Чтение 25–й страницы книги ~Звездный гамбит~

и обуви несметных орд посетителей.

Алган не стал их разглядывать. Он рассмотрел их в прошлый раз. У него
были иные цели! В его душе кипели ненависть и радость скорого триумфа.

Но к ним примешивалась еще и верность данному слову.

В прошлый раз он появился на Бетельгейзе, выбрав пустынную лужайку в
глубине одного из парков, окружавших город. Он вынырнул из ночи и вдруг
увидел гигантский город. Этот город мог соперничать с черными цитаделями и
чудесами мира звезд. Бетельгейзе была апогеем человеческого гения и
безумия. Все лучшее, что создала Освоенная Галактика, корабли
Правительства доставляли сюда.

Алган расслабился. За два века он научился без труда преодолевать
пространство. Он полной грудью вдохнул свежий воздух. Принюхался к запахам
травы и влажной земли. Затем бесшумно двинулся в сторону города.

Алган внешне ничем не отличался от обычного человека. Но организм его
был более совершенным. Наставники переделали и улучшили его - сердце
билось медленнее, резко возросла выносливость. Алган мог менять свой
метаболизм, способен был выживать в труднейших условиях, умел
зарубцовывать раны. Против него были бессильны микробы и вирусы. Даже
смерть забыла о нем. Он стал Бессмертным.

Купола и шпили сверкали в жарких лучах красного солнца. Над головой в
утреннем мареве проносились звездолеты - видно, неподалеку находился
космопорт. Очертания кораблей почти не изменились. Но это не удивило
Алгана, его поразила Бетельгейзе.

Его тело путешествовало и во времени, и в пространстве. Около двух
веков миновало с тон поры, как он покинул Освоенную Галактику. И почти два
века прошло на Бетельгейзе. В этом не было ничего необычного - после
создания светолетов многие люди путешествовали во времени. Но мало кто
достигал Бетельгейзе. Бетельгейзе, по человеческим меркам, лежала вне
времени.

Алган спокойно шел по аллеям безлюдного парка. Его не волновало, что на
него обратят внимание. Вероятность того, что его могут узнать, была
ничтожно мала.

В парке росли необычные зеленые растения. Вот уже двести лет, как он не
видел деревьев.

Он попытался припомнить Дарк, равнины и моря родной планеты, своих
друзей, джунгли и лабиринты грязных улочек, теплый металл зажатого в
ладони оружия, пот, струящийся по телу в знойный день, и ледяное дыхание
зимней ночи.

Все умерло.

"Неужели все это существовало на самом деле? - подумал он. - Сны".

Под сапогами поскрипывал песок. Этот звук когда-то раздражал его - он
мешал при беге за ускользающей добычей по песчаному пляжу и в пустыне. За
двести лет песок не изменился. На любой планете он был и оставался песком.
Песок - все, что остается от дворцов и гор.

Дарк, Эльсинор, пуритане растаяли в густом тумане времени, о котором
напоминал скрип влажного песка. Однажды ему захотелось увидеть людей, еще
раз пройтись по улицам Дарка, побродить по лавочкам Эльсинора.

И он сделал это. Он понесся из одного конца Галактики в другой. Но
любопытство быстро угасло.

Дарк выглядел крысиной норой, а Эльсинор - медвежьей берлогой. Два века
изменили и миры, и города, но он все же узнал их.

Изменился и сам Жерг Алган - он стал человеком пространства. Его
городами были сверкающие во тьме космической ночи звезды. Он немного жалел
людей, которым надо было прятаться на дне океанов из ватного воздуха. На
Эльсиноре он узнал, что его имя сделалось священным для пуритан всех
десяти планет. Но проблемы обычных людей отныне не волновали его. Он
гордился тем, что стал человеком пространства. Но Алган не походил на тех
скитальцев космоса, что носятся среди звезд под ненадежной защитой
стальных скорлупок. Они слепы, испуганны и бессильны противостоять
опасности извне...

Алган освоил свою новую обитель - космос, он мог выбрать любой путь в
пространстве, перепрыгнуть с клетки на клетку звездного поля, решить
тончайшую задачу расчета траектории. Он готовился поставить мат королю
противника - Бетельгейзе. Он сознавал, что является всего лишь пешкой на
звездном поле, но эта мысль не унижала его. Напротив, он гордился этим.

Когда-то он был просто человеком.

Теперь стал послом наставников.

Сквозь кроны деревьев блестели купола и шпили города. Но их подавляла
громада Дворца правительства. Алган прошел парк, не встретив ни единой
души. В городе он смешался с толпой, теснившейся на движущихся дорогах. На
лицах людей отражались их радости, печали, отвращение, страхи. Он пожалел
этих людей.

Скоро все изменится.

Он думал о городах, которым суждено умереть, о звездолетах, чьи
двигатели стихнут навсегда, о людях, которые обретут бессмертие. Время
городов, звездолетов и обычных людей миновало. Он вдруг понял, что всегда
желал этого, предчувствуя эпоху, когда потеряют смысл города, корабли,
космопорты, громоздкая и дорогостоящая организация людской власти, быстро
текущее время и смерть. Было странно видеть это кипение жизни и знать, что
его окружают мертвые реалии; смерть их диктовалась суровой необходимостью.

Такое уже случалось. В других районах Галактики и в других галактиках.
Время космических провинций и обычных людей истекало. Они считали себя
хозяевами жизни, хотя сознавали собственные недостатки и ограниченные
возможности. Люди всегда утверждали, что были венцом развития жизни, но
они ошибались...

Вместе с толпой он двигался в сторону Дворца правительства. Вокруг
высились прекрасные здания. Он ощущал их красоту, как палеонтолог,
восхищающийся могуществом исчезнувших видов и совершенными сочленениями их
конечностей, которые все же не спасли животных от гибели.

Гигантская площадь перед дворцом была одним из чудес Вселенной,
сравнимым разве что со звездами и черными цитаделями. Подвижные дороги
серебряными реками текли в металлических берегах. На хрустальных цоколях
высились исполинские статуи, отлитые из той же неразрушимой бронзы, что и
врата космопортов, их лица были обращены в небо и, казалось, следили за
молниями звездолетов. Ростом они соперничали с горами, а руки, воздетые к
светилу, могли удержать звездолет средних размеров. Позади них вздымались
странные скульптуры, абстрактные переплетения кривых со световыми лучами -
так человек представлял себе Вселенную, сложнейшую систему, которую не в
силах была описать даже математика. Система не имела ничего общего с
реальностью, но поражала своим изощренным многоцветьем. Алган открывал для
себя отлитую в стекло и металл символику освоения космоса человеком. Здесь
были уравнения, описывающие рождение, жизнь и смерть звезд, уравнения
бесконечной пляски частиц и столкновения волн. Восхищение человека
окружающим миром сливалось с его пониманием, а искусство рождалось из
науки.

Алган миновал гигантский портик и невольно зажмурился - под хрустальным
куполом нестерпимо ярко сверкал символ Бетельгейзе - громадный
пурпурно-огненный шар. Блеск его был таков, что Алгану показалось, будто
шар несется прямо на него. Приглядевшись к сверкающему солнцу-карлику, он
заметил под ним белый эллипсоид - макет Галактики.

Алган усмехнулся. Человек так долго считал себя властелином Галактики,
что свыкся с мыслью об окончательной победе над ней.

Движущиеся дороги кончались у входа в главный зал. По белым и черным
плитам, на каждой из которых мог разместиться звездолет, Алган устремился
к хрустальной стене, отделявшей посетителей от Машины.

Зал был рассчитан на то, чтобы поразить воображение посетителя. Здесь
хранились архивы Освоенной Галактики, а Машина жонглировала миллионами
данных.

В главном зале побывало множество путешественников - он был местом
паломничества. Представители покоренных миров встречались здесь с
таинственной Машиной, здесь сталкивались прошлое и будущее, бесчисленные
визитеры - варвары окраинных миров, грамотеи древних систем, моряки,
бороздящие пространство из края в край, солдаты Бетельгейзе, пришедшие
взглянуть на охраняемое ими святилище, архитекторы, восхищенные чистотой
линий гигантского хрустального купола, торговцы, явившиеся на поклон к
Машине, которая обеспечивала порядок, люди всех рас и цветов, самого
разного роста и ума, носившие самые изысканные и самые простые одежды. Они
пожирали взглядом гигантские металлические колонны, толкались и, словно
муравьи, стремились к Машине, чтобы спросить ее и выслушать ответ.

Чудо Машины состояло в том, что она знала всех и каждого и отвечала на
любой вопрос. И хотя это было повседневное чудо, которое обеспечивали
логические цепи, способности Машины обрастали легендами и подкрепляли
древнюю веру в справедливость ее власти над миром.

Историки заявляли, что с древнейших времен существовали машины, которые
помогали людям принимать решения. Машина Бетельгейзе была логическим
завершением в длинной цепи запоминающих и счетных устройств, которые
создал человек. Историки утверждали, что эту Машину сотворили не столько в
помощь человеку, сколько ради его замены в сложном деле управления
Освоенной Галактикой, беспрерывности которого нельзя добиться по причине
смертности человека.

За хрустальной стеной, делившей громадный зал надвое, виднелась
небольшая часть Машины.

Большинство посетителей считали, что эти гигантские мигающие лампы,
магнитная память, вращающиеся цилиндры, искрящиеся и пульсирующие экраны,
соединенные медными нервами, и были Машиной. Но не столь наивные и более
образованные посетители понимали, что Машина занимает куда большее