Бальведа. Я серьезно так думал и думаю сейчас. Мне безразлично, насколько
уверена в своей правоте Культура и скольких людей убили идиране. Идиране на
стороне жизни - скучной, старомодной биологической жизни, вонючей,
ошибающейся и короткой, какая уж она волей Бога есть, но настоящей жизни. А
вами уже овладевают ваши машины. Вы - эволюционный тупик. Проблема в том,
что вы пытаетесь - чтобы отвлечься от этой мысли - утащить за собой всех. И
ничто не может быть для Галактики хуже, чем победа Культуры в этой войне.
сидела, опустив голову и покачивая ею.
проявляете странно мало сочувствия.
женщина, все еще не глядя на Хорзу. Он опять засмеялся и поднялся с пола.
выпрямилась и уперлась вытянутыми руками в пол позади себя. Ее лицо стало
серьезным.
провели кучу времени, наблюдая за воинами и религиозными фанатиками,
драчунами и милитаристами - за людьми, которые стремятся победить, невзирая
ни на какие потери. В учителях недостатка нет.
возможно, немного печальным. Потом она кивнула.
противнику. - Она пожала плечами. - Мы можем только надеяться, что этого
удастся избежать. Если эволюционизирующая сила, в которую вы, кажется,
верите, действительно как-то действует, то она будет действовать через нас,
а не через идиран. А если вы ошибаетесь, значит, она заслуживает устранения.
предпочитаю борьбу... Но мне показалось, что вы склоняетесь к моей точке
зрения.
"Особых Обстоятельствах". Мы учимся думать за всех. Я всегда была
пессимисткой.
мыслей.
- "ОО" разрешают всякие мысли. И это как раз то, что некоторые люди считают
в них таким устрашающим.
всегда были моральным оружием Секции Контактов, острым клинком дипломатии
вмешательства Культуры, элитой среди элиты в обществе, чувствующем
отвращение ко всякому элитарному мышлению. Даже до войны внешний вид и имидж
этого особого отдела внутри Культуры были весьма сомнительными. Их окутывало
что-то романтическое, но опасное, аура извращенной сексуальности - другого
слова для этого не подберешь, - навевающая мысли о грабежах, совращении и
даже насилии.
притворства (и это в обществе, буквально поклоняющемся открытости),
безрадостные постыдные дела и моральную относительность (в обществе,
придерживающемся абсолютных понятий: жизнь/хорошо; смерть/плохо;
удовольствия/хорошо; боль/плохо). Это действовало одновременно притягивающе
и отталкивающе, но в любом случае волнующе. Никакая другая часть Культуры не
показывала лучше, что собой представляет общество как целое, и не
использовала воинственные основы веры Культуры. И все же ни одна другая ее
часть не овеществляла наихудшим образом повседневный характер Культуры.
ее разведывательными и тайными службами (эвфемизм стал лишь ненамного
прозрачнее, вот и все). И в ходе войны позиция "Особых Обстоятельств"
изменилась к худшему. Особый отдел стал резервуаром для чувства вины,
которым страдали люди Культуры, потому что они вообще изъявили готовность
вступить в войну. Чувства пугающего, как неизбежное зло, оскорбительного,
как безрадостный моральный компромисс, и стесняющего, как нечто такое, о чем
люди думают очень неохотно.
циничнее, аморальнее и коварнее, чем те, из которых состоял "Контакт";
машины без иллюзий, считавшие своей гордостью думать обо всем возможном до
самого последнего предела. Поэтому уже заранее было безнадежно предсказано,
что именно так и случится. Особый отдел станет парией, козлом отпущения, а
его слава - той самой железой, что должна впрыснуть яд в совесть Культуры.
Но Хорза сказал себе, что знание всего этого совсем не облегчает жизнь
таким, как Бальведа. Люди Культуры страдали, если их кто-то не любил, и еще
больше, если это были их сограждане. Задача этой женщины была достаточно
трудной и без этого дополнительного бремени - знания, что задача эта куда
отвратительнее для большинства людей ее собственной стороны, чем для врага.
плечи и провел пальцами по редким пожелтевшим седым волосам. - Время научит.
ущипнуть за бледную щеку, но он подумал, что это еще больше выведет ее из
себя. Слишком хорошо ему была знакома горечь поражения, чтобы еще больше
ухудшать опыт знакомства с ней тому, кто до конца оставался честным и
достойным противником. Поэтому он подошел к двери и после нескольких слов с
охранником был выпущен.
Кверл только что спустился с мостика. Охранник у двери заметно подтянулся и
смахнул с карабина воображаемую пыль. - Как поживает наш гость?
выиграл по очкам. - Хорза ухмыльнулся. Ксоралундра остановился рядом с
человеком и посмотрел на него с высоты своего роста.
следующий раз, когда вы покинете мою кабину, пока мы находимся в боевой
готовности, предлагаю помнить о вашем...
из звуков, похожих на серию очень резких взрывов. Это усиленная версия
идиранских ударов в грудь, сигнала, которым идиране пользовались многие
сотни тысяч лет назад, пока не стали цивилизованными, чтобы предупреждать
других в своей стае или клане. Он производился грудной хлопушкой, третьей
искривленной рукой идиран.
ударные волны на своей груди, проникающие сквозь незастегнутые рукава и
воротник скафандра. Такое чувство, будто его подняли и прижали к переборке.
Только теперь он заметил, что закрыл глаза. Несколько секунд казалось, что
его вовсе не спасли, что он не покидал стен камеры-клоаки и что настал миг
его смерти, а все остальное было лишь странным и удивительно живым сном.
Хорза открыл глаза и уставился в роговую морду яростно трясущего его кверла
Ксоралундры; в это мгновение корабельная тревога смолкла и стих интенсивный
до боли вой, и кверл громко сказал прямо в лицо Хорзы:
повернулся, схватил и поднял в воздух меджеля, намеревавшегося пробежать
мимо.
он меджелю в лицо, тряся шестиногое существо за грудки. - Ты немедленно
пойдешь в мою кабину и принесешь маленький шлем скафандра, который лежит
перевернутым у аварийного палубного шлюза. Как можно скорее. Этот приказ
главнее всех и не может быть отменен. Отправляйся! - И он швырнул меджеля в
нужном направлении. Тот приземлился уже на бегу.
спиной, и открыл обзорное окно. Казалось, он хотел что-то сказать Хорзе, но
тут затрещал и заговорил динамик шлема, и кверл переменился в лице. Тонкий
звук смолк и осталось только непрестанное завывание сирены.
системы, - горько сказал Ксоралундра - больше самому себе, чем Хорзе.
Бальведа могла быть как-то виновной в этом. - Эти мерзавцы становятся все
хитрее.
мной, человек! - Хорза повиновался и побежал вслед за старым идиранином.
Широкое и темное чужое лицо повернулось и посмотрело поверх Хорзы на
идиранского солдата позади, все еще неподвижно стоявшего у дверей камеры.
Черты Ксоралундры изменило выражение, которое Хорза не смог определить.
повернулся к нему. - Убей женщину!
сначала на быстро удалявшегося кверла, потом на постового, который быстро
проверил свой карабин, приказал открыться двери и вошел внутрь. А потом
Лукин Евгений
Лукьяненко Сергей
Акунин Борис
Панов Вадим
Маккэфри Энн
Юрьев Сергей