посмотрел на академика. - Будем собираться на планету?
магнитофон, электроанализатор и даже портативную электронную
вычислительную машину размером с саквояж.
орбиты, по которой "Урания" будет послушно вращаться вокруг планеты,
дожидаясь нас. В случае возмущений ее орбиты робот-пилот, повинуясь
программе, возвратит астролет на правильную траекторию.
люку, ведущему в ангар атомно-водородной ракеты.
движение, вследствие чего мы кубарем покатились на пульт. Зазвенело
разбитое стекло прибора: я угодил в него головой. Хорошо, мы были в
скафандрах! Вслед за тем страшный рывок сотряс весь корабль. "Урания"
дважды перевернулась вокруг поперечной оси и неподвижно повисла в
пространстве носом к планете. Меня больно защемило между стойками
робота-рулевого.
механические руки автомата и поручни пульта.
стены. Он шарил по стене руками, пытаясь встать. Его "телескопы"
валялись у моих ног. Однако ученый не потерял своего неизменного
спокойствия, и я услышал, как он пробормотал:
всматривался в экраны обзора, надеясь открыть причину происходящего.
Но экраны словно взбесились: они то пылали всеми цветами радуги, то
потухали, и их черные зловещие овалы мрачно давили на сознание.
Астролет продолжал висеть в пространстве. Странно, почему он не падает
на планету?
Самойлов, близоруко всматриваясь из своего угла в цветную шкалу
гравиметра.
наоборот, стали удаляться от нее прочь, в мировое пространство. Что же
делать? Я раздумывал лишь одно мгновение. Потом бросился к главному
сектору управления и включил гравитонный реактор. Из дюзы вырвался
сверхмощный сноп энергии. Но тщетно! Двигатель пронзительно завизжал,
словно ему что-то мешало в работе, а корабль ни на йоту не продвинулся
к планете. Я осторожно переводил квантовый преобразователь на все
большую и большую мощность - и все же "Урания" медленно ползла
"вверх"! Мы походили на неумелых ныряльщиков, которых вода выталкивала
обратно.
потерял сознание от сильнейшей вибрации. Академик совсем ослабел: он
сидел, уронив голову на грудь.
ребристый диск километров двадцати в диаметре - вероятно,
искусственный спутник. Чудовищная сила неумолимо влекла нас к диску,
словно смеясь над двигателем, извергавшим миллиарды киловатт энергии.
Так продолжалось несколько часов...
пределе реактора. Я стоял, опустив руки, и с ужасом смотрел на стрелку
прибора, измерявшего запасы гравитонов. Она показывала ноль! Астролет
опять перевернуло. Я не мог сообразить, диск ли наплывал на нас, или
мы притягивались к нему.
тотчас астролет отбросило назад: очевидно, реактивная тяга "Урании"
долго сдерживала страшный энергетический напор извне.
замысловатую кривую вокруг диска, перевернулся еще несколько раз,
точно его перебрасывали гигантские руки, и, подчиняясь неведомой силе,
снова притянулся к диску. Только сейчас я разглядел, что поверхность
спутника не ребристая, а безукоризненно отшлифована и прозрачна.
Словно в гигантском аквариуме, внутри спутника вырисовывались длинные
переходы, каюты, лаборатории, сложные установки, эскалаторы,
движущиеся между этажами. Как будто я рассматривал океанский корабль в
разрезе!..
Самойлов. - Мы находимся в сильнейшем искусственном поле притяжения...
Астролет, кажется, хотят уложить в колыбель.
"вылетело в трубу" в результате неравного поединка с чужой техникой,
но Петр Михайлович вдруг вытянул руку:
свободно уместились бы два таких астролета как наш. Словно игрушка,
"Урания" была взята в створки, которые беззвучно сомкнулись под ней.
Наступила непроницаемая темнота.
более расторопными, чем можно было ожидать. А ты заметил, какие у них
энергетические возможности? Остановить "Уранию" в пространстве! Ни за
что бы не поверил этому раньше.
когда-нибудь мы и выберемся из этой космической ловушки, то лишь
затем, чтобы попасть в здешний зоопарк. Представьте себе: клетка номер
один - академик первобытной цивилизации Земли Петр Михайлович
Самойлов! Мне придется довольствоваться соседней клеткой, менее
комфортабельной, сообразно моей широко распространенной по Вселенной
профессии звездоплавателя.
Никогда не соглашусь, чтобы столь высокий интеллект - а о нем
свидетельствует уровень их техники - сочетался с подобным варварством
в обращении со своими собратьями.
голубоватый свет. Я быстро выключил освещение салона. Наступил
полумрак, но с каждой секундой он все более рассеивался. Наконец стены
точно растаяли, и мы увидели себя в центре огромного цирка не менее
двух километров в диаметре. До самого купола цирка амфитеатром
поднимались ложи, заполненные существами, напоминавшими людей, одетых
в свободные одежды нелепой для нашего глаза, если не сказать
безвкусной, расцветки. Множество холодных глаз рассматривало нас с
оскорбительной бесцеремонностью. Я внутренне возмутился, но тут же
съежился, встретив взгляд высокого старика с черно-бронзовым лицом.
Его огромные фиолетово-белесые глаза, беспощадно-внимательные,
изучающие, спокойно разглядывали меня, словно букашку. Громадный череп
старика, совершенно лишенный волос, подавлял своими размерами. Лицо,
испещренное тончайшими морщинами, было бы вполне человеческим, если бы
не клювообразный, почти птичий нос и необычные челюсти, состоящие,
вероятно, всего из двух костей. Это было непривычно для земного
человека и отталкивало. Но глаза! Они скрашивали черты его лица.
Бездонные, как Космос, настоящие озера разума, в которых светилась
мудрость поколений, создавших эту высокую цивилизацию.
люди. Однако "собратья" сохраняли странное спокойствие, молчали и
сидели неподвижно, точно изваяния.
расположенную в конце третьего спирального рукава Галактики.
Огромная аудитория продолжала молча рассматривать нас.
можем подойти к ним поближе и попробовать растолковать что-нибудь на
пальцах.
ближайшим ложам. Но в двух-трех шагах от астролета пребольно стукнулся
головой о невидимую стену. Чудо да и только! Стена была абсолютно
прозрачная, но тем не менее существовала! Теперь я понял, что все
привычные предметы вокруг нас стали до нереальности прозрачными, а
видимым остаются только центр рубки да салон со столом и креслами.
рассматривая на Земле внезапно появившихся собратьев.
линии.
Круз Андрей
Соломатина Татьяна
Пехов Алексей
Доценко Виктор
Земляной Андрей
Круз Андрей