Чтение 16–й страницы книги ~Маг~

Тут я решил вмешаться:

- Ну, Данила, это не аргумент, в наших школах многому не учат...

За кустами притихли. Потом раздалось шуршание и на дорожке появился
Данила, а за ним и хитренькая мордашка Сони высунулась из кустов.

- Как ты считаешь, - продолжил я, улыбнувшись, - меня вот этому в
школе научили? - И, тряхнув небрежно кистью, я пробормотал короткий
наговор.

Посредине соседней цветочной клумбы появился здоровенный бурый заяц,
колотивший в стоящий рядом с ним барабан картофельной толкушкой и
отбивным молотком. Правда, при этом не раздавалось ни звука. Глаза
ребятишек стали размером со старый, советский пятак, а Соня даже слабо
охнула. Заяц энергично продолжал извлекать из барабана абсолютно
бесшумную музыку, а я с удовольствием рассматривал свой довольно удачный
морок.

- А почему музыки не слышно? - пришел в себя Данила.

- Ну что ж ты хочешь, чтобы он всю округу перебаламутил. Люди
все-таки отдыхают...

Соня между тем медленно, словно сомнамбула, вытянув вперед ладошку,
приближалась к бодро размахивающему лапами зайцу. Наконец она коснулась
его, но ее крошечные пальчики беспрепятственно прошли сквозь бурую
шерстку, лишь слегка окрасившись в коричневое. Тут она взвизгнула, и
заяц пропал.

- Значит, ты действительно колдун? - Данила был удивлен.

- Ну какое же это колдовство? Так, небольшой фокус...

- А еще?.. - Соня уже стояла рядом, приплясывая от нетерпения и
возбужденно поблескивая своими темными глазами.

- Дядя Илюха, сотвори коршуна зеленого! Ну сотвори!.. "Интересно,
зачем ей зеленый коршун", - подумал я, но вслух сказал:

- Нет, ребята. Сегодня уже поздно, поэтому ничего творить не будем.
Тем более что зеленых коршунов я никогда не видел, а сочинять невиданные
мороки слишком сложно. Мы сейчас отправимся спать, а завтра я вам
что-нибудь еще покажу.

Я поднялся со своей скамейки и, взяв ребятишек за руки, медленно
двинулся к дому. Ребята шлепали по песку дорожки голыми подошвами и
помалкивали. Только когда мы уже подошли к крыльцу, Данила пробормотал
себе под нос:

- Может, действительно волка попробовать? - но я не обратил на его
слова внимания.

7. УТРО

5 июня 1999 года. Я очень люблю получать подарки. Еще больше я люблю
дарить подарки. Да и вообще, подарок - это вещь, которая встречается
довольно часто. А вот Дар, в смысле - Дар одного человека другому, вот
это встречается довольно редко. И зачастую Дар оборачивается Жизнью...
Или возможностью ее спасти...

***

Как же все-таки хорошо у Ворониных на даче по утрам! Особенно до тех
пор, пока соседи еще не приступили к строительным работам.

Это была первая моя мысль, когда я проснулся утром от теплого следа,
оставляемого солнечным зайчиком, медленно скользящим по моей физиономии.
Но через мгновение я открыл глаза и рывком сел на своей узкой постели.

Данила, свернувшись калачиком, спокойно посапывал напротив. Его
одеяло, конечно же, валялось на полу, а по его курносой рожице блуждала
слабая улыбка. Я встал и подошел к окну. Солнце поднялось еще не высоко.
Дома я определил бы, что сейчас часов шесть утра. А здесь...

Но утро наступает в любом мире, как я тогда думал. Надо было
приниматься за дела, готовиться к дороге. Хотя что мне, собственно
говоря, готовить?

За окном шла своя, давно и прочно установившаяся жизнь. Отец Сони,
одетый в коричневый комбинезон, как раз выходил за ворота, держа на
плече небольшой шест с прикрепленным к концу странным
сельскохозяйственным орудием, похожим на большие изогнутые ножницы. На
дороге его дожидались еще двое мужчин в похожей одежде и с инструментами
в руках. Кивнув друг другу, они вместе направились по дороге в сторону
леса, из которого нас с Данилой вчера привела Соня.

Я быстренько натянул майку и джинсы, сунул ноги в кроссовки и, не
завязывая шнурков, тихо направился к лестнице. Спустившись на первый
этаж, я посетил туалет и вышел оттуда, окончательно смыв с себя сон,
готовым к наступающему дню.

В коридорчике меня поджидала Соня. Она вообще как будто не ложилась.
Одета она была сегодня в маленький коричневый комбинезончик, на голове у
нее был повязан желтый платок, а ноги обуты в короткие, широкие сапожки.
Увидев меня, она быстро подбежала, схватила меня за палец и
требовательно дернула вниз, так что я вынужден был пригнуться. Она тут
же зашептала мне в ухо:

- Дядя Илюха, ты сегодня сотворишь зеленого коршуна?

- Да зачем он тебе, этот зеленый коршун? - Я невольно улыбнулся ее
настойчивости.

- Пусть дед посмотрит, как он выглядит со стороны! А то каждую неделю
в коршуна перекидывается, а не знает, что над его коршуном все
подсмеиваются!

- А я думаю, что твой дедушка все прекрасно знает. Только ему все
равно. Его не трогает чей-то там смех, когда он начинает скучать по
крыльям. Разве важно, какого цвета у тебя перья, если ты хочешь и можешь
летать? - Я улыбнулся, увидев ее удивленную рожицу. Похоже, такая мысль
ей в голову не приходила.

- А потом, в моем мире, например, многие птицы имеют зеленое
оперение. - Ее глаза тут же зажглись жгучим интересом, и я, избегая
дальнейших расспросов, поспешил добавить:

- Я, пожалуй, пойду разбужу Данилу. А то после вчерашнего он будет
спать слишком долго, а нам надо отправляться на поиски своей дороги.

Я потрепал Соню по темной голове. Она явно огорчилась моим нежеланием
продолжать столь интересно начавшуюся беседу, но как благовоспитанная
барышня и к тому же хозяйка взяла себя в руки и с достоинством сказала:

- Вы спускайтесь в столовую завтракать, а потом дедушка велел
привести вас к нему в мастерскую.

Я начал подниматься к себе наверх, а Соня добежала в сторону кухни.

Когда я вошел в комнату, Данила уже проснулся и, сидя на постели,
натягивал свою желтую майку. Услышав, как я вошел, он поднял на меня
глаза и с ходу заявил:

- Нам надо уходить... Побыстрее...

- Почему? - удивился я.

Он вроде бы смутился, но твердо повторил:

- Я точно знаю, нам надо уходить!.. - и полез под кровать в поисках
своих сандалий, которые остались дома.

- Ну а позавтракать и поговорить с Сониным дедушкой мы успеем? - с
некоторой иронией спросил я.

Данила на мгновение замер, словно мой вопрос носил чисто
арифметический смысл и он просчитывал ответ. Через мгновение из-под
кровати раздался ответ:

- Успеем. Если недолго...

Мы спустились вниз, и Данила направился в сторону туалета, а я в
столовую. Там находилась одна Лайта. Она уже поставила на стол две
миски, кувшин с молоком и две кружки. На отдельной тарелке лежали
крупные куски темного ноздреватого хлеба, а рядом в маленькой мисочке
желтел кусок масла.

Не успел я усесться на свое место, как в столовую вбежал Данилка,
поблескивая мокрыми вихрами, и быстро устроился за столом напротив меня.
Лайта из большого горшка положила в наши миски солидные порции густой,
горячей каши.

- Масло можете положить в кашу сами или, если хотите, намазывайте
себе хлеб, - улыбнулась она и, проходя мимо Данилы на кухню, пригладила
его торчащие волосы. Данилка почему-то покраснел и склонился над своей
миской.

Я намазал два солидных ломтя хлеба маслом, протянул один Даниле, и мы
молча принялись за еду. Семья, видимо, уже позавтракала, мы за столом
были одни. Быстро расправившись с удивительно вкусной кашей и выпив по
стакану молока, мы уже собирались встать из-за стола, когда в комнату
влетела Соня. Она подбежала к столу, убедилась, что мы закончили свой
завтрак, и выпалила:

- Наелись? Пойдем к дедушке, он вас уже ждет. Втроем мы вышли из
столовой, а в коридоре Соня привычно ухватила Данилу под руку, а меня за
палец и буквально потащила за собой. Мы вышли во двор, обогнули дом,
пересекли задний двор и вошли в открытые ворота низкого сарая. У дальней
его стены четырехликий Навон возился около широкого верстака. Когда мы
подошли ближе, он как раз доставал из открытого люка в полу под
верстаком длинный сверток из мешковины, перетянутый прочным шпагатом.
Его седые волосы были зачесаны назад и схвачены надо лбом витым кожаным
ремешком. В полумраке сарая его можно было принять за обычного русского
старика-ремесленника.

Соня отошла в сторону и уселась на траве под стеной сарая, а мы с
Данилой вошли внутрь. Четырехликий Навон положил свой сверток на верстак
и повернулся к нам.

- Позавтракали... - не то спросил, не то просто констатировал он.

Затем, улыбнувшись Даниле, он повернулся ко мне.

- Смотри, Белоголовый! - Он подвинул поближе лежавший на досках
верстака лист плотной сероватой бумаги. - Идти вам надо к Черной скале.