Чтение 30–й страницы книги ~Амнезия творца~

- В церкви сей изувечен алтарь, да ты и сам узришь. Быть может,
когда-нибудь люди возжелают вернуться в Его дом. А пока мы должны содержать
его в порядке.

Они прошли через внутренние двери в главный неф. На церковных скамьях
сидели десятки роботов, таких же развалин, как поводырь Эверетта. С экранов
смотрели ничуть не похожие друг на друга физиономии толстых чернокожих
баптистов, суровых раввинов-ортодоксов, мудрых и смиренных католических
священников. Но "севшие" кинескопы остальных показывали только рябь. На всех
роботах были ветхие рясы, многие носили всевозможные религиозные побрякушки
- крестики, звезды Давида, христианских рыбок, маленьких яшмовых Будд,
масонские глаза. Один, на чьем экране виднелось предупреждение ФБР о
противозаконности безлицензионного копирования программных графических
продуктов, носил уродливый терновый венец. Заслышав шаги, они повернулись и
уставились на Эверетта. Наступила тишина.

- Я нашел паломника, - сказал поводырь.

И тут Эверетт подумал о Кэйле и Гвен. Войти в эту церковь - все равно что
ввести себе наркотик Фолта, открыть некую дверь, за которой - сохраненные...

Что?

Подобия?

Навстречу двинулся робот с лицом миссионера, многие годы блуждавшего в
джунглях, - борода, худоба и неизбывная тоска в очах. Эверетт попытался
вообразить программиста, который потрудился над этим образом, способным
вызывать и усиливать религиозный трепет.

- Добро пожаловать, сэр. Мы польщены, хоть и мало можем ныне предложить
ищущему... Рэльфрю, наверное, вас уже предупредил.

- Ни о чем он не предупреждал, - сказал Эверетт.

- Рэльфрю хватает смелости выходить к падшим, - сказал морщинистый
пророк. По его экрану тоже побежала рябь, но изображение тотчас вернулось. -
Мы же, остальные, редко это делаем. Ибо, благословив нас на труды
богоугодные, Господь покинул слабых чад своих.

- Но вы остались в городе.

Робот опустил глаза.

- Мы остались в церкви. - Он отвернулся. Остальные телевангелисты
вернулись к молитве - опустили головы, сложили фер-ропластмассовые ладони.
Эверетт расслышал бормотание одного из роботов; под сводами разносилось
слабое эхо.

В подавленном настроении Эверетт вышел из храма; глаза щипало. Слезы.
Телевангелист по имени Рэльфрю кинулся вслед, догнал в несколько огромных
шагов.

- В чем дело? - спросил Рэльфрю.

- Твои воспоминания - подделка. Программа.

- Подделка?

- Ты просто пустое место, - сказал Эверетт. - Как эта церковь.

- Не понимаю, - пробормотал Рэльфрю.

- Все давно сплыло. Память, Бог и все прочее. Их уже нет.

Даже спорить об этом бесполезно, подумал Эверетт. У робота не было
настоящего "я", которое стоило бы разыскивать.

- Мы помним...

Эверетт побежал обратно. На гору.

***

Объясни, - потребовал Эверетт, когда ворвался в подвальную комнату,
взломал замок на холодильнике Фолта и ввел себе дозу "Кэйла".

- Позволь сначала кое-что показать, - попросил Кэйл.

Во мраке отворилась дверь.

- Сюда.

Кэйл ушел в пустоту, Эверетт двинулся следом. И вдруг перед ними возник
пейзаж - дымчатый горизонт, холмы и деревья, угнездившееся между ними озеро.
Вначале Эверетту показалось, будто перед ним изображение, плоский сияющий
мираж в нескольких дюймах от глаз. Но, едва он шевельнул головой, раскрылись
три измерения. Мир. Он повернулся и увидел небольшое здание. Дом из снов
Хаоса.

В растерянности он смежил веки, и тут нахлынули звуки: шелест листвы над
головой, шорохи, щебет и стрекот всякой живности. За звуками ринулись запахи
хвои, плесени, гнили. Он ощутил скольжение травы и содрогание земли под
ногами. Он открыл глаза. Перед ним и Кэйлом на лужайке стоял дом. Солнце
скрылось за облаком, упала тень и закрыла пол-озера. Невдалеке белка
взвилась по спирали на столб и скрылась за ним.

- Я его для тебя построил, - сообщил Кэйл. - Для вас с Гвен.

- Что значит - построил? И где мы?

- Я создал это место по твоим воспоминаниям. Ты тут жил, перед тем как
уехать из...

- Я помню. Но только благодаря снам. Кэйл опустился на траву. Эверетт
тоже лег, оперся на локти и почувствовал, как путается в пальцах холодная
трава. Почувствовал сырость земли под нею.

"Насколько детально все это? - подумал он. - Если копнуть - что,
насекомых в земле найдешь?"

- Вот на что я теперь трачу досуг, Эверетт. Создаю миры. И уже много
насоздавал.

- Как тебе удается?

- Не знаю. - Кэйл пожал плечами, он, похоже, слегка смутился. - Просто
делаю, и все. Обычно я их не выставляю...

- Почему?

- Показал как-то раз Билли, но он не особо впечатлился. Да и сил на это
много уходит. Быстрее "выветриваюсь".

Они помолчали.

- И ты так можешь, - сказал Кэйл. - Можешь создать тут мир. У тебя еще
лучше выйдет. Не выцветет.

- Не понял.

- Ты можешь сном превратить его в реальность.

- Угу. Ты - как твой отец. Тоже ждешь от меня невозможного.

- Не сравнивай меня с Илфордом. "Слово сравнивать" тут не подходит, решил
Эверетт. - Я не знаю, где кончается Илфорд и начинаешься ты".

Вслух он произнес совсем иное:

- Твой отец с Гарриманом слишком многого от меня хотят.

- Не говори при мне об этом гребаном Илфорде! - рассердился Кэйл.

Окружающий мир замерцал и утратил объемность. Но ненадолго.

- Кэйл, как это все получается?

- Развал. Все изменилось. - Кэйл, хоть еще и сердился, смягчил тон.
Успокоился и ландшафт.

- Ведь ты не больше моего помнишь, правда?

- Я не знаю всего, что ты помнишь.

- Сущие крохи. Ты.., разбудил мою память. Тем рассказом про поезд. Я
думал, ты помнишь наше прошлое. Помнишь, как мы росли.

Кэйл рассмеялся:

- Это ты во мне разбудил воспоминание о поезде. Первое мое воспоминание.
Ни черта я не помнил, пока не оказался в радиусе твоего действия. Пока ты не
добрался до Вакавилля. Вот тут-то все и началось. Про поезд, про твоего
приятеля Келлога в подземном колодце. А потом про нас с Гвен.

Не зная, что и сказать, Эверетт посмотрел на свои ладони. Трава
избороздила их крест-накрест. А может, в этом ненастоящем мире и ладони
ненастоящие?

- Я знаю, раньше мы с тобой и с Билли дружили, - сказал Кэйл. - А
остальное, пожалуй, не важно:

- Ты помнишь мою семью? Родителей?

- Нет. К сожалению.

Эверетт ощутил нечто вроде разряда статики в пустоте. Легкий, почти
незаметный укол.

- А как насчет Гвен?

- Вы с Гвен раньше были вместе, - раздраженно сказал Кэйл. - Это
очевидно.

- Но ты ее не помнишь.

- Ну, не совсем так. Остались кое-какие обрывочные воспоминания. Но не в
этом дело. Она сейчас здесь.

Не такого утешения ждал Эверетт. Что означает его привязанность к Кэйлу и
Гвен, если он их едва помнит? И кто он сам, если вся его биография - лишь
клочки воспоминаний, прицепившиеся к этим людям? Да и люди ли они, если
живут только в охлаждаемых пробирках?

- Эверетт, я хочу тебя попросить об одной услуге. Не только для меня, но
и для Гвен. Сделай вот это настоящим.

- Я не могу.

- Это гораздо проще, чем то, что ты уже сделал. У меня почти все готово.
- Кэйл указал на небо. - Тут лишь одно препятствие - связь с внешним миром.
Зависимость от него. Ты ее можешь убрать.

Эверетт промолчал. Он поднял глаза.

Солнце уже пересекло небосвод и теперь всходило вновь.

- И вообще, - сказал он, поразмыслив, - что значит - сделать настоящим?

- Поменять, - сказал Кэйл. - Местами. - Он показал руками. - Илфорда,
Келлога, всю эту расколотую, выродившуюся американскую реальность сделать
маленькими. Превратить в наркотик. Когда захотим, вытянем их из пробирки. А
этот мир сделай настоящим. Постоянным.

Эверетт молчал.

- Эверетт! Сделай Гвен настоящей.

- Гвен нет. Есть лишь намек на нее. Фантом.

- И ты готов сказать ей это в глаза? Заявить, что она - всего-навсего
пустое место? Смешной разговор у нас получается, Эверетт. От Гвен, если
хочешь знать, осталось не меньше, чем от любого из нас.

"Может, ты и прав, - подумал Эверетт. - Я вернулся, потому что искал ее.
И нашел. И та, кого я обнимал, была настоящей. Все это - реальное. Все, что