потом взялся устанавливать регуляторы.
я спрашивал себя... твой сенсор массы скафандра... он работает?
шкал. Хорза прочел показания. - Нет, я уже смотрел, - ответил он. - Он
регистрирует размытое эхо от поезда и ничего больше. Последние два километра
одно и то же. Или мозг удалился с тех пор, как был разрушен корабельный
сенсор, или сенсор моего скафандра не функционирует, как положено.
Засветились новые шкалы. - Включаем ток. Может, что-нибудь придет в голову.
посмотреть, не загорелись ли уже лампы, но все, что увидел, был темный
силуэт Йелсон на сумрачном перроне. За ней тенью обозначился отсек поезда в
три этажа высотой.
двум шкалам, посмотрел в яркий экран, потер ладони и приложил большой палец
к кнопке на центральном пульте. - Вот он, великий миг, - сказал он.
откусил...
Вабслина. Коренастый инженер немного щурился в ярком свете ламп и улыбался.
Наконец-то.
автоматики, связанной с главной кнопкой, которую он только что нажал.
Комнату наполнил слабый гул, и вокруг них в воздух поднялся запах сгоревшей
пыли, подобно теплому запаху проснувшегося животного. Свет втекал через
дверь со станции. Хорза и Вабслин проверили несколько приборов и вышли.
прожекторов и покрывающих потолок светящихся полей. Поезд Командной Системы,
который сейчас можно было разглядеть по-настоящему, заполнял станцию от
одного конца до другого: сверкающее металлическое чудовище, похожее на
гигантскую андроидную версию сегментированного насекомого.
посмотрела вверх и вокруг. Яркий желто-белый свет, льющийся с потолка
станции, заставил ее прищурить глаза.
этот прибор, который мы ищем? - Машина придвинулась ближе к лицу Хорзы. -
Твой сенсор его регистрирует? Он здесь? Мы нашли его?
Он шел дальше, сопровождаемый Йелсон, которая все еще осматривалась, и
Вабслином, который тоже делал большие глаза, которые главным образом
касались сверкающего поезда. Внутри него горел свет. Станция наполнилась
жужжанием моторов на холостом ходу, шипением воздушных магистралей и
вентиляторов. Юнаха-Клосп летал вокруг лица Хорзы. Он вертелся вокруг него в
воздухе, постоянно оставаясь на высоте головы.
сможешь на нем опознать мозг или нет? - Робот приблизился и опустился, чтобы
посмотреть на регуляторы и маленький экран на манжете скафандра Хорзы. Хорза
отпихнул его в сторону.
справимся.
Будь полезным!
Хорзой, все время поворачиваясь к нему передом и летя задом наперед. - Этот
трехногий безумец разбил сенсор массы на поддоне, и теперь мы слепы. Мы
опять на первом игровом поле, верно?
сенсор. А ты не мог бы для разнообразия сделать что-нибудь полезное?
оскорбленное чувство. - Для разнообразия? Ты забыл, кто спас вам всем жизнь,
когда наш сладкий маленький идиранский контактер начал буйствовать?
теперь ты бы мог осмотреть станцию, на тот случай, если там есть на что
посмотреть.
сенсором? А что собираетесь делать вы, пока я работаю?
раздумьям принести фантастические результаты...
остаться. Только заткнись!
я ухожу совсем! Я немедленно... И он улетел. Хорза крикнул ему вдогонку:
лице оглядел блестящие стены станции, будто пытаясь услышать частоты, на
которые его уши не были рассчитаны.
мне покажется, что вы в более любезном настроении.
не слышал.
сама станция перед ними.
***
думал, что еще поживу, и я не заслужил этого...
искалеченным телом. Он открыл свой неповрежденный глаз как можно шире. Слизь
на нем засохла, и он поморгал, чтобы освободиться от нее.
Вторая парализована, а третья сломана (чтобы быть совершенно уверенным, он
попробовал ею пошевелить. Боль прожгла огнем, как молния затененную землю,
которая была его телом и его болью), а мое лицо... мое лицо...
после ужасной игры. Они сочли его мертвым, но он устроен иначе, чем они.
Несколько дырок ничего не значили; ампутированная конечность... ну, его
кровь не брызнула, как у них, когда им отрывают руку или ногу (он вспомнил
записи о вивисекциях человека), а у солдата не бывает шока, вовсе не то, что
при их убогой, мягкой и дряблой плотской системе. Ему выстрелили в лицо, но
луч или пуля не пробили внутреннюю роговую оболочку мозга и не перебили ни
одного нерва. То же и с глазами. Они были выбиты, но вторая сторона лица
осталась неповрежденной, и он все еще мог видеть.
станции.
внутреннее знание, которого у них, вероятно, тоже не было. Он чувствовал,
как его кровь медленно вытекает внутрь тела, чувствовал нарастающее
внутреннее давление и как кровь слабо просачивается сквозь разрывы в роговой
оболочке. Останки скафандра помогли бы ему, но не спасли. Внутренние органы
отключались один за другим. Желудку не переварить последней пищи, а передний
легочный мешок, в нормальных условиях содержащий насыщенный кислородом
аварийный запас крови на случай, если телу придется мобилизовать последние
силы, опустел; ценное горючее было растрачено в заведомо проигранном бою,
который его тело вело против падающего кровяного давления.
свету?
видно меня в этом глубоко погребенном в земле чужом блеске?
пошевелить своей раздробленной ногой, ярче тихого, уставившегося на него в
упор света станции.
нему по воздуху. Должно быть, того самого, который выстрелил ему в лицо; он
не помнил, как это случилось, но пришел к этому выводу... Существо было
послано удостовериться, что он действительно мертв. Но он жил, и ему как раз
пришла одна мысль. Дело будет очень сложным, даже если ему удастся воплотить
мысль в действие, даже если удастся переместить свое тело, даже если все
получится... Но тогда он сделает хоть что-нибудь, и что бы ни случилось, это
Суворов Виктор
Свержин Владимир
Орлов Алекс
Корнев Павел
Эриксон Стивен
Белоусов Валерий