Чтение 64–й страницы книги ~Все под контролем~

крамольной. Но глядя на напряженный профиль сидевшего всего в нескольких
шагах от меня Шекспира, я не мог от нее отделаться. А что, если ему
просто нечего написать? Что, если стремление Шекспира стать драматургом
имело под собой вовсе не потребность излить на бумаге все то, что в душе
его превращалось в полуфантастические образы, любая трактовка которых
кажется слишком упрощенной, а всего лишь желание неудавшегося актера
найти себе иное поприще, так или иначе связанное с театром, без которого
он себя не мыслил?..

Я тряхнул головой, прогоняя внезапное наваждение, и залпом допил
остававшееся в стакане пиво.

И в этот момент Шекспир быстрым, коротким движением, словно хотел
убить муху, ткнул перо в чернильницу и, стряхнув повисшую на конце
тяжелую темную каплю, крест-накрест перечеркнул лежавший перед ним лист.

Я вздрогнул так, будто в руке Шекспира было не перо, а остро
заточенный гвоздь, и провел он им не по бумаге, а по коже на моей груди,
процарапывая ее до крови.

Я бросил быстрый взгляд на дверь. Алекса с Ручинкиным видно не было.

Шекспир положил перо поверх бумаги и медленно провел ладонью по лицу.
Затем он повернул голову, и я увидел его глаза, полные душевной муки и
тоски.

Я больше не мог оставаться на месте.

Поднявшись с табурета, я быстро подошел к двери и выглянул на улицу.
Кроме двух подвыпивших ремесленников, о чем-то вяло споривших друг с
другом, рядом с таверной никого не было. Должно быть, Ручинкину стало
совсем плохо, и Алексу пришлось отвести его на задний двор.

Сделав всего лишь шаг в сторону от двери, я оказался за спиной у
Шекспира. Чуть подавшись вперед и вытянув шею, я попытался незаметно
взглянуть на то, что он писал.

Одновременно с моим движением вперед Шекспир обернулся.

Наши взгляды встретились.

У меня дыхание перехватило от чувств, захлестнувших мою душу. Я
смотрел в глаза гения! Я почувствовал слабость в коленях и, чтобы
устоять на ногах, был вынужден опереться ладонью о край стола.

- Вам дурно? - спросил Шекспир, по-прежнему не отводя от меня взгляда
своих странных глаз, которые, казалось, смотрели куда-то мимо
собеседника.

Слова он произносил отрывисто и резко. Голос был высокий и чуть
надтреснутый, похожий на звук, который получается, когда дергаешь за
щепу. Я даже подумал, что, возможно, именно из-за неприятного голоса и
не сложилась его актерская карьера.

- Нет-нет! - отрицательно махнул рукой я. - Просто немного
закружилась голова. Должно быть, от духоты.

Я слабо улыбнулся.

Шекспир изобразил губами ответную улыбку. И все. Я словно бы перестал
для него существовать. Он смотрел в окно, думая о чем-то своем.

- Вы позволите мне присесть? - спросил я.

Даже не посмотрев в мою сторону, Шекспир безразлично дернул плечом.

Я пододвинул трехногий табурет и сел. Взгляд мой скользнул по
верхнему листу бумаги в тоненькой стопке, лежавшей перед Шекспиром. Это,
вне всяких сомнений, была рукопись пьесы. Но по тем строчкам, что мне
удалось прочесть, я не мог определить, что это за произведение. В
первоначальный вариант рукописи было внесено много правок. Местами были
вычеркнуты и переписаны заново целые строфы. А в конечном итоге все, что
было написано на листе, оказалось размашисто перечеркнуто крест-накрест.

- Вы не станете возражать, если я угощу вас пивом? - предложил я,
бросив настороженный взгляд на дверь, в которой с минуты на минуту могли
появиться мои спутники.

Шекспир вновь посмотрел на меня, и его левая бровь удивленно
приподнялась.

- С чего бы вдруг? - не очень-то дружелюбно спросил он.

Я не ожидал такого вопроса, но быстро нашел что сказать:

- Вы ведь актер труппы "Комедианты Пембрука"?

Я сделал паузу, ожидая утвердительного ответа или хотя бы легкого
кивка, но Шекспир не пожелал подтвердить высказанную мною догадку.

- Конечно, это были вы, - натянуто улыбнулся я. - Я сразу же вас
узнал! Я недавно был на спектакле в "Театре"...

Сказав это, я испугался, что Шекспир спросит, какой именно спектакль
с его участием я видел. Мне примерно был известен репертуар "Комедиантов
Пембрука", но в каких пьесах играл Шекспир и какие роли в них были ему
отведены, я не имел представления.

По счастью, Шекспир не стал уточнять, какую именно пьесу с его
участием я видел. Он спросил только:

- Ну и что? - чем поверг меня в полнейшее замешательство.

Чтобы как-то выйти из неловкого положения, я взмахом руки подозвал
девчушку лет тринадцати, разносившую пиво, и, дав ей пенни, велел
принести два стакана.

Вновь обратив свой взгляд на Шекспира, я уже знал, как построить
дальнейшую беседу. Единственное, что беспокоило меня в этот момент, это
то, что внезапное появление Алекса и Ручинкина могло все испортить.

- Мне известно, что помимо игры в спектаклях вы небезуспешно пробуете
свои силы в искусстве драматургии, - сказал я.

К моему величайшему недоумению, Шекспира подобное заявление ничуть не
удивило. Усмехнувшись, он подцепил пальцами стопку бумаги, лежавшую
перед ним на столе, чуть приподнял ее и снова бросил, произнеся при этом
лишь одно слово:

- Пачкотня.

Внутри у меня все похолодело. Я готов был услышать все что угодно, но
только не столь уничижительный отзыв драматурга о своем творчестве.

- Вы несправедливы к себе, - с укоризной покачал головой я.

Но получилось это у меня как-то не совсем убедительно.

- Вы тоже пишете? - спросил у меня Шекспир.

- Пожалуй, - подумав, кивнул я.

Девчушка поставила на стол наполненные пивом стаканы, один из которых
я пододвинул Шекспиру.

Коротко кивнув в знак благодарности, Шекспир взял стакан и разом
ополовинил его.

- Позвольте спросить, над чем вы сейчас работаете?

Шекспир поставил недопитый стакан на стол и вытер губы тыльной
стороной ладони.

- Делаю переработку пьесы "Томас Мор" по заказу "Комедиантов
Пембрука".

- Чья пьеса? - спросил я.

- Кажется, ее купили у "Комедиантов графа Лестера". Они играли ее в
течение года, так что, сами понимаете, показывать ее снова в том же виде
было бы глупо. Я даже придумал для нее новое название: "Жизнь и смерть
одного придворного".

Название показалось мне не очень-то удачным, но я не стал
акцентировать на этом внимание.

- А кто автор пьесы? - уточнил я свой вопрос.

- Представления не имею, - Шекспир безразлично пожал плечами и сделал
глоток пива.

Взглянув на лист бумаги с перечеркнутым текстом, я спросил:

- И как продвигается ваш труд?

- Не очень, - небрежно махнул рукой Шекспир. - Но думаю, что через
пару недель закончу. - Наклонившись ко мне, он доверительным тоном
сообщил:

- Деньги нужны до зарезу.

- Рассчитываете заработать? - с пониманием улыбнулся я.

- Обычно за пьесу платят пару фунтов. Но мне обещали только половину
суммы. Пьеса не новая, да к тому же это мой первый опыт.

- Уверен, вас ждет успех, - ободряюще улыбнулся я.

Шекспир только хмыкнул в ответ.

- Наверное, вы занимаетесь не только переработками чужих пьес, но и
подумываете о чем-то своем, - весьма прозрачно намекнул я.

Но Шекспир как будто не понял, о чем я говорю.

- Какое там свое, - вновь махнул он рукой. - Есть у меня один славный
сюжетец, да только заняться им некогда. Помимо "Томаса Мора", я до конца
года должен сделать для "Комедиантов Пембрука" еще два переложения.

- Вы зарываете свой талант в землю! - возмущенно воскликнул я. - Вам
следует писать собственные пьесы!

Шекспир глянул на меня как-то странно. Должно быть, ему не
понравилась моя чрезмерная горячность.

- Вам-то что за дело? - недовольно буркнул он.

Я глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух через чуть приоткрытые
губы.

- Давайте еще закажем пива, - предложил я и, не дожидаясь ответа,
махнул рукой девчушке.

Решение созрело буквально за пару минут. К тому моменту, когда
девчушка принесла пиво, я уже готов был совершить величайшую глупость в
своей жизни.

- Послушайте, - сказал я, передавая Шекспиру стакан. - У меня есть
для вас предложение, от которого вы не сможете отказаться.

Глава 11

К тому времени, когда вернулись Алекс с Ручинкиным, я уже сидел на
прежнем месте, неторопливо потягивая пиво.

Не знаю, что уж Алекс сделал с нашим третьим спутником, но выглядел
Ручинкин заметно посвежевшим. Пива заказывать он больше не стал, но зато
в момент расправился с парой голубей, которых заказал для него Алекс.