словно обглоданных кислотой, подтаявших и покосившихся. В центре же
расширяющимися черными кругами еще кружился прах. Сквозь зону разрушения,
потеряв дракха, прорвался только маг в красной одежде, но она уже почернела.
Он с воем катался в грязи всего в тридцати шагах от нас, и его плоть
распадалась на глазах, кусками слезая с костей. Смотреть на это было
страшно. Помочь я ничем ему не мог при всем желании, а оно было. Поэтому я
смотрел и укреплял себя в мысли, что рано или поздно Драхуб все же догонит
меня лично и тогда мы посмотрим, чей гнев будет безжалостней.
ощущалось уже несколько минут. С неба ударил столб огня, прекратив мучения
потерявшего человеческий облик существа в грязных лохмотьях, оставив от его
тела лишь выжженное пятно. Тай вздрогнула, резко дернулась в седле и ахнула,
завидев знакомые лица.
навстречу с седла своего чарса. Они обнялись.
не просто зверский, голод был безумный, но через несколько минут гранулы
подействуют и потушат пожар в желудке, пожирающем самого себя.
хааскин по имени Лекс и даже Квин, со смущенным и деланно пренебрежительным
видом ожидавший, когда женщины прекратят эти нежности и мать наконец обратит
внимание на своего сына.
огромный стол, но на этот раз всего в двух шагах от светлейшего, а не на
противоположном конце Стол сиял чистотой - или маг уже отужинал, или еще
только собирался. Замызганное одеяние, в котором он красовался утром,
демонстрируя жирные пятна в самых неожиданных местах, было заменено свежим,
естественно, тоже красным. "Ненадолго, - брезгливо подумал мечник, - до
первой жратвы".
внимания. Целиком заполнив мягкое кресло своей немалой тушей и устремив
отрешенный взгляд в противоположный конец длинного зала, он бормотал себе
под нос монолог, начатый, видимо, уже давно:
чтобы добросовестно заниматься своими делами, а не страдать от бесчинств
разных... э-э... недоумков. И я об этом неустанно забочусь... Но каждый раз
какие-нибудь приблудные хальды пыжатся рядиться в одежды Светоча, не давая
покоя моей многострадальной земле, моему трудолюбивому народу. Каждый раз
находится ублюдок, который зря будоражит неискушенные умы и сердца
законопослушных олухов, пробуждает несбыточные надежды, подвигающие на
необдуманные поступки... Что плохо отражается на сборе налогов...
уставился на полированную поверхность стола. Отражение его грубой
физиономии, казалось, в свою очередь оценивающе присматривается к хозяину.
Что-то он не понял, зачем дядюшка его пригласил... чтоб его любимые трескуны
сожрали. Продержать его весь день в отвратительно тесной, скудно
обставленной комнатушке, охраняемой вот этими мордоворотами, отрезав от
любых новостей... А затем заставить выслушивать вот этот бред, от которого у
любого нормального человека, хоть сколько-нибудь осведомленного в делах
Кордоса, завяли бы уши... Зачем9 Причем создавалось впечатление, что
Альтарес вообще не собирается переходить к сути, увлеченный собственной
болтовней. А мастера мечей интересовало лишь одно, поймал маг хальда или
нет. Времени прошло уже вполне достаточно, чтобы схватить этого выродка и
доставить в замок... и, как ни странно бы это звучало, сейчас Гронт
предпочитал, чтобы чужак достался Альтаресу как можно позже. И нанятому им
охтану тоже. Какой лысун его за пятку укусил, когда ему взбрело в голову
податься в этот поганый Кордос и одну головную боль сменить на другую, ничем
не лучшую? Почему он сразу не заставил себя забыть об этом чужаке? Теперь
ему усиленно приходилось думать о том, как отсюда смыться без вреда для
собственного здоровья Пока настроение дядюшки не изменилось и тот не
предоставил ему иное место для проживания - сырое и мрачное, под замком, где
на стенах в ржавых цепях гроздьями висят скелеты бывших узников... Лучше бы
уж охтан и вправду не успел, иначе дядюшка немедленно займется им самим.
М-да-а... Люди всегда делают глупости. По скудоумию, с испугу или по
незнанию, заблуждению. Частенько полагая при этом, что для кого-то эта
глупость обернется благом... В том числе и это исчадие Мрака, которое
Наместник желает видеть в Кругу Причастия. Безумец. Он не видит дальше
собственного носа, а мне как будто больше нечего делать, как исправлять
чужие ошибки...
все-таки Альтарес испытывать нервы, словоблудие - его любимое занятие.
кровавого и неумолимого мщения, уже покинула душу, оставив в ней черную
накипь тягостных сомнений. У него был длинный день, чтобы хорошенько обо
всем подумать. И он уже жалел не только о том, что все-таки решился для
подстраховки прибегнуть к услугам дядюшки, которого прикончил бы с не
меньшим удовольствием, чем того хальда, но и о своем опрометчивом найме
Убийцы. Которому отвалил немалые деньги и, похоже, каким бы невероятным это
ни казалось, выбросил их на ветер. Нужно было сразу признать, что эта месть
ему не по зубам, и оставаться в Нубесаре, в безопасности. К месту
вспомнилась популярная среди простонародья поговорка: настроение приходит и
уходит, а поступок остается. Точно сказано. Но можно сказать иначе: чужаки
приходят и уходят, и кто о них помнит? Тем более что и свидетелей-то его
позора не было, так, какой-то пацан, которому вряд ли кто поверит... да и
был ли позор? Тут не мешало бы разобраться. Даже охтан признался, что с
такой силой ему еще не приходилось иметь дела, а потому столько и запросил
за обычную в общем-то услугу.
болезненный холодок пережитого страха. А ведь вполне мог бы расстаться с
головой, если бы дернулся тогда, между мечами, в порыве ярости...
ничего не досталось? Потому тот и не в духе? Гронт придал лицу зверское
выражение, которым так любил пугать сопливую малышню Жарла, и полюбовался на
вполне согласное с ним отражение. Да нет, вряд ли, он бы уже знал... Для
охтанов не существует ни границ, ни преград. Когда Убийце потребуется
сообщить о выполнении заказа, он сделает это в любое удобное для себя время,
в любом месте.
кого-нибудь на Спорный Щит, например, и умоет кровью. Или... Гронт
недоуменно нахмурился. Странно. Целый день маялся, не знал, чем заняться, а
такой простой вещи не сообразил. Альтарес еще утром вкратце соизволил
поделиться с ним докладом своих энвентов-лизоблюдов, и Гронт знал, как было
дело там, на плоскодоне... В большинстве своем маги смертны и уязвимы, как и
обычные люди, и вряд ли тот, кто его усыпил, составлял исключение... Эта
мысль заинтересовала его всерьез, и воображение разыгралось, когда он начал
представлять, какую бы смерть устроил тому наглецу, а заодно и его
эрсеркерам. Он прищурил глаза и растянул губы в неприятной усмешке. Эту
бабу, Онни Бельт, определенно следовало поиметь, здесь особенных фантазий не
возникало, а вот тому рослому хаску, имени которого он не знал, пожалуй, для
начала отсек бы руку, посмевшую его коснуться настолько подло и коварно,
нарезал бы ее на куски и заставил бы сожрать... Сладкой, сладкой была бы
месть...
покровительства.
разглагольствовать Альтарес, упорно не глядя на своего злополучного
родственника. - Тогда бы эти инородные ублюдки, попав в мои руки, сразу
проходили бы самую тщательную проверку. Я бы не нянчился с ними, как
Гилсвери. Не распускал бы сопли...
интересовали - ни Активное, ни Пассивное, хотя для прикрытия своих деяний
тот корчил из себя ярого приверженеца последнего. Альтарес имел собственный
взгляд на Пророчество. Можно было даже сказать, что в его лице проявлялось
третье течение, не известное никому. Верховный маг полагал, что любого
кандидата следует травить, как зверя на охоте. Не игнорировать, как
наблюдатели, не помогать, как сподвижники, а именно травить. И если тот
после этого выживет, доскачет, дошагает, доковыляет или доползет до Круга
Причастия, то у него есть реальный шанс стать Светочем. В Кругу Причастия не
нужны слабаки, способные в самый неподходящий момент, не осилив испытания,
стать на сторону Зла и превратиться в Губителя. Самому же мастеру мечей было
наплевать на все три точки зрения. Он в Пророчество не верил. Сказки для
норогрызок. Поэтому болтовня Альтареса пролетала мимо его скучающих ушей...
до того момента, пока маг не заговорил о каком-то сожженном селе и безвинно
убиенных жителях. Тут Гронт насторожился и распахнул уши пошире, но
подробностей узнать не успел - речь мага прервало появление одного из его
энвентов, того, костлявого. Вид у него был озабоченный, он запыхался, словно
ему пришлось бежать с каким-то срочным известием.
видимое нетерпение, почтительно осведомился: - Светлейший, мне будет
позволено доложить?
Посняков Андрей
Конан-Дойль Артур
Максимов Альберт
Афанасьев Роман
Жюль Верн
Майер Стефани