Чтение 26–й страницы книги ~Пистолет с музыкой~

комнату. Сквозь музыку оттуда донесся негромкий спор.

На стойке передо мной возник стакан, я взял его и потянул содержимое
сквозь зубы. Не то чтобы плохо, но и не хорошо. Виски было настоящее, но
вместо содовой что-то вроде шампуня для посуды. Я выпил половину, потом
поставил стакан обратно на стойку. Передо мной появился бармен и взял
половину купюры. Я пошарил в кармане, чтобы убедиться, что вторая половина
еще у меня, потом допил виски, постаравшись, чтобы оно не попадало мне на
язык.

Из задней комнаты появился еще один башкунчик и целенаправленно
двинулся в мою сторону. Он был завернут в простыню, заколотую на плече
наподобие римской тоги, наряд дополняли высокие сандалии на босу ногу и
пластиковые электронные часы. Он взгромоздился на тумбу рядом со мной и
положил руки на стойку; сцепив пальцы. Посидев так с минуту, он повернулся
ко мне, полез рукой под свою простыню, достал мою лицензию и придвинул по
стойке к моей руке, провезя ее при этом по луже пролитого питья. Я взял
лицензию и молча убрал в карман.

- Барри наверху, - сообщил башкунчик. - Вы хотите забрать его?

Его голос был высокий и капризный - если подумать, вполне детский.
Правда, дыхание его отдавало спиртным. Несмотря на это, а также несмотря
на сто одеяние - а может, и из-за него, - я решил, что говорю с
беби-боссом.

- Нет, - ответил я. - Я только хочу задать ему несколько вопросов.

- Он не хочет спускаться.

- Я сам поднимусь.

- Что вам нужно?

Мне в голову пришла идея.

- Я работаю на юриста по делам наследства. Барри могут оторваться уйма
кармы, дом и наличные. Если его это не интересует, он может подписать
отказ, тогда все отойдет его маленькой сестричке. Она кошка.

- Дайте подумать.

- Мне некогда. Если Барри здесь нет...

- Он наверху. Давайте деньги.

- Отведи меня наверх.

Подошел бармен и показал башкунчику в тоге половину сотенной.

- Отведи его наверх, - сказал он. - Пусть Барри сам решает.

Башкунчик посмотрел на свои часы, потом на меня и кивнул, будто время
имело значение для его решения. Впрочем, может, и имело.

- О'кей, - сказал он. - Пошли.

Он слез с тумбы, поправил свою тогу и быстрым шагом направился куда-то
в глубь дома. Я пошел следом.

Башкунчики превратили заднюю комнату в темную, вонючую гостиную. Они
сидели там в кружок, передавая друг другу через низкий стол огромную
дымящуюся трубку. Одну из ножек стола заменяло полено. На стене висело,
покосившись, радио, из которого неслась прерываемая треском помех музыка.
Я чуть не закашлялся от ядовитого дыма трубки.

- У меня покер: три вопроса, два ответа, - произнес один.

- Колпак - это матерчатый конус с вышивкой, - последовал ответ.

При нашем появлении разговор смолк, и они окинули меня равнодушными
взглядами. Я не понимал смысла их разговора. Впрочем, это меня не
касалось. Башкунчик в тоге провел меня через служебную дверь с другой
стороны комнаты, и стоило ему закрыть ее за нами, как разговор
возобновился.

Мы оказались в бывшем вестибюле гостиницы. Окна здесь тоже были
заколочены, но сквозь щели проникало достаточно света, чтобы я понял: то,
что я принял сначала за мох под ногами, было просто прогнившим ковром, а
то, что казалось падающим на плечи дождем, на поверку было клочьями
паутины. Я пришел сюда лет на десять раньше, чем это превратится в
настоящие мох и дождь. Я остановился перед лифтом, но башкунчик пошел
дальше, на лестницу. Или лифт не работал, или башкунчики просто не
доставали до кнопок.

В комнате на втором этаже сидело четверо башкунчиков, и среди них тот,
в джемпере с рыбкой, что забрал мою лицензию. Двое смахивали на девочек. Я
вошел. Тот, что лежал на кровати, поднял голову и посмотрел на меня, и я
сразу же узнал его: я видел его в дни наблюдения за домом на
Кренберри-стрит.

На мгновение мне показалось, что его голова покрыта волосами, потом я
увидел, что это коротко остриженный женский парик. Меня не проведешь. Под
париком Барри Гринлиф был таким же лысым, как и все остальные башкунчики.

Никто не проронил ни слова. Я изо всех сил старался найти в его чертах
сходство с Пэнси Гринлиф, Мейнардом Стенхантом и прочими замешанными в
дело лицами. Безуспешно. Вдобавок, эволюционная терапия начисто стерла
индивидуальные различия.

Остальные башкунчики сидели в круг у кровати Барри и подвинулись,
освобождая мне место. Барри повернулся, положив голову на руку, и парик
съехал ему на ухо. Сесть было некуда, если не считать пола, и по зрелом
размышлении я остался стоять.

- Привет, Барри, - сказал я. - Меня зовут Конрад Меткалф. Я работаю на
твоего дядю Ортона.

- Какого дядю? Я не знаю такого, - его голос был негромкий, но
недовольный.

- Ортона Энгьюина, брата Пэнси...

- Ладно, ладно. Что вам нужно?

- Я исследую вашу генеалогию, не хватает только нескольких ветвей. Кто
твой отец, Барри?

- У меня нет отца.

- Это Мейнард Стенхант?

- Мой отец - доктор Теодор Тустренд. Изобретатель эволюционной терапии.
Он наш общий отец. - Он повернулся к своей маленькой аудитории. - Кто ваш
отец?

- Доктор Тустренд, - откликнулся один из башкунчиков.

- Видите? Он отец нам всем.

- Сегодня утром я был у архитектора, - сказал я. - Он начертил дом для
башкунчиков на Кренберри-стрит. Кто-то заплатил ему за это, и я не думаю,
что это доктор Тустренд.

- Валяйте дальше, - сказал Барри. - Куда вы клоните?

- Кто-то заботится о тебе, Барри. Кто-то надеется, что ты вернешься
домой, и готов тратить уйму денег, чтобы тебе там понравилось. Я знал
Мейнарда Стенханта. У него много денег, но он не подходит. Вряд ли он стал
бы тратить их все на тебя.

Барри сделал вид, будто зевает.

- Кто твой отец, Барри?

- Архитектор, наверное. А вы как считаете?

- Чем больше я приглядываюсь, тем более отчетливо вижу связь между
Денни Фонеблюмом и домом на Кренберри-стрит. На чертежах его имя, не
Стенханта. Считается, что Пэнси работала на него, но никто не говорит, как
именно работала. Возможно, родила от толстяка ребенка - это мне так
кажется. Родила ему сына и получила в награду дом и пожизненный запас
запрещенного зелья и шприцев.

Произнося эти слова, я относился к ним только как к теории, однако она
выглядела убедительно. Достаточно убедительно, чтобы копать в этом
направлении. Вряд ли ребенок подтвердит мне ее. Интересно только, знает ли
он что-нибудь вообще.

- Вы же и так знаете ответ, - сказал Барри. - Зачем вам я?

- Ты член семьи, Барри. Это не лучшая семья, и ты можешь не хотеть
иметь с ней ничего общего, но это ничего не меняет. Ты находишься в самом
центре всей этой истории. От тебя ничего не требуется, и все же ты
участник игры. Когда я узнаю все получше, я вернусь. На всякий случай вот
мой телефон.

Я протянул ему одну из своих визиток. Он взял ее не глядя и сунул под
матрас.

Я собрался уходить. Я не испытывал разочарования. Я нашел Барри, и
теперь у меня появилась версия, с которой я мог работать. Мне не терпелось
приняться за дело. Но когда я подошел к двери, Барри заговорил.

- Подождите минуту. Я хочу задать вам пару вопросов.

- Да?

- Кто вам платит?

Я обдумал вопрос.

- Сейчас уже никто.

- Что случилось с моим дядькой, как его там?

- Его забрали в Отдел.

- Вы не очень-то любите Отдел, правда?

- Да, я не люблю Отдел, - ответил я. - Но возможно, я не люблю его не
так, как его не любишь ты.

С минуту он переваривал это, потом продолжил:

- Пэнси очень расстроена?

- Спроси это у нее сам.