- Я увожу профессора в Ланк. Если вы не заняты, отправляйтесь на вокзал и
приезжайте ко мне. Вы мне очень понадобитесь в ближайшие дни. За проезд я
уплачу, а об остальном поговорим на месте. Приедете?
- Приедем, Рэ, обязательно приедем!
Он пожал им руки и быстро вышел из трактира. Завсегдатаи разбрелись по
своим столам и принялись возбужденно обсуждать происшествие, строя самые
невероятные догадки. Имя Рэстиса Шорднэма и профессора Нотгорна склонялось
на все лады. А Рульф Эмбегер, выпив для восстановления душевного
равновесия две кружки пива подряд, сказал Дуванису Фроску:
- И все-таки, малыш, что там ни говори, а дело это не совсем чистое.
Что-то тут есть такое, что просто... - и не договорив, он махнул рукой.
38
В кабинете гросса сардунского вот уже целых три часа томится аб Бернад.
Он сидит на самом краешке твердого стула, тяжело дышит, потеет и изо всех
сил старается убедить его святость в полной своей правдивости и
осведомленности. После каждой фразы аб отдувается, а порой, сам того не
замечая, напускает на лицо зверскую гримасу, громко скрипит зубами, или
вдруг ни с того ни с сего принимается с ожесточением чесать себе грудь,
брюхо, спину, словно его великолепная желтая сутана полна блох. Но эти
странные порывы резко выраженного атавизма проходят, и ланкский аб вновь с
благоговением смотрит на Брискаля Неповторимого, ни на минуту не прерывая
своего доклада.
Гросс слушает его молча, устремив ничего не выражающий взгляд на огонь
пылающего камина; Аб Бернад говорит:
- Последнее, что я помню, ваша святость, это запах хлороформа. Проклятый
безбожник, укрывшийся в мерзком теле орангутанга, усыпил меня, и я понятия
не имею, что он потом надо мной проделывал. Когда я проснулся, я увидел
себя не в доме Нотгорна, а в светлой палате психиатрической лечебницы. Я
лежал на чистой постели, отгороженной от остального помещения железной
решеткой. Мне казалось, что я пробыл в забытьи не более часа, и только
врач, вызванный мной, рассказал мне, что я был болен, что у меня была
тяжелая форма душевного расстройства и что в лечебнице я нахожусь уже
двенадцатый день. Он был очень рад моему выздоровлению, но войти ко мне в
клетку все же не решился. На мой недоуменный вопрос он любезно объяснил
мне, что мое помешательство имело резкие признаки паранойи с частыми
приступами бешенства. Я считал себя обезьяной, бесподобно подражал ее
движениям и звукам, и, если бы не приступы бешенства, во время которых я
становился опасен, меня можно было бы назвать вполне сносным пациентом.
Врач продержал меня в клетке еще двое суток, а потом отпустил домой. Когда
я вернулся в свой дом в Ланке, жена прежде всего передала мне вызов вашей
святости, и я стал немедленно собираться в дорогу. Однако перед отъездом я
счел необходимым наведаться в логово безбожника Нотгорна и посмотреть, что
там происходит. Не без опасений приблизился я к знакомой калитке. На мой
звонок, вышла ведрис Нагда. Увидев меня, она испуганно замахала руками и
сказала: "Уходите, ваше благочестие! Вас не велено даже на порог пускать!"
- "Это почему же, ведрис Нагда?" - спросил я. Добрая женщина опасливо
оглянулась на дом и вздохнула: "И не спрашивайте, ваше благочестие! У нас
теперь новые порядки! Ведеор профессор вернулся домой совсем больным. Дела
свои он передал новому ассистенту доктору Шорднэму. Я думала, это простой
бродяга и пьяница, а он оказался большим ученым! А сейчас у нас гостят
двое друзей ведеора Шорднэма из Марабраны. Им велено следить за тем, чтобы
в доме не появлялся никто посторонний. Уходите, ваше благочестие, а то мне
попадет из-за вас!" - "Прощайте, ведрис Нагда, да хранит вас бог единый в
этом страшном доме!" - оказал я и хотел уже удалиться, но в это время со
стороны платана до меня донеслось отчетливое: "Кса-кса-кса!"
Присмотревшись, я увидел орангутанга Кнаппи. Зверь стоял под деревом на
задних лапах и уверенными жестами посылал мне пастырское благословение. Я
плюнул с досады, повернулся и ушел...
Аб Бернад умолкает и начинает яростно чесаться. Старый гросс брезгливо на
него косится и пожимает плечами.
- Вы, вероятно, не совсем еще вылечились, любезный аб? - спрашивает он с
чуть заметным раздражением.
- Возможно, ваша святость, возможно... Но ведь по сути дела я и не был
вовсе болен! Проклятый безбожник перевел в мое тело ментогены орангутанга,
а мои ментогены, надо думать, упрятал в мерзкую обезьяну. Пока мой мозг не
одолел гнусные клетки лесной животины, я и был не человеком, а зверем. И
лишь потом мое сознание прояснилось и восстановилось, сохранив, к
сожалению, некоторые привычки этого ужасного Кнаппи. Я сам это иногда
замечаю и стараюсь бороться с этим...
- Погодите, аб! Вы утверждаете, что в вашем теле жила звериная душа
орангутанга? Но ведь это значит, что ваша собственная душа находилась в
это время в другом месте, по вашим словам, в теле обезьяны. Почему же вы
ничего не помните о своем пребывании в обезьяне?
- Не знаю, ваша святость, - растерянно пробормотал аб Бернад. - Вероятно,
моя душа рассосалась в мозгу орангутанга, а у меня потом образовалась
новая...
- Не говорите вздор! Вечная душа не может рассосаться и возникнуть вновь!
Она дана человеку богом единым, как непреходящее и неистребимое сокровище!
Утверждать, что ваша душа рассосалась в мозгу зверя и что в вашем мозгу
образовалась новая душа, - это значит, отрицать бессмертие души, отрицать
вечное блаженство, отрицать творца и повелителя вселенной, отца моего
небесного! Никогда и никому не смейте говорить такое!
- Слушаюсь и повинуюсь, ваша святость! Ашем табар!
- Я верю вам и на сей раз прощаю ваш невольный грех... А теперь ступайте!
Вы утомили меня своим длинным и невероятным рассказом. Ступайте и ждите
моего решения.
Аб Бернад встал и, простершись перед гроссом, благоговейно поцеловал самый
краешек его священной мантии. После этого он, пятясь, вышел из кабинета.
Оставшись один, старый гросс с минуту смотрит на огонь камина, затем
легонько хлопает сухими ладошками. Тотчас же в левой стене открывается
потайная дверь, и в кабинет входит протер Мельгерикс.
- Ваша святость?
- Ты записал рассказ аба на ленту, беспорочнейший?
- По вашему велению, ваша святость. Угодно ли прослушать повествование аба
еще раз?
- Дашь мне из него отрывки. Но прежде разыщи и доставь ко мне профессора
Вар-Доспига и доктора Канира. Я должен услышать их мнение о возможности
прочного закрепления души в новом теле. Рассказ аба подтверждает, что
Фернол Бондонайк не обманул нас. Душа Гионеля Маска, по всей вероятности,
в самом деле рассосалась в мозгу бывшего идиота, оставив в нем только свои
благоприобретенные качества. Вчера я слышал это наше новое музыкальное
светило, этого гениального Фернола. Уму не постижимо, что талант одного
человека может быть воспринят и так великолепно развит другим человеком
посредством пересадки ментогенов. Но доктор Канир, а теперь и аб Бернад
утверждают, что не это было целью профессора Нотгорна, что он стремился и
до сих пор стремится к подлинному переселению душ, к обеспечению земного
бессмертия одних душ за счет преждевременной смерти других. Если это так,
то мы должны заняться Нотгорном, помочь ему, склонить его к тому, чтобы он
даровал бессмертие в первую очередь мне, гроссу сардунскому, сыну божьему
на Земле, чьи дни должны продлиться на веки веков. Ашем табар!
- Но, ваша святость...
- Я говорю, ашем табар!
- Да, да, ашем табар!.. Но позвольте мне заметить, ваша святость, что ваши
желания не соответствуют предначертаниям священной книги Мадаран! Я беру
на себя смелость напомнить вам, что уже во времена великого Альгрида...
- Замолчи, протер! Ты слишком дерзок! Мы живем не в тринадцатом веке, и ты
далеко не Альгрид! Я могу допустить тайную деятельность Барбитского Крута,
но лишь до известных границ! Вы начинаете слишком много позволять себе у
вашего дурацкого каменного стола! Если вы вздумаете противиться моей воле,
вас всех постигнет участь протера Вигурия, который осмелился вступить с
вами в сговор у меня за спиной! Ты знаешь, где протер Вигурий?
- Не знаю, ваша святость. Но еще вчера я видел его в конференц-зале
святейшего собрания... - смущенно проговорил протер-секретарь.
- Да, вчера он был еще в Гроссерии и носил белоснежные одежды протера. А
сегодня он уже одет в грязное рубище и плачет над своими грехами и своей
подлостью в темной монастырской келье! Запомни это, беспорочнейший, и
страшись моего гнева! Твоему скудному уму недоступно понимать веяния
нового времени, потому что ты до сих пор мыслишь примитивными категориями
каменного стола Альгрида!
- Но ведь религия, ваша святость, вечна и неизменна!
- Это ложь! Религия должна расти и меняться вместе со временем, иначе
всякие там Павловы, Эйнштейны, Нотгорны сожгут ее в своих идеях и развеют
в прах!.. Ступай же и приведи ко мне моих научных консультантов!
- Слушаюсь, ваша святость!
39
Без рабочих заводы мертвы. В один прекрасный день они умерли сразу в трех
центральных провинциях Гирляндии: Марабранской, Тартахонской, Сардунской.
Почин сделал приборостроительный завод фирмы "Куркис Браск и компания" в
Марабране. До полудня волна стачек захлестнула всю Марабранскую провинцию,
днем она прокатилась по Тартахоне, а к вечеру накрыла столицу со всеми ее
окрестностями...
Проезжая вечером по затихшим кварталам промышленных предместий Сардуны,
Шилова Юлия
Шидловский Дмитрий
Николаев Андрей
Свержин Владимир
Махров Алексей
Трубников Александр