Чтение 91–й страницы книги ~Игра в реальность~

знать не хочу, почему вы никому не предоставляете убежища.
Или, может быть, для кого-то все же делаются исключения? Ну,
скажем, для особо выдающихся личностей? Я, естественно, имею
в виду не себя, а, скажем, лауреатов Нобелевской премии...

- Нет, - резко отрубил Агамемнон. - И давайте больше не
будем возвращаться к этому вопросу.

- Хорошо, - с готовностью согласился Витька. - Тем
более что время у нас в запасе еще есть...

Я вновь и вновь, слово за словом, прокручивал в уме наш
разговор с солтеками и никак не мог взять в толк, для чего
они нам все это рассказали? Чтобы запугать? Глупо пугать
человека тем, что произойдет через два с половиной
тысячелетия, - по меркам человеческой жизни это слишком
большой срок для того, чтобы всерьез испугаться. Если бы
Агамемнон с Одиссеем пытались таким образом склонить нас к
сотрудничеству, то им следовало бы оставить нам хоть
призрачную надежду на то, что к моменту гибели нашего
времени они предоставят нам убежище. Но "нет", произнесенное
Агамемноном, прозвучало настолько однозначно, что не
допускало никаких иных толкований его отказа. Тогда почему
они рассказали нам о бездне вечности, которая, как
выясняется, была куда более серьезной угрозой для
человечества, чем ядерная война, которой мы сами себя упорно
пугали, экологическая катастрофа, которой, по словам
солтеков, нам удастся избежать, и вторжение инопланетян,
ставшее золотой жилой для писателей-фантастов и
кинематографистов. Угроза гибели человечества, по мнению
солтеков, была неотвратима. Их будущее уже погибло. Наше
становилось все меньше, съеживаясь, как шагреневая кожа.
Если все равно ничего уже невозможно было сделать, так не
лучше ли было бы позволить нам прожить свою жизнь в
неведении?..

От невеселых размышлений меня оторвал дверной звонок.
Это был Витька. Утром он позвонил мне и сказал, что готов
встретиться и поговорить. О чем? Этого вопроса я задавать не
стал, поскольку и без того было ясно, что речь пойдет не о
последних парламентских дебатах. Я тоже чувствовал
готовность высказать кому-то, кто сможет меня понять, все
то, что несколько дней бродило у меня в i душе.

Едва кивнув мне с порога, Витька тут же пробежал в
комнату, схватил со стола дистанционный пульт телевизора и,
упав в мое любимое кресло, принялся щелкать кнопками,
переключаясь с одного канала на другой,

- А, вот оно! - довольно хлопнул он по кожаному
подлокотнику, когда на экране появилось то, что он искал.

- С каких это пор ты смотришь "Секретные материалы"? -
удивился я, увидев на экране знакомое до боли лицо агента
Малдера.

- С тех пор, как Агамемнон сказал, что это их
/`.$c*f(o. - Витька схватил со стола мою кружку с чаем и,
сделав глоток, скорчил презрительную мину. - Снова у тебя
зеленый чай.

Восприняв критику как должное, я безропотно отправился
на кухню, чтобы заварить своему приятелю черный чай.

Чайник, наполненный водой, уже стоял на включенной
плите. Улыбнувшись, я вернулся в комнату.

- Слушай, что у них там происходит? - Витька с
возмущением ткнул рукой в экран. - Я ни черта не понимаю.

- Это федеральный агент Фоке Малдер. - Я сел на стул и
пододвинул поближе к себе кружку с чаем, дабы Витька более
не покушался на нее. - Он разоблачает заговоры правительства
против всего человечества, а заодно охотится на космических
пришельцев и прочих ужасных монстров.

Витька задумчиво приложил палец к подбородку.

На экране в это время Малдер пытался убедить, как
всегда, скептически настроенную Скалли в том, что
Чернобыльская АЭС взорвалась вовсе не в результате случайной
аварии. У Малдера на руках имелись факты, подтверждающие
причастность к взрыву международного агента Зайчика,
работающего на межпланетную мафию. Но Скалли с маниакальным
упорством отказывалась ему верить.

Из кухни послышалось негромкое позвякивание посуды.

Сходив туда, я вернулся с чайником крепко заваренного
черного чая, чистой кружкой для Витьки и тарелкой
бутербродов.

- Слушай, а какой во всем этом смысл? - спросил Витька,
вновь указав на экран.

- А какой вообще смысл в телесериалах? - непонимающе
пожал плечами я.

Витька в задумчивости потянул себя за мочку уха.

- Я полагаю, что, поскольку этот сериал делают солтеки,
в нем должно содержаться какое-то зашифрованное послание.

- Почему бы тебе в таком случае не поискать скрытый
смысл в книгах Трепищева? - усмехнулся я.

Витька скривился, как будто раскусил кислую сливу.

- Не напоминай мне о нем. До сих пор не могу себе
простить, что у меня был шанс убедить Трепищева бросить
заниматься ерундой, а я не смог им воспользоваться. По сути-
то он неплохой парень.

- Был бы неплохим, если бы не стал писателем, - добавил
я.

Витька повернулся к столу, чтобы налить себе чаю.

- Откуда такое убожество? - поинтересовался он, указав
взглядом на пластмассовую вазочку с тремя искусственными
цветками, стоявшую посреди стола.

Я так и знал, что Витька непременно обратит внимание на
это уродливое изделие, на которое невозможно было взглянуть
без содрогания и боли.

- Купил по случаю, - уклончиво ответил я.

- Никогда прежде не замечал за тобой склонности к
дешевому китчу. - Витька осуждающе покачал головой.

Я никак не прореагировал на его замечание. Витька взял
со стола бутерброд с ветчиной и в момент проглотил его.

- Я уволился с работы, - сообщил он, закончив жевать.

- Решил принять предложение Агамемнона?

- Пока еще не знаю, - покачал головой Витька. - Но
после всего, что произошло, я уже не могу просто сидеть за
столом и паять электросхемы.

Я сделал вид, что не понял.

- Почему?

- Потому что постоянно думаю о том, что все мы стоим на
краю бездны, - ответил Витька, принимаясь за второй
бутерброд.

Что ж, знакомое ощущение.

- А может быть, на краю вечности? - Я отхлебнул чаю и
внимательно посмотрел на Витьку поверх края кружки.

- Да какая разница! - в сердцах воскликнул Витька и так
эмоционально взмахнул рукой, в которой у него была кружка,
что пролил чай себе на джинсы. - Черт!.. - Свободной рукой
он стряхнул остатки чая на пол и тотчас же забыл о своих
мокрых джинсах. - Какая разница, на краю чего мы оказались!
Все дело в том, что цивилизация гибнет по нашей вине, а мы
даже не подозреваем об этом!

- Признаться, я не чувствую себя виноватым, - покачал
головой я.

- Давай не будем переходить на личности, - недовольно
скривился Витька.

- А почему? - удивленно поднял брови я. - Ты исключаешь
возможность того, что бездна вечности могла возникнуть в
результате одного неверного шага, который совершил какой-то
вполне конкретный человек?

- Если этот человек Гитлер или Ленин...

- Я имею в виду самого обыкновенного человека, -
перебил я приятеля. - Такого, как я и ты.

Витька глянул на тарелку, чтобы убедиться в том, что на
ней не осталось бутербродов, и снова улегся в кресло.

- Ты сам не так давно рассказывал мне о бабочке, гибель
которой изменила ход истории, - напомнил я.

- Это был всего лишь фантастический рассказ, - не глядя
на меня, ответил Витька.

Он вновь выразительно посмотрел на пустую тарелку,
после чего с тоской в голосе спросил:

- Слушай, у тебя нет еще бутербродов? Я с утра ничего
не ел.

- А что так? - поинтересовался я.

- Да не люблю я возиться на кухне, - с детской
непосредственностью ответил Витька.

Можно подумать, я получаю от этого колоссальное
удовольствие.

На кухне негромко хлопнула дверца холодилника.