Чтение 12–й страницы книги ~Маг~

на руки и неспешным шагом двинулась навстречу нам. Подойдя, она опустила
дочь на землю, забрала из ее ручек "барабанные палочки" и, продолжая
улыбаться, молча стала нас разглядывать. Мы, в свою очередь, не спускали
глаз с нее. Ее правильное лицо, обрамленное густыми, прямыми,
темно-русыми волосами, показалось мне странно знакомым. Еще раз окинув
ее пристальным взглядом, я понял, что она очень напоминает женщин,
которые в санатории сидели за одним столом с пустоглазыми верзилами в
пижамных штанах. Меня непроизвольно передернуло. Данила с удивлением
посмотрел на меня.

- Меня называют двуликая Лайта, я мама вот этого зайчишки... -
Женщина положила ладонь на темную головку Сони и выжидающе посмотрела на
нас.

И тут вмешалась Соня. Она подскочила к нам и зачастила:

- Это вот - Данила, - она ткнула пальчиком в Данилкин живот, - а это
- дядя Илья. Данила - очень смешной, особенно когда сердится, - она
фыркнула смешком, - а дядя Илья назвал меня Сонюшкой... - Она метнулась
назад к матери и, требовательно задергав ее за широкую юбку, потребовала
ответа:

- Правда красиво, правда?..

- Правда, правда... - улыбнулась мать. - Только, раз уж ты привела
гостей, давай-ка сама их и принимай. Покажи, где можно умыться, покорми,
приготовь постель на ночь...

- А ты мне поможешь? - Девчушка испуганно смотрела на мать.

- Ну конечно, я тебе помогу, - серьезно ответила та, однако улыбка
продолжала прятаться в ее губах. Девочка сразу стала очень серьезной,
можно даже сказать, торжественной. Она сделала шаг в нашу сторону, с
достоинством поклонилась и важно произнесла:

- Гости дорогие, прошу в наш дом. Мы озаботимся вашим отдыхом, вашей
пищей, вашими удобствами. Вам будет хорошо. - При этом она своей
маленькой ручкой сделала плавный приглашающий жест в сторону дома.

Данила почесал свой лохматый затылок и качнулся вперед, собираясь
двинуться к дому, но я удержал его, положив руку на его плечо. Он
вопросительно стрельнул глазом в мою сторону. Я скорчил совершенно
серьезную рожу и старательно повторил поклон Сони. Данила,
спохватившись, тоже неуклюже поклонился.

- Спасибо, маленькая хозяйка, за предложенное гостеприимство. Мы идем
издалека и далеко, поэтому с радостью и благодарностью примем твою
заботу о нас. - Я старался придерживаться взятого Соней торжественного
тона.

После моих слов двуликая Лайта несколько ошарашенно посмотрела на
нас, зато мордашка Сони стала совершенно счастливой. Потеряв всю свою
торжественность, она подскочила к нам, схватила нас за руки и потащила к
дому. Улыбаясь, мы двинулись за ней. Ее здоровенный барабан колотился о
мою ногу.

Таким порядком мы поднялись на крыльцо. Соня выпустила наши руки и
налегла на тяжелую деревянную дверь, потемневшее полотно которой было
изрезано простенькой резьбой. Дверь отворилась, и мы вошли в прохладу
небольшой прихожей.

- Ваша комната наверху, под крышей. Там у нас останавливаются все
гости, - снова зачастила Соня.

- Вот тут у нас туалет, - она указала своим крошечным пальчиком на
неприметную дверь в дальнем конце прихожей, - там можно умыться и
пописать. Кушать мы будем в столовой, пойдем я сразу покажу... - И
маленькая стремительная ракета рванула по небольшому коридору в глубь
дома. Мы поспешили за ней и услышали тихий, довольный смех за спиной. Я
оглянулся, мама Сони стояла в дверях и, улыбаясь, качала головой.

Столовая была довольно просторной, с большим обеденным столом
посередине и резным буфетом у одной из стен. Широкое окно выходило на
улицу.

- Ужинать мы будем через... - Соня стрельнула глазами на мать, и я
заметил, как она исподтишка показала два растопыренных пальца, -
...через два часа. А сейчас я провожу вас в комнату.

Когда мы проходили через прихожую к лестнице, ведущей наверх, Данила
вдруг проворчал:

- А почему ты, заяц, говоришь "ужинать"? Мы еще и не обедали.

Соня немного притормозила и с достоинством ответила:

- Еда вечером называется ужин. Такие большие мальчики должны это
знать. Если вы не обедали, значит, за ужином съедите побольше. - Потом
она выразительно пожала плечами и добавила:

- Не станем же мы изменять название еды из-за того, что ты не
соблюдаешь режим.

Данилка вдруг покраснел, а я чуть не расхохотался. Хорошо, что в этот
момент мы достигли дверей предназначенной нам комнаты.

А комната эта удивительно походила на ту, в которой я останавливался,
когда приезжал к Ворониным на дачу. Расположена она была также под
крышей, также была обита желтой сосновой доской и янтарно светилась в
лучах вечернего заходящего солнца. Только вид из небольшого окна
показывал не розовые Светкины кусты и не соседний, навсегда
недостроенный коттедж, а чистую улочку и поле с колышущимися колосьями
на нем. Да еще в этой комнате стояли две узкие кровати. Мы с Данилой
вошли в комнату, а сзади раздался голос Сони:

- Вы осмотритесь, а я пойду маме помогу. - И она, осторожно прикрыв
дверь, затопала по лестнице вниз.

Данилка подошел к окну и прижался лбом к стеклу, а я уселся на одну
из кроватей и внимательно огляделся. Кровати были застелены. На них
лежали небольшие подушки в цветных наволочках и легкие покрывала. В
стене я заметил стенной шкафчик и, открыв его, обнаружил только две
пижамы. Они были одинакового размера и, пожалуй, подошли бы Данилке, но
мне, с моим почти двухметровым ростом, они были безусловно малы.

Когда я повернулся, чтобы поделиться с Данилой своими находками, я
увидел, что его плечи вздрагивают. Мальчишка плакал, уткнувшись в
стекло.

Я подошел и молча обнял его за плечи. Он повернулся ко мне, уткнулся
лицом мне в живот в районе желудка и, хлюпнув носом, начал незаметно
вытирать глаза о мою футболку. Так мы постояли несколько минут. Затем я
усадил его на одну из кроватей, сам уселся рядом и вполголоса сказал:

- Давай-ка, друг Данила, расставим акценты...

ИНТЕРЛЮДИЯ

Светлана Воронина очень гордилась своим сыном. В душе. Она никогда и
нигде не хвасталась его умом, памятью, воспитанностью или успехами в
учебе, а тем более не делала этого в присутствии самого Данилы. И
все-таки она была убеждена в неординарности своего первенца. Ему шел
восьмой год, и он перешел во второй класс элитной школы, которую
почему-то переименовали в лицей. Учился он очень хорошо, хотя отличался
очень независимым характером.

Но сегодня он, вернувшись из школы, вытащил из ранца дневник и молча
развернул его на столе перед носом своей матери. Внизу открытой страницы
бегущим "учительским" почерком было выведено: "Прошу родителей явиться в
школу к заведующей учебной частью", дальше шла неразборчивая подпись.

Светка минут пять изучала запись в дневнике своего сына, приходя в
себя от вызванного ею шока и давя в себе рвущийся наружу вопль "Что ты
там натворил???". Она была дисциплинированным, сдержанным человеком и
поэтому заучив дневниковую запись наизусть, спросила ровным без
модуляций голосом:

- Ну и что ты там натворил?

Данила подал ей ручку и попросил:

- Ты распишись, что видела.

Светлана поставила рядом с подписью завуча свою закорючку и снова
подняла вопрошающие глаза на сына.

- Я, мамочка, ничего не натворил. Я только обратился к Елене
Николаевне с небольшой просьбой, а она сначала спорила со мной, а потом
нарисовала вот это безобразие. - Он тряхнул раскрытым дневником.

- И все-таки... - настаивала Светлана.

- Я думаю, что Елена Николаевна сама тебе все расскажет.

- И как ты думаешь, можно отцу показать твой дневник? Это был удар
ниже пояса. В глазах Данилы промелькнул испуг - отца он побаивался. Но
недрогнувшим голосом, в меру независимо, он ответил:

- Ну, если ты считаешь необходимым... - перекладывая всю возможную
ответственность за такой явно, по его мнению, неразумный поступок на
мать.

- А Ирина Алексеевна в курсе твоего общения с заведующей учебной
частью школы? - Ирина Алексеевна была классным наставником Данилы,
который уже втерся к ней в любимчики.

- Нет. Из беседы с ней я понял, что она не может выполнить мою
просьбу. Это в компетенции... - Данила произнес это, недавно узнанное,
слово с небольшой запинкой, - ...только Елены Николаевны.

На этом сын закончил разговор, подхватил свой ранец и отправился в
свою комнату выполнять домашние задания.

- Я надеюсь, тебя из школы не исключают?.. - бросила ему вслед мать
свой последний вопрос, на что получила крик из-за двери:

- Нет!..

На другой день Светлана вошла в кабинет завуча, оставив на всякий
случай Данилу в коридоре. Елена Николаевна, невысокая стройная женщина в
возрасте, приближающемся к среднему, с холодноватыми строгими глазами,
точными движениями и железной выдержкой, не первый год работала в школе
и хорошо знала этот причудливый, неповторимый мир. Ей приходилось
разбирать немало запутанных, законспирированных ситуаций, участниками
которых были дети разного возраста, темперамента, социального слоя, но