давно лил пот, но раздеваться в этой электрической каруселипочему-то не
хотелось. Шан ругал себя за малодушие и излишнюю впечатли-тельность, но
стоически терпел жару.
сильнее, и наконец, получив два основательных "пинка", корабль влетел внутрь
Кокона.
закисающая опара.
нет. И у нас больше шан-сов ковырнуться со всего маху.
пилота:
кресла и швырнуло влево, на переборку.
целых три звездочки. Корабль заме-тался, беспрерывно меняя курс, но красных
огней становилось все больше, и узкое горло прохода сжималосьна глазах.
такой силой, что пластиковая баранка выгнулась. Шанин снова не удержался на
но-гах. На этот раз сверху на него упал Сип. Корабль словно догоняя свой
огненный хвост, вывертывал вверх' назад, к спасительному пролому. Высота уже
начала предательски буреть, и на всем обозримом простран-стве пересекались,
образуя правильные квадраты, чер-ные полосы.
выдавил Шанин, ворочаясь, в потный затылок Сипа.
родиться и не видеть другого, то и оно покажется прекрасным...
заткнули пробку... Что делать, Шан?
полукругом горело четыре красных фа-кела. Вокруг ближнего время от времени
рассыпалось оранжевое ожерелье.
стае не собраться... Это Горой... Он один знает нашу дыру... Кто-то из наших
донес, и он ждал нас... Что делать, Шан?
был здесь атаманом, и Мож по привычке ждал приказа от нового, поддельного
Шана.
лоб -- прорываться! Все равно смерть! Здесь есть шанс -- в застенке его не
будет. И там будут пытать. Лучше умереть здесь, сейчас. Все равно смерть!
я...
нас нет выхода. Они раскусят час в первую же минуту. Меня шлепнут на месте,
по-скольку я уже дважды приговорен, а тебя, как ино-странного шпиона, с
триумфом потащат в Дрому. Ты знаешь, как там пытают? Ты будешь молить о
смерти, но они будут наслаждаться твоими муками, пока возможно - ведь ты
будешь первым настоящим иностранным шпионом, который попал им в лапы. Надо
умереть достойно, Шан... Таран, только таран!
человека, такая перспектива его не радовала. Но он представлял, какой козырь
дает он Кормчему своим появлением на Свире, какая разнуз-данная вакханалия
клеветы поднимется вокруг него, оправдывая самые черные дела правителя и
давая по-вод для крайних мер против всего, что осталось на Сви-ре живого и
мыслящего. Как ни тяжело и горько это было, он был готов сказать: "Таран!"
Но что-то мгно-венно мелькнувшее в памяти удержало.
шесть лет назад?
-- они ждали... Зверюга... Дру-гие вычистят все и отпустят... Хоть телегу
оставят... А этот долгов не прощает!
там... Эх, тетя ведьма, что же ты со мной наделала?!
нем охотно и зло. Этот елейный суб-майор был грозой и проклятием
контрабандистов Свиры. Раньше он служил в Дроме и ходил в "топо-рах" -- в
петличках личной полиции Кормчего, -- но непомерная жадность заставила его
сменить весьма почетное, но недоходное место в столице на бесславную, но
выгодную работу небесного пограничника. Все без ис-ключения "рыцари удачи"
платили ему дань. И горе тому, кто забывал об этом долге. Цепкая память
суб-майора работала с точностью компьютера. Он помнил в лицо почти всех
своих пациентов. Он знал все дыры Стального Кокона и кто через них ходит.
Ему было из-вестно, когда и чьи контрабандные "телеги" отправля-ются "на
небо". А перекупщики за некоторые услуги до-кладывали ему, кто, что и
сколько "добыл на небе". Суб-майор Горон мог бы в один день покончить с
контрабандой на Свире. Там, в высших сферах, знали об этом лучше, чем
кто-либо. Но никто не отдавал и не собирался отдавать ему такой приказ.
Гораздо практич-нее было поддерживать с суб-майором добрые деловые связи. И
командир пограничников пользовался ими, что-бы поддерживать и укреплять свое
незаконное "дело". Остряки утверждали, что всемогущего бога нет потому, что
есть всемогущий Горон...
что двигатели работали, но ко-рабль теперь неподвижно висел над планетой.
Мягкий толчок и качанье -- это вышел в пространство стыко-вочный рукав.
положил в нагрудный -- ведь при-дется поднимать руки. Передумал, засунул его
за ши-рокий раструб перчатки.
мысль -- шальная мысль, но вы-бирать не приходится... Надо попробовать. И
если не получится...
получится -- первая пуля мне. Дого-ворились?
царапнул металл о металл.
рабочие внешнего ремонта, ясно? Сби-лись с маяка, попали не в ту дыру.
Ремонтники -- и все тут. До последнего, слышите? Ох, тетя ведьма, пронеси...
Двести семьдесят пятая рембаза, яс-но? Она здесь ближе всех. Двести
семьдесят пять -- и точка. Больше ничего не знаем...
было. Томительная минута показалась годом. Маленький седой старичок в
неряшливой черной фор-ме с крылышком на лацкане ворвался в кабину с
ра-достной улыбкой гостеприимного дедушки, встречаю-щего долгожданных
внуков.
не жалко, совсем! На такой ско-рости -- и вниз! А потом ни с того ни с сего
вверх! Ну, думаю, пришла твоя пора, Горон, не иначе инозем-цы какую-то
пакость затеяли! Приготовился грудью, так сказать... Ан нет, тут все свои по
обличью... Отлегло от сердца-то... Боится, слава Кормчему, иноземная
не-чисть, зубами скрежещет, а боится... Ибо мы -- монолит, один за всех, все
за одного... Словом могучая Свира всегда начеку... Ах, сорванцы, сорванцы...
грустными глазами бульдогов привычно быстро обшарили "сорванцов" и застыли,
упе-рев карабины им в животы.
Шаном, утвердительно кивнул -- Горон.
к нему опять возвращалась истерика,
Коконе надо штопать... А то некоторые висельники повадились через них на
Зейду шастать... Я-то сослепу за таких вас принял. Уж очень вы мне ста-рых
знакомцев Можа, Сипа и Шана обличьем напомни-ли. Вы-то ребятки хорошие, а те
трое -- мразь. Забыли честь и совесть, долг перед Великим Кормчим забы-ли...
Ох, добраться бы мне до них! Уж они бы у меня если не яблоню, то каменный
курорт заработали... А вы ремонтники, значит... И за этой дверкой инструмент
у вас, да? Взглянуть на него можно, да? Любопытный я страсть до всякой
техники...
наглостью, обернулся и затрясся в беззвучном дробном смехе, держась за
Андреев Николай
Афанасьев Роман
Аникина Наталья
Шилова Юлия
Сапковский Анджей
Суворов Виктор