
как многих в те отдаленные времена. Нечто подобное происходит и с вашим
Джеком. Вел бы себя поскромнее, не рекламировал бы свою гениальность - и не
попал бы в эту лужицу.

- Но тогда бы он погиб от ран! - сказал Костя. - Вы же видели, как его
располосовало.

- Раны серьезные, но, видно, внутренние органы не повреждены. Две
недели больничного режима - и он опять стал бы на "ноги" в какой-нибудь
тихой заводи и находился бы на свободе. А теперь я боюсь за него... Но
посмотрим, посмотрим...

Павел Мефодьевич поднялся, и мы вышли с ним из прохладной будки.
Дельфины посвистывали, пыхтели, пощелкивали, громко выражая одобрение кадрам
фильма и в то же время внимательно слушая беззвучную теперь для нас речь
диктора.

Учитель пошел к океанариуму, поглядывая на лагуну и прислушиваясь. В
океанариуме все косатки стояли, повернувшись головой к сетке. Вода здесь
освещалась лампами, установленными на дне возле сетки, - нелишняя
предосторожность на тот случай, если пленники попытаются бежать. Кроме того,
учитывая такую возможность, мы подняли ограду довольно высоко над водой.
Косатки находились на разных глубинах, покачиваясь и поводя плавниками. Вот
одна из них всплыла со свистом, набрала в легкие воздуха и опять погрузилась
в воду.

- Слушают диктора из кинолектория, - сказал Павел Мефодьевич, - хотя
вряд ли что понимают из его слов: у них с людьми моря разные языки, правда
близкие по фонетическому строю. Возможно, косаток также тревожит присутствие
дельфинов, которых они считают своей законной пищей. Каннибализм! Нечего
удивляться: не так давно он существовал и у людей, живущих на отмелях.

Костя спросил:

- Интересно, как они станут реагировать, когда услышат первые слова,
сказанные человеком на их языке?

- Приблизительно так же, как и мы, если бы с нами заговорили кальмар
или спрут. Интеллект консервативен на низких ступенях развития. Можно
привести много примеров косности и консерватизма из истории человечества,
задержавших на столетия прогресс. Мне недавно прислали несколько
расшифрованных слов косаток. В Мурманске уже два года работают над
составлением их словаря.

- Вы ничего не запомнили? - спросил Костя, подталкивая меня локтем.

- Кое-что... Их язык воспринимается для наших ушей как шипение или
свист. Скорость обмена информацией у них поразительна. Пожалуй, даже
превосходит речь людей моря. Хотя и косатки, как это ни странно на первый
взгляд, тоже люди моря, только ограниченные в своих воззрениях на мир и
мораль. Ну, это мы все узнаем, когда прибудет кибер-переводчик. Скоро
обещали прислать. А пока... - Он подошел к гидрофону, издал тонкий,
дребезжащий свист и щелкнул пальцами.

Косатки в мгновение ока метнулись от сетки в темноту. Павел Мефодьевич,
довольный своими успехами, сказал с ноткой хвастовства в голосе:

- Никогда не предполагал у себя таких талантов. Ведь я только минут
пять потренировался. Вот что значит влияние среды - не поднимайте меня,
пожалуйста, на смех. В самом деле, несколько тысяч лет назад люди отмелей и
моря тесно контактировали друг с другом. Существовал особый язык, на нем они
изъяснялись с помощью свиста. Сейчас этот язык исчез, а совсем еще недавно
многие народы, жившие на берегах морей, на островах, или говорили на языке
свиста, или он как рудимент существовал у них наравне с нормальной речью. У
меня есть записи этого языка, на котором когда-то объяснялись в одной
турецкой деревне на Черноморском побережье. Я демонстрировал запись Харите.
Она с интересом прослушала ее и сказала, что многих слов не понимает, но это
язык людей моря, очень древний язык. Каково!

Косатки вернулись к ограде.

Павел Мефодьевич повторил сигнал тревоги, но на этот раз они даже не
пошевельнулись.

- Что вы на это скажете? Как быстро сориентировались! Прощупали своими
локаторами все вокруг, не нашли ничего опасного и сделали вывод, что над
ними подшутил какой-то озорник. Смотрите! Они косятся на меня. Как интересно
было бы сейчас их послушать! Наверное, костят меня на все корки, потому что
в море не принято так плоско шутить. Ложная тревога может стоить жизни. Мне
думается, что и ваш Джек вылетел на рифы при схожей ситуации. За ним неделю
охотилась команда "Кальмара". Все племя устало, измучилось, изнервничалось.
Джек привел их во вполне безопасное место между рифами: большая глубина,
единственный узкий проход гарантировали от преследователей. И вдруг сигнал
тревоги. Единственное спасение - бежать через риф. Более молодым и легким
это удалось. А его и еще нескольких стариков волна положила на коралловую
борону. Плохо быть старым. Поверьте мне. Хотя у любого возраста есть свои
преимущества. И если умело ими пользоваться, то жизнь никогда не потеряет
своего аромата. Главное - цель. И чем она непостижимей, эта цель, тем полнее
жизнь. И еще следует иметь эталон, выбрать пример непоколебимой
устремленности. Для меня таким эталоном был Циолковский. Вы встречали его в
школьных портретных галереях и, может быть, не обратили на него внимания.

- Как же, мы его знаем, - сказал Костя. - Жил в Калуге, ему страшно не
везло вначале.

- "Не везло"! Мой мальчик! Он был школьным учителем. Преподавал физику.
Глухой, как Бетховен. Так же нуждался. Вам непонятно, что значит -
нуждаться. Зависел от ограниченных, неумных, тупых людей. Они считали его
юродивым. Прибавьте еще непонимание близких. Совсем один, как в пустыне...
нет, вернее - в космосе. И с бешеной одержимостью работал для потомков, в
том числе и для потомков своих гонителей, равнодушных. Пролагал им путь к
звездам. Удивительный человечище!.. - Он потер лоб. - Ну что мы стоим и
морочим голову и косаткам и дельфинам! Ведь гидрофон включен! Представляете,
какое впечатление произвела на них мешанина из пояснений диктора и моей
болтовни в переложении кибера! Ха-ха! Ну что мы стоим?! - повторил он и
увлек нас за собой.