Чтение 15–й страницы книги ~Фирменный поезд "Фомич"~

Я поднял полку. Чемодан был старый и какой-то нестандартный, скорее
всего самодельный. Замка у него не оказалось. Простая палочка была
воткнута в петлю, чтобы при переноске не открывалась крышка. Я вытащил
палочку, положил ее на столик и начал медленно открывать крышку чемодана.
В чемодане находилось какое-то изделие. Не вещь, не тряпка, а именно
изделие, даже произведение прикладного искусства. Что-то резное, точеное,
с тщательно выделанными деталями. Что-то очень знакомое и неопознанное
лишь потому, что имело другие размеры, чем привычное. Да и видно его было
пока только сверху.

- Ой! Что это? - удивилась Тося. - Скажите мне, что это?

- Магазин, - сказал я. - Бабуся говорила, что в этом чемодане магазин.

- Как это магазин? - не поверил Семен. - Какой еще может быть магазин в
чемодане?

- Вот этого не знаю. А в другом чемодане у бабуси был поезд. А в
рюкзаке - пасека.

- Ерунда, - не поверил Семен. - Какой поезд? Какая пасека?

- Поезд, - пробормотал Степан Матвеевич. - Вы что же, сами его видели?
Собственными глазами?

- Видел, - сказал я. - Как живой... то есть как настоящий. И ощущение
такое, что он даже движется.

- Что же вы раньше не сказали?!

- А в опись что записывать? - вмешался Семен. - Магазин?

- Одну минуточку, - попросил Иван. - Так ничего не разберешь. Давайте
его на стол или полку.

- Давай, - согласился я.

- Только осторожнее, - попросила Зинаида Павловна. - Тут такая резьба!
Тут красота неописуемая!

- Беритесь за тот край! - скомандовал Иван. - А я за этот. Мы
приподнимаем, а вы, Степан Матвеевич и Семен, убирайте чемодан, а то тут
не очень-то и развернешься. Давай! - Мы схватились за углы непонятной, но
красивой игрушки и начали приподнимать ее. - Осторожнее, не задень за
тару, - прохрипел Иван. - Вытаскивайте! Вытаскивайте! Тяжелая штука...

- Все, - приглушенно сказал Степан Матвеевич. - Ставьте.

Мы с Иваном поставили магазин на Тосину полку.

- Так я записываю? - спросил Семен. - Магазин, что ли? Так и писать:
магазин. Смешно... Разве это опись?

Я немного отдышался и теперь уже более внимательно рассмотрел
произведение прикладного искусства. Бог ты мой! Да что же это?! Ведь
это... Ведь это был... Но какое совершенство! Какая точность! Просто
невероятно.

18

- Похоже на универмаг, - в растерянности прошептал Степан Матвеевич. -
Марградский универмаг. Тысячу раз его видел. Вот так магазин бабуся
оставила!

- Правда? - поверила и не поверила Тося. - Это универмаг? Но ведь это
так интересно! Я еще никогда не видела Марградский универмаг. Я еще и в
Марграде-то ни разу не была, а побывать в нем очень, очень хочется.
Правда, Семен?

Семен даже не ответил ей. Впервые в этом поезде. Не знаю уж, как там у
них было раньше, но здесь, в поезде, он ловил вопросы Тоси на лету и даже
успевал отвечать на них раньше, чем они были заданы. У Семена в голове
проклевывалась какая-то мысль. Ну да! Мы-то все были просто удивлены
сейчас. Красивая вещь, игрушка или макет. Скорее всего макет. Ну вот как,
например, макет Исаакиевского собора в Ленинграде в самом Исаакиевском
соборе. И вот мы все еще продолжали удивленно рассматривать это маленькое,
уменьшенное во сколько-то там раз чудо, а Семен уже знал что-то, видел
что-то или просто чувствовал. Словом, он уже разгадал загадку этого
чемодана.

- Пожалуйста, чуть вправо, - раздалось над моей головой.

Я оглянулся. А... Это Валерий Михайлович, придерживая правой рукой на
лбу успевшую высохнуть тряпку и чуть приподнявшись на левом локте,
осмысленно и даже очень и очень заинтересованно пытался рассмотреть
стоящее на противоположной нижней полке. Я посторонился.

- Благодарю вас, - сказал Валерий Михайлович. - Сколько?

- Нет, нет, - мгновенно среагировал Семен. - Больше ничего. Совершенно
ничего. Опись вот. Распишитесь, пожалуйста. Магазин и чемодан. Я сам сдам
его в Марграде. Лично, так сказать. Произведение искусства и прочее. Тут
надо понимать. Тут такое дело! - Очень чем-то был взволнован Семен
Кирсанов. И с чего бы это? Даже про Усть-Манск не упомянул.

- Вот здорово! - воскликнула Тося. - Значит, мы сейчас-в Марград? Это
правда, Семен?

- Правда, правда. В Усть-Манск мы еще успеем. Может, никаких пирожков
там мама и не напекла. Может, она и не знает, что мы едем.

- Как это? - удивилась Тося.

- Я, может, и телеграмму забыл в Усть-Манск дать.

- Семен, мы же вместе ходили на телеграф!

- Да, но ведь и перепутать можно, индекс там, город, улицу. Все может
быть. Приедем мы как снег на голову. Неожиданность! Радость, а все же
неожиданность. У мамы сердце больное. Удар или еще что. Разве можно так?
Тут надо подготовить, предупредить, чтобы радость, но уж никак не
неожиданность...

- Семен, да что это ты говоришь? - удивилась Тося. Что-то сдвинулось в
ее лице, в ее настроении, в ее душе. Наверное, таким она своего Семена еще
не видела.

- Сдать! Лично! Сил не пожалею! В полном порядке, так сказать.

Не понимал ничего и я, да и все другие, кажется, тоже.

- Сколько? - снова раздалось с верхней полки. Толковый, рассудительный,
заметно заинтересованный голос Крестобойникова.

- Нет и нет! - вскричал Семен, засуетился, чуть ли не прикрыл своим
телом макет Марградского универмага. - Запротоколировано и продаже не
подлежит.

- Да что с тобой, Семен? - не выдержала Тося. - Объясни!

- Все в полнейшем, так сказать, порядке. Обязан, имею, если хотите,
общественную нагрузку. Старушке... бабусе... то есть... по гроб жизни...
никогда не забуду.

С Семеном явно творилось что-то неладное. Но что, я не мог понять.
Словно свихнулся он внезапно. И такая заинтересованность. И нежелание
сходить с поезда в Усть-Манске, о котором он уже успел всем прожужжать
уши.

- Закрываем, упаковываем. Лично, так сказать. Премного благодарен и
прочее.

Семен схватился было за край макета, но приподнять его ему было не под
силу, а никто из стоящих вокруг и не подумал помочь. Слишком уж странным
было поведение пассажира Кирсанова. И Тося, ничего не понимая, чуть не
плакала. Словно стыдно ей было и неудобно перед другими.

- Скажите, сколько? И я забираю, - сказал со своей верхней полки
Валерий Михайлович. Он уже и слазить было начал оттуда, да некуда было
поставить ногу, разве что на головы стоящим здесь в какой-то растерянности
людям.

- Нет и нет! - взвился Семен. - И не продается это! И не имеем мы на
это морального права! И все! И вообще! И вот так-то именно и так!

- Да вы что?! - взревел Иван. - Что произошло? Объясните, пожалуйста!

- Ничего, - снова засуетился Семен. - Реликвия! Государственное
имущество. Ценность, так сказать. Ни за границу, ни в личный музей, ни
это... прошу вас.

- Да что с ним, милочка? - спросила обеспокоенная Зинаида Павловна. -
Человек как человек был и вдруг... Да из-за чего? Что-то я ничего не
пойму.

Понимали пока только сам Семен да еще Валерий Михайлович. Но ни тот, ни
другой не хотели нам объяснять, в чем тут дело. Из других купе уже тоже
начали собираться люди, кто-то рассерженно просил пропустить его в
вагон-ресторан. В купе стало довольно шумно. Кто-то спрашивал, что
хорошего продают в магазине. И это при всем при том, что никто и не знал
толком, что же произошло.

- Семка! - нервно крикнула Тося. Она вся преобразилась, стала вдруг не
такой красивой, как прежде, злой, обиженной, ничего не понимающей и от
этого словно даже оскорбленной.

- Тише, товарищи, - сказал Степан Матвеевич. - Тише, пожалуйста! В
вагоне дети, а вы тут такой шум устроили. Прошу разойтись. Ничего
особенного не произошло, просто макет здания. Уверяю вас. И ничего более.

Пассажиры попытались было разойтись, правда, не все, а лишь те, которые
стояли ближе, но тут же опомнились и остановились.

- Вход закрыт, - жалобно объявил Семен. - И прошу учесть, что лежало
под полкой Таисии Дмитриевны, так сказать, под нашей полкой. И, стало
быть, имеем преимущественное право и не позволим оспаривать. Не позволим!
- вдруг окреп его голос. - Никому не позволим! Потому как под полкой
Таисии Дми... и бабуся завещала! Да, да! Она нам, мне это завещала! У
нотариуса заверено, с печатями и со всем прочим. Потому как собственность,
личная, персональная, святая, испокон и во веки веков! Вот даже в газетах
пишут. И никому. Руки прочь! Не трогать! Мое! Размое и перемое! Голову
оторву!

Тут уж было не до шуток. С Семеном творилось что-то неладное.

Тося была близка к обмороку. Из коридора все напирали. Никто ничего не
понимал. Тут сейчас была нужна решительная рука. Я так и стоял, прижатый к
столику. Иван! Не знаю уж, что он сообразил. А скорее всего ничего не
сообразил, кроме того, что пассажиров надо разогнать по своим местам, а