единого, как мой сапог. - Звучный шлепок ладонью по голенищу прозвучал как
подтверждение его слов.
топоры в руках возниц, замер седоусый в седле.
за спиной, застыл короткий, с сужающимся к концу лезвием меч, занесенный для
удара. Я не почувствовал предупреждения. Я ничего не почувствовал. Лешу
сработало уже на исключительно внешние физические факторы - звуки движения
тела, учащенные удары сердца, шорох меча, рассекающего воздух. Звуки,
которые сознание тоже не восприняло.
из разрушенной плотины бешеный поток воды, оставив лишь животные инстинкты.
Я мог отвести меч движением пальца. Я мог заставить воина впасть в
мгновенный ступор лишь усилием воли, лишить его сознания. Мог просто
сбросить на землю, как сбрасывают надоевший цветочный горшок с балкона...
убить, а не оглушить. Кожаный доспех лопнул, словно гнилая ткань,
покрывавшие его медные бляхи, попав под ладонь, отразились от нее и прошили
тело со скоростью пули - плашмя, как и стояли, вылетев со спины. Долгую
секунду я смотрел на страшную дыру в теле человека, проделанную собственной
рукой. Сквозь нее, словно в подзорную трубу, я видел часть дороги метрах в
тридцати, край колеса одного из возов. Я видел... Первый раз в жизни я
наблюдал действительность на столь сюрреалистически жутком экране. Кусочки
плоти и меди, разорвавшей эту плоть, медленно разлетались по воздуху в
разные стороны, славно гонимый ветром тополиный пух. Время почти стояло,
плоть еще не поняла, что только что лишилась сердца и куска позвоночника.
Разорванные артерии еще не успели набухнуть и брызнуть фонтанами крови. Он
был мертв, еще не зная об этом. Когда я выйду из Лешу, он узнает.
руки и с глухим звоном прополз пару метров. Кровь... Крови было много. Как я
и говорил. Еще в падении изуродованное тело залило кровью седло и бок
дракха, и тот ошалело косил глазом, раздувая чуткие к запаху ноздри.
глаза расширились, когда он увидел своего спутника на дороге, в быстро
растекающейся кровавой луже, хлещущей из жуткой раны.
сообразив, что никто этого не видел. Седоусый в момент удара наблюдал за
деловитой работой возниц, лихо работавших топорами. Вылетевший при падении
из руки мертвеца меч служил слабым оправданием. Воин был мертв, а на мне не
было ни царапины.
понимая смысла случившегося, но уже перехватывая поудобнее топорища
запятнанными кровью ладонями, рука седоусого медленно, как бы нехотя,
потянула меч из ножен.
спины, но я успел ответить. Я не знаю его, никогда ранее не бывал в этих
землях и не понимаю, почему он на меня напал. Но я никому не позволю
нападать на меня безнаказанно.
объяснить. И объяснять больше не хотелось. Сейчас я готов был перебить всех,
если они осмелятся встать у меня на пути.
вожак обоза, оглядывая своих подельников и небрежно играя тяжелым топором. -
Лично я - нет. А ты, Хорст?
тело товарища. Он не рискнул спешиться и рассмотреть его поближе - если ему
придется сразиться со мной, то он окажется в невыгодном положении. По
движению глаз и лицевых мышц, по оттенкам скользивших чувств я читал работу
его мысли. Положение рук и ног, меча, следы копыт в тонком налете грязи,
покрывающем каменит. Хорст, похоже, был следопытом. Если он и не увидел
доказательств сказанного мной, то жуткая рана в теле Схолана убедила воина в
одном - торопиться нападать на меня не стоит. Мужичье этого еще не понимало.
Разгоряченным кровавой работой над мертвым увальнем, им уже казалось, что
это они собственноручно забили его насмерть, и в душе каждого пробуждалась
гордость за свою смелость или что-то вроде этого. Им нравилось стоять над
расчлененным, растерзанным телом поверженного зверя, сжимая топоры крепкими
руками, нравился вид крови, густо заляпавшей руки.
как будто что-то припоминая, тихо и неуверенно заговорил он. - Какая-то
тварь, то ли крылатый зверь, то ли птица... садилась на плечо Схолана часа
два тому назад. Мы разговаривали, когда она упала с неба. Схолан отогнал ее,
но после замолчал, словно у него испортилось настроение... Сами знаете,
какой он болтун, а тут словно язык отнялся...
позади рыжего вожака.
топор. - Заворожен он был, вот что. Тварь, верно, носит проклятие какого-то
мага, да и сама, верно, магическая...
напасть на тебя?
забормотали мужики между собой, обмениваясь многозначительными понимающими
взглядами.
недоброжелателей, - пояснил воин, не спуская с меня внимательного,
изучающего взгляда. Старые, выцветшие от времени глаза смотрели
пронзительно. Он словно пытался забраться мне в душу, чтобы убедиться, тот
ли я человек, за которого он меня принял.
язык пламени под порывом ветра. Силы Зла, этого еще не хватало... Теперь
растерялся я: - Я не ищу.
скажу, что с ним произошел несчастный случай. Схолан был неосторожен, и
увалень раздавил его. Так, мужики?
непутевый. Говорили ему - погодь, не суйся, пока топоры не возьмем, так нет,
удаль решил показать, больше всех добычи захотелось... А увалень - он вон
какой вымахал, на телеге не объедешь...
размахивали руками, убеждая друг друга, и уже верили в то, что говорили. Они
заступались за меня, за убийцу. За того, кого видели впервые в своей жизни.
А в глазах светился тщетно скрываемый огонек затаенной надежды... Я видел,
чувствовал, что про себя они уже окрестили меня Именем, без спроса загнав
мою судьбу в рамки собственных представлений. По каким-то случайным,
совершенно неубедительным для меня признакам, вполне достаточным для них.
Да, я растерялся. Я не нуждался ни в подобном поклонении, ни тем более в
подобной ответственности. Я отмахнулся от Пророчества, когда впервые узнал о
нем, а оно, как выяснилось, пристально присматривалось ко мне, неотступно
следуя за мной и намереваясь предъявить свои права. Тот сон...
Хорогу. Он поймал, вопросительно приподняв брови. Я разомкнул вдруг ставшие
непослушными губы: - Передай маны родственникам Схолана. И... да пребудет с
вами Свет.
людей, по-прежнему сжимавших в руках забытое железо, плотоядно заворчал,
шумно раздувая ноздри, когда под копытами оказался окровавленный участок,
начиная переходить в галоп... Быстрее, парень... Унеси меня отсюда как можно
быстрее, от всего этого ужаса, унеси от самого себя...
странное чувство, под влиянием которого уже начавшая становиться привычной
усталость ненадолго отступила...
ступоре ума и сердца. Что же вы от меня все хотите... чтобы я остался на
этой земле горсткой праха, подобно многим другим, уже испробовавшим ваш Круг
Причастия на себе?.. А свобода воли? Для вас это - пустой звук?
внушить нейтральное отношение, не сказав ни слова, заставить потерять к себе
интерес того, кто еще готовится нанести удар. И не состоявшийся враг будет
смотреть на меня, как на пустое место. Я способен... Но сейчас это уже не
имело смысла - описывать все, на что я способен.
Болезнь! Подхватил какую-то гадость... Меня зациклило на этом выводе, ничего
другого в голову не лезло. Лешу не могло подвести, ведь оно - часть меня,
моей плоти и крови, моего разума. Но подвело. Как подводят иногда руки того,
Сертаков Виталий
Свержин Владимир
Афанасьев Роман
Перумов Ник
Афанасьев Роман
Каргалов Вадим