регрессирую: вот сейчас изготавливаю, например кремневые наконечники
большого размера...
обедать и, поскольку я не торопился, один умял все, что оставалось от
ужина, а оставалось достаточно. Мне казалось, что хватит на весь день.
Теперь он с унылым выражением топчется передо мной и напоминает, что
надо наловить рыбы.
летят в лицо.
адская работа. Я когда-то вычитал, что люди каменного века владели
секретом отдавливания осколков. Не знаю, как это у них получалось.
Приноравливаюсь по-всякому. Безуспешно. Бью камнем по камню, стараюсь
отбивать мелкие кусочки. На левой руке кровоточат все пальцы. Иногда,
заканчивая наконечник, решаю, что вот этот бугорок надо бы снять. Бью
по нему - и с таким трудом почти завершенное изделие разламывается
пополам. Тут я начинаю в голос поминать всех чертей и их родителей.
Ного смотрит на меня с разинутым ртом. Он принимает мою ругань за
шаманское заклинание. Я осматриваю обломки и соображаю, нельзя ли из
них сделать два наконечника для стрел. А Ного опять о своей рыбе.
Хочешь рыбы - лови ее сам!
так же... Вот тебе шнур с крючком, вот кусочки мяса. Иди и лови!
рыба сама на крючок полезет.
в реку без всякой надежды на успех, будто поймать рыбу для него не
главное. Главное - исполнить требование Грегора. Через четверть часа
торжествующий крик туземца распугал всех птиц в окрестностях:
Маленький шажок, но как он меня обрадовал! Того, что Ного научился
делать рядом со мной, уже достаточно, чтобы стать на голову выше и
вождя, и шамана, а то и обоих, взятых вместе. Мой современник, читая
это, снисходительно ухмыльнется: подумаешь, сенсационное достижение! И
действительно, что здесь особенного? Леска, крючок, наживка...
Забрасывай, жди, тащи... А я жалею, что, учась в университете, не
удосужился позаниматься предысторией человека. Я сейчас смог бы точно
сказать, сколько понадобилось человеку тысячелетий, чтобы изобрести
крючок для ловли рыбы.
осложнениями. Наблюдая жизнь плоскоголовых, я был вначале поражен их
непрактичностью: когда они добывали вдоволь пищи, ничего не оставляли
про запас, даже на следующее утро ничего не оставалось. Пожирали все
подряд. Знали только две крайности: обжорство и голод. Середины не
было. А в промежутке между крайностями - случайные гусеницы,
малосъедобные корешки, яйца пресмыкающихся... Мясо доставалось не бог
весть как часто - серьезная дичь быстронога. С камнями и дубинками за
нею не угонишься. Племя постоянно голодало.
питанием. Рыбы в Реке - видимо-невидимо. Я и ловил ее ровно столько,
сколько нам было нужно для еды. Теперь положение изменилось - Ного
почти все время сидит с леской над водой. Он оказался на редкость
удачливым рыбаком. Весь плот завален рыбой, - а я ведь с такой любовью
следил за чистотой! Запах рыбы, как свежей, так и портящейся,
преследует меня повсюду; рыбьим запахом пропиталось все вокруг - от
Ного до последнего прутика в крыше нашего шалаша. Дошло до того, что
ночью не могу уснуть - выхожу на песок и подставляю лицо свежему
ветру. Если у меня дойдет до отвращения к рыбе, я пропал. Разве что
лук выручит - буду питаться мясом...
десяток минут добывает полдюжины рыб, и все крупные.
смотрел на меня так, словно я и его хочу сбросить вслед за его
добычей.
кончается. А ты ловишь больше, чем надо. Она портится, гниет. У нас
был чистенький плот, а теперь смотри, какая вонь. И сам ты - сплошная
вонь.
Но запах гниющей рыбы - из всех воней вонь. Один туземец Ного этого не
понимает. Что ж, придется мне опять обратиться к запрещенным приемам:
желания.
будут давать нам рыбу, чтобы мы были сыты. Но ты ловишь больше, чем мы
съедаем. Рыба воняет. Большая Рыба и Большая Река сердятся... Сколько
ты должен съесть рыбы, чтобы насытиться?
вот столько, - показываю один палец. - Вот столько и лови!
жалуется на боль в животе, а живот - как бочка. Еще бы, съесть столько
рыбы! Если бы я не знал, на что способны желудки туземцев, я подумал
бы, что моему товарищу конец.
забурлила, как в кипящем котле. Вся окрестная рыба собралась на пир.
На это обратили внимание и птицы-рыболовы. Они кружились над плотом,
шугали в воду. Некоторые ухитрялись перехватить выбрасываемую добычу в
воздухе. Мне пришло в голову, что моим стрелам, чтобы выдерживать
точность в полете, не хватает оперения. И тогда я сложил оставшуюся
рыбу кучкой на краю плота, а сам, взяв готовый лук и несколько стрел,
спрятался за шалашом. С четырех метров, думаю, не промахнусь, а заодно
испытаю оружие.
криками летали над плотом и не решались полакомиться нашей рыбой.
Может быть, их отпугивали стоны Ного?
будет есть.
трепеща короткими крыльями, замерла над рыбьей кучей и в следующий миг
уселась на плот. Для остальных это послужило командой - они разом
ринулись к рыбе, начали драться, ни одна не захотела остаться без
добычи. А сверху налетали все новые и новые, били друг друга крыльями
и клювами...
Коротко просвистела стрела и увязла в птичьем боку. Птица закричала и
забилась в агонии. Но остальные не обращали на нее внимания, будто
ничего не случилось. Они рвали друг у друга рыбьи тушки. Ну, если вы
такие дуры... я посылаю в них еще несколько стрел. Еще две птицы
начали трепыхаться на бревнах плота. Вот-вот свалятся в реку. Я
выскочил из шалаша, и только тогда птицы взлетели. Одна из птиц, едва
я прикоснулся к ней, ударила меня клювом. Я быстренько свернул им шеи,
тем, что еще трепыхались, и уложил рядышком возле шалаша. Поздравил
себя с удачной охотой - оружие не подвело! Птицы крупные, величиной с
гуся, мясистые. Но меня интересовало не столько мясо, сколько перья.
Это сколько же моих стрел получат прекрасное оперение и возможность
точно поразить цель!
значения легким белесым облакам, протянувшимся волосами от горизонта
до горизонта. Ни ветерка. Воздух, как обычно, насыщен зноем и рыбьими
запахами. Если пойдет дождик, думаю, не беда. Напоит сухую землю и
вымоет наш плот. Небо как-то слишком быстро затягивается густеющими
тучами, наступают сумерки, хотя солнце, я знаю, еще высоко. Из ближней
долины вырвался вихрь, затянул воронкой пыль и сухие листья. Где-то
над холмами сверкнуло, прокатился гром, упали первые крупные капли.
лежит и стонет.
ветра превращаются в сильный ветер, и вот уже ураган грубо пробует
нашу хижину на прочность. Ветер поднял в воздух золу на нашем
кострище, к счастью, в сторону реки, потому что в ней были горящие
угли и, если бы он хоть горсточку бросил на хижину, нам пришлось бы
гасить пожар. Впрочем, до пожара вряд ли дошло бы - гулкие удары
редких капель превращаются в ровный шум падающей воды. Через проем
входа я вижу, как над вершинами холмов поднялась белая завеса,
соединяя тучи с землей. Она движется в нашу сторону, закрывая от наших
глаз холмы и заросли...
Соломатина Татьяна
Шилова Юлия
Майер Стефани
Бажанов Олег
Шилова Юлия
Корнев Павел