Чтение 5–й страницы книги ~Пистолет с музыкой~

мастерски. Казалось, у меня на теле нет точек, не соприкасающихся с ней.
Она и не представляла себе, какую ошибку совершает. Я толкнул ее обратно в
кресло, хотя и не слишком сильно.

- Вы... вы ублюдок!

Я отряхнул пиджак.

- Все ясно. Вы чего-то боитесь. - Я задержался в дверях. - Попрощайтесь
за меня с котенком.

Вернувшись в машину, я открыл бардачок, достал карту и высыпал на нее
пару понюшек своего зелья. Я втягивал порошок с кончика лезвия перочинного
ножа до тех пор, пока меня не перестало трясти, потом ссыпал остаток в
конверт, убрал карту и поехал обратно в Окленд.

Я выбрал путь через Фронтедж - между хайвэем и берегом залива. Небо
было совершенно безоблачным. Я пытался сконцентрироваться на этом, чтобы
забыть ту, что только что лежала в моих объятиях, прижимаясь к моему телу,
а заодно и то, что вся моя жизнь - это снимание стружки с других людей.
Впрочем, в день, когда я не справлюсь с жалостью к себе, меня можно будет
списывать в запас.

Не судите меня слишком строго.

5

В вестибюле "Калифорнии" вроде бы не было никаких инквизиторов - именно
такие вестибюли мне по душе. Я вошел в лифт и нажал на кнопку. Я опаздывал
на несколько минут: задержался по дороге полюбоваться на океан, - но, если
мой блеф сработал, Тестафер должен ждать меня. А я не сомневался, что блеф
сработает. Я работал на Стенханта, а бизнес Тестафера слишком тесно связан
с бизнесом убитого. Он будет ждать: вдруг мне известно что-то этакое.

Я уселся на тот же диван и стал ждать сестру, чтобы продолжить диалог,
однако довольно долго никто не выходил. Затем из задней комнаты появился
полный краснолицый мужчина, безупречно одетый, но с бегающими глазками. Он
был не в халате, но я понял, что это и есть сам Тестафер. Я встал.

- Моя фамилия Меткалф, доктор.

- Очень хорошо, - ответил он, хотя вид его заставлял усомниться в
искренности этих слов. - Я вас ждал. Пройдемте.

Я проследовал за ним в кабинет. Он сидел за столом Мейнарда Стенханта,
только на этот раз табличка на столе гласила "Гровер Тестафер" и дальше -
столбец медицинских званий. Он положил руки на стол, и я заметил, что они
настолько же белые, насколько лицо красное.

- Дженни передала мне, что у вас находится ряд наших документов.

- Что-то она напутала, доктор. Все мои документы - вот здесь. - Я
выразительно постучал себя по лбу. - Ваших у меня нет.

- Ясно. Полагаю, мне стоило бы знать, с какой целью вы хотели меня
видеть.

Я выложил на стол свой фотостат.

- Я хотел видеть вас по вполне понятной причине. Я веду расследование,
и мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Не сомневаюсь, что я
сегодня не первый.

- Нет. - Он выдавил улыбку. - Я провел сегодня час с инквизиторами. Для
разминки перед беседой с вами.

- Простите, что не даю вам перевести дух, но у моего клиента чертовски
мало времени.

- Да, - кивнул он. - У меня тоже сложилось такое впечатление.

- Возможно, вы сможете мне в этом помочь. В чем обвиняют Энгьюина?

- Они сказали, что нашли письмо с угрозами - как раз здесь, в этом
столе. - Он ткнул пальцем в стол. - Они спросили меня, виделся ли я с ним,
и я ответил, нет. Последнее время я редко появлялся здесь. Видите ли, я
передал дело Мейнарду. Судя по всему, Энгьюин - из пациентов. Его имя
встречается в книге записи на прием дважды за последние три недели. Я не
припомнил его по описанию, но у нас было тогда много пациентов.

- Ага, - согласился я. - И к тому же вы обращаете внимание не столько
на лица, сколько на... гм. Вы видели это письмо?

- Нет, хотя хотел бы. Инквизиция была здесь задолго до того, как я
узнал о смерти Мейнарда.

- У вас нет никаких предположений относительно того, что не сложилось у
Стенханта и Энгьюина?

Он сделал вид, будто думает. На деле же это могло означать все что
угодно.

- Нет, - сказал он в конце концов. - По правде говоря, нет. Я полагаю,
что это дело сугубо личного характера.

- Все, с чем вы имеете дело, можно назвать сугубо личным, - возразил я.
- Вы не могли бы поконкретнее?

- Что-то между ними двумя. Не имеющее отношения к практике.

- Ясно, - сказал я и в некотором роде не покривил душой. Тестафер
принадлежал к людям, которые стараются держаться подальше от того, что им
неприятно. Подобная нерешительность призвана скрывать, что он каким-то
образом вовлечен во все это, но отнюдь не характеризует его как личность.

- Мы с Мейнардом никогда не были особо близки, - объяснил он. - Я как
раз собирался на пенсию, но по возможности не хотел закрывать практику.
Мейнард был хорошим врачом, ему я вполне мог доверить дело. Наши отношения
можно охарактеризовать как весьма удачное деловое партнерство, и мы
уважали друг друга, но не более того.

- Вы молоды для пенсии. Сколько вам, пятьдесят пять? Пятьдесят восемь?
Ей-богу, стариковский возраст.

От такой характеристики Тестафер зажмурился.

- Мне почти шестьдесят, мистер Меткалф. Впрочем, вам не откажешь в
наблюдательности.

Он не стал продолжать тему "стариковского возраста". Я решил, что
нажимать на него дальше не имеет смысла. Он будет гнуть ту же линию.
Попробуем-ка поддеть его с другой стороны.

- И как вы будете теперь? - спросил я. - Будете искать еще одно молодое
светило или прикроете лавочку?

Этим я его слегка разозлил.

- Я должен думать о пациентах. Я буду принимать их - во всяком случае,
пока обстоятельства не изменятся.

- Ну разумеется. А что миссис Стенхант? Она унаследует пациентов
Мейнарда или передаст их вам?

- Я не связывался еще с миссис Стенхант. Но о ней позаботятся... -
необходимость импровизировать выводила его из себя.

- Пока обстоятельства не изменятся? - подсказал я.

- Ну... да.

Я пустил крученый мяч.

- Не думаю, чтобы в ваших планах фигурировал Денни.

Он внимательно посмотрел на меня.

- Боюсь, я не совсем вас понял.

- Не бойтесь, - сказал я. - Я просто оговорился.

- Полагаю, что так.

Я забавлялся намеками достаточно долго, чтобы надоесть ему. В любом
случае он не горел желанием говорить о Денни, кем бы этот Денни ни был.

- Что вы можете сказать о том месте, где находится Челеста Стенхант?

- Там живут Пэнси Гринлиф с сыном. Только он... он редко бывает дома.
Он... он - башкунчик, - Меткалф произнес это слово не без отвращения.

- Я так и понял. Похоже, она завела себе в качестве замены обращенного
котенка. Чем миссис Гринлиф зарабатывает на жизнь?

- Представления не имею, - ехидно произнес он. - У меня нет привычки
расспрашивать. - Ударение на последнем слове показывало степень его
раздражения. - Она дружила со Стенхантами, - добавил он уже спокойнее.

- С которыми вы не были особенно близки, - уточнил я.

- Вот именно.

Я демонстративно посмотрел на часы.

- Ну что же, не смею больше отвлекать вас. Вы весьма мне помогли.

- К вашим услугам, - ответил он, сглотнув. Ему не терпелось остаться
одному.

- Если вы вспомните что-нибудь полезное для меня... - Я написал на
бланке рецепта свой телефон и встал. - Пожалуй, мне пора. Прощайте,
доктор.

Я вышел в вестибюль, закрыв за собой дверь кабинета. Сестра уже ушла. Я
отворил выходную дверь и закрыл ее, не выходя. Потом подошел к шкафу с
регистрационными картами.

Сначала я поискал карту Ортона Энгьюина. Таковой не оказалось. Я
перелистал пару произвольно выбранных карт, но ничего подозрительного не
нашел. Если с ними и было что-то не так, требовался профессиональный
уролог, чтобы это обнаружить.

Я слышал шаги Тестафера за дверью, так что мне следовало спешить:
стоило ему открыть дверь - и я бы оказался у него перед глазами. С другой
стороны, он вроде бы не из тех, кто стал бы слишком шуметь из-за этого. Он
боялся меня - это очевидно - и боялся до такой степени, что из кожи вон
лез, только бы показать, что он помогает моему расследованию. Иначе он
вряд ли согласился бы вообще встретиться со мной.

Оставалось неясным одно: _почему_ он меня так боится? Конечно, я мог бы
прямо спросить его, кто такой Денни, но ведь тогда он узнал бы, что мне
самому это неизвестно.

Я взял с полки еще одну папку. Совершенно безобидная папка: парень по
имени Морис Госпелс, шестидесяти семи лет от роду, диагноз - хронический
уретрит или что-то в этом роде... Я закрыл шкаф и сунул папку под плащ.
Затем шагнул к двери в офис и повернул ручку.

Тестафер склонился над столом, втягивая носом через металлическую
трубочку что-то белое с поверхности маленького зеркальца. Увидев меня, он
дернул головой, и из ноздри потекла белая струйка. Он не сказал ничего. Я