Чтение 81–й страницы книги ~Игра в реальность~

разжимая губ, произнес Витька.

- Пока - да, - так же тихо ответил я. Я обратил
внимание на то, что Витька не вынимает правой руки из
кармана куртки, в котором у него лежал пистолет. Это мне
совершенно не нравилось. Будь моя воля, я вообще бы выбросил
пистолет прежде, чем входить в здание. Решить проблему с
помощью оружия у нас не было ни малейшего шанса. Мы могли
рассчитывать лишь на неожиданность нашего появления и на то,
что Одиссей не только захочет говорить с нами, но и сочтет
уместными наши требования. Последнее, признаюсь, вызывало у
меня большие сомнения. Какой смысл Одиссею было вести с нами
торг из-за клиппера, если и без того все козыри были у него
на руках? В отличие от нас время его не поджимало. Он мог
спокойно сидеть и ждать, когда мы засветимся не в том, так в
ином варианте реальности. И тогда ему потребуется всего лишь
протянуть руку, чтобы получить то, что ему нужно.

Поднявшись по лестнице, мы оказались в небольшом
коридоре с десятком дверей, обитых черным дерматином. Я
прекрасно помнил расположение двери, за которой должен был
находиться кабинет мадам Лин. Но я помнил и то, что в ином
варианте реальности этот же кабинет занимал сам Агамемнон.
Поэтому, прежде чем открыть дверь, я решил подстраховаться.

Заметив бегущего куда-то по коридору клерка в помятой
белой рубашке с большой красной папкой под мышкой, я
призывно взмахнул рукой, пытаясь обратить на себя его
внимание.

Замерев на месте, клерк устремил на меня вопросительный
взгляд бледно-голубых глаз.

- Простите, - обратился я к нему. - Нам нужна мадам
Лин.

Клерк молча ткнул пальцем в нужную нам дверь и, так и
не сказав ни слова, побежал куда-то по своим делам.

- Послушайте! - крикнул я ему вслед. - А где мы можем
найти Одиссея?

Клерк на бегу, не оборачиваясь, пожал плечами и, прежде
чем я успел еще что-либо спросить, нырнул в открывшуюся
перед ним дверь.

Я посмотрел на своего спутника.

Витька нервно дернул подбородком.

- Действуем, как договаривались, - сказал он и, шагнув
к указанной клерком двери, решительно открыл ее, вновь, так
же как внизу, предлагая мне войти первым.

Должно быть, себе он отводил роль защитника тылов.

Мы оказались в небольшом помещении, плотно заставленном
конторскими столами, за которыми, склонив головы,
скрупулезно перебирали какие-то бумаги девушки. Ни одна из
них даже не подняла голову при нашем появлении. Все они были
блондинками и носили абсолютно одинаковые прически, собирая
волосы в большой узел на затылке. Возможно, этому можно было
найти очень простое и вполне рациональное объяснение.
Например: девушки собирали волосы на затылке для того, чтобы
те не падали на лицо и не мешали работать. Но меня подобное
единообразие почему-то сразу навело на мысль о клонировании.

Между столами, выстроенными в два ряда, оставался узкий
проход, ведущий в дальний конец комнаты. Там, за столом,
оснащенным компьютером, принтером, телефоном и прочими
предметами оргтехники, соответствующими началу XXI века,
восседала сама мадам Лин.

Во время прошлой встречи с ней я был слишком возбужден
- угроза, нависшая над моей жизнью, лишала меня способности
сосредоточить внимание на чем-то другом, кроме борьбы за
существование. Но сейчас я не мог не отметить, что мадам Лин
со своей ярко выраженной восточной внешностью была
невероятно красива. А улыбка, которая казалась неотъемлемой
частью ее лица, превращала ее в сказочную принцессу. И тот
факт, что принцессе было никак не меньше сорока, не делал ее
менее очаровательной. Скорее даже наоборот - возраст
придавал лицу мадам Лин законченность форм. Подобное чудо
происходит, когда художник кладет последний мазок на
завершенное полотно и картина внезапно начинает
восприниматься совершенно по-иному: краски становятся более
яркими, а изображенные предметы приобретают объем и как
будто материализуются.

Мадам Лин была упоительно прекрасна, как сама жизнь. Я
шел по проходу к столу, за которым она восседала, любуясь ее
красотой, и, дабы продлить это наслаждение, старался
двигаться как можно медленнее. Мадам Лин улыбалась нам
навстречу, а мне казалось, что ее улыбка была подарком
только мне одному. В какой-то момент я даже почти забыл,
зачем мы сюда явились.

Я пришел в себя, только когда Витька, шедший следом за
мной, ткнул меня кулаком в спину.

- Добрый день, - слегка растягивая слова, пропела мадам
Лин. - Мы, кажется, уже встречались?

- Не далее чем вчера, - напомнил я. - Мы приходили к
вам с поручением от Агамемнона.

- Ну конечно. - Мадам Лин взмахнула кончиками пальцев,
на ноготках которых лежал тонкий, почти незаметный слой
очень светлого лака. - К сожалению, как я помню, у нас
возникли разногласия по вопросу формы. Но сегодня утром я
уже обсудила этот вопрос с самим господином Агамемноном, и
,-% кажется, мы пришли к решению, которое всех нас
устраивает. Хотите взглянуть?

- Да, конечно, - уверенно кивнул я, хотя представления
не имел, о чем идет речь.

Витька снова ткнул меня в спину. Ему казалось, что мы
теряем драгоценное время. Да, собственно, так оно и было. Мы
пришли сюда совсем не для того, чтобы выяснять, чем
занимается организация, скрывающаяся под загадочной
аббревиатурой ГОСТЫК. Но сказать мадам Лин "нет" было выше
моих слабых сил.

Мадам Лин чуть наклонилась в сторону, протянула руку и
взяла с угла стола большую красную папку, очень похожую на
ту, что держал под мышкой клерк, встретившийся нам в
коридоре. Положив папку на середину стола, мадам Лин с
торжественным видом открыла ее.

Мне повезло, что я ничего не говорил в этот момент,
иначе бы я непременно умолк на полуслове, лишившись дара
речи. Не могу сказать точно, что я ожидал увидеть, когда
мадам Лин начала открывать папку, но то, что в ней
оказалось, повергло меня в глубочайшее недоумение, от
которого оставался всего шаг до состояния полного ступора. В
папке лежал цветной макет книжной обложки, примерно в
полтора раза превосходящий стандартный формат. На листе
плотного картона была изображена полуобнаженная девица с
гипертрофированными формами. Кроме почти незаметных трусиков
из пятнистой леопардовой шкуры, на девице больше ничего не
было, если, конечно, не считать предметом одежды ленту для
крупнокалиберного пулемета, крест-накрест перепоясывающую
грудь могучей воительницы. Сам пулемет девица держала одной
рукой за ствол, поставив его прикладом на землю. Позади нее
была изображена какая-то фантастическая гаубица с огромным
стволом, задранным в небо. Фоном же для всей этой картины
служило темно-фиолетовое ночное небо, разрываемое яркими
полосами трассирующих пуль и багровыми всполохами
взрывающихся где-то неподалеку снарядов.

Картинка сама по себе была впечатляющей, но поразила
меня не она, а имя автора готовящейся к изданию книги. Это
была обложка нового творения моего соседа Трепищева, которая
так же, как и все предыдущие, должна была выйти под
псевдонимом Серж Лебедев. Название книги - "Пес войны", вне
всяких сомнений, было позаимствовано у Форсайта, хотя в
горячем литературном споре с Витькой Вадим почему-то забыл
упомянуть его имя среди авторов, на которых он
ориентировался, создавая свои бессмертные опусы.
Оригинальностью содержания, судя по картинке на обложке,
новая книга Сержа Лебедева также не отличалась.

- Ну как? - не без гордости спросила мадам Лин.

- Впечатляет, - признался я, ничуть не покривив душой,
хотя думали мы при этом скорее всего далеко не об одном и
том же.

- Агамемнона не устраивала форма пушки. - Мадам Лин
чуть склонила голову к левому плечу, чтобы взглянуть на
картинку под несколько иным углом. - По его мнению, она
должна была быть похожа на... Ну, вы сами знаете на что. Но
o твердо стояла на своем: секса на этой картинке и без того
достаточно.

- Абсолютно с вами согласен, - заверил я мадам Лин.

Для того чтобы быть искренним, мне не нужно было
притворяться. Я, как ни пытался, не мог представить себе