американской земле. Тогда зачем же война? Кто ее позволил?
но в газетах многое не понимал. Они твердили, что американцы должны
воевать за океаном, чтобы там уничтожить коммунистов. А почему американцы
должны вмешиваться в чужие дела? Почему они хотят убивать коммунистов,
которые живут на своей земле? Народам, живущим в своем доме, не нужны
заокеанские полисмены. Они не хотят, чтобы их убивали и грабили. Им все
равно, под каким флагом это будет делаться, под американским
звездно-полосатым или любым другим чужеземным. Под этот звездно-полосатый
флаг встал и Алексей Васильев, по паспорту Вильям Джеймс, "свободный
американский гражданин". Его не сразу взяли в армию, проверяли
благонадежность, здоровье, которым он не мог похвастаться, но, видимо, у
вербовщиков были какие-то свои соображения, и Джеймса зачислили в войска.
взволнованное дыхание Нади. Она верила, что не за кусок хлеба Алексей стал
солдатом. Он поехал за океан, зная, что много американцев сдавались в плен
коммунистам. Он тоже хотел попасть к ним, тогда бы его отправили домой...
все казалось ему холодным, искусственным, как эти мертвые застывшие ветки,
пожелтевшие листья: они не облетают, скованные прозрачной броней. Все есть
в этом саду: и пестрота красок, и поздние цветы, и даже птицы, лягушки,
стрекозы. Видимость жизни, а не сама жизнь. Хочешь дотронуться,
прикоснуться к ней. Осторожно! Кажущийся мягким, шелковым листик впивается
в руку острым стеклом. Податливые, чуть упругие ветки, какими ты привык их
всегда ощущать, становятся другими, будто сделанными из колючей проволоки.
Сквозь такой кустарник не продерешься. Путь закрыт.
посылали войска и на другие континенты. К счастью, Алексея привезли в
раскаленный от солнца, ослепительно белый, малюсенький городок неподалеку
от границы Советской страны. В этом городке хозяйничали американцы.
Алексея начали учить стрелять из автомата, окапываться, подползать к
колючей проволоке, бросать гранаты, плавать с аквалангом, в полном
вооружении переходить реки по дну. Его научили, как пользоваться надувной
десантной лодкой, картой и компасом.
Это очень нужно мне дома. Я знал: скоро буду в Советский Союз.
однако постоянный надзор не давал ему возможности даже приблизиться к
границе. Он старался обмануть бдительность офицеров немой покорностью,
точностью выполнения приказов, опасался ненужных разговоров о том, зачем
на здешней, не принадлежащей американцам земле построены их казармы. А
такой вопрос частенько интересовал кое-кого из солдат.
языку.
ему национальностей засадили за изучение азбуки Морзе, потом показали, как
обращаться с маленькой радиостанцией и пользоваться шифрами. Все это было
довольно подозрительным для учащихся, но об истинной цели столь странных
уроков никто ничего не говорил. Наконец, когда начались уроки по географии
СССР и некоторых других стран, с подробным перечислением крупных заводов,
аэродромов, судостроительных верфей, Алексей догадался, к какой роли его
готовят. Началось обучение парашютным прыжкам. Он понимал, что, как только
он овладеет русским языком, его перебросят в Советский Союз. Кто там
поверит, что он вовсе не хотел быть диверсантом? Уроки русского языка
велись ускоренными темпами. В то же время Алексей готов был совсем
позабыть слова, что помнил с трехлетного возраста. Но ведь с побоями,
унижениями могут и заставить строптивого ученика говорить по-русски.
Родной - и в то же время такой ненавистный язык.
карту, прятаться в кустах, осторожно ступать, неслышно ползать. Возле
советской границы, когда он пытался бежать, его ранили и запрятали в один
из лагерей.
рыл оросительные канавы и готовил план нового побега. Невозможно
вспомнить, сколько времени - два, три, четыре года - он находился в
каком-то полузабытьи, механически раскалывал камни, возил тачки, зимой
гнил на мокрой соломе, летом сушил его испепеляющий зной. И только мечта о
Родине, упорная и жгучая, поддерживала в нем силы.
вновь почти физически переживает те страшные дни. Рассказал о том, как
украл акваланг. Раньше учили переходить реку, но он не знал, что на дне
той реки, которую ему нужно перейти, были колючие заграждения. Потерял
очень много крови, но все-таки вылез на остров, а ночью опять пошел под
водой. Больше он ничего не помнил. Днем Алексея нашли советские
пограничники.
вечером, накануне самых ответственных испытаний, именно здесь, а не около
стройкомбайна можно было увидеть начальника строительства. Что привело его
сюда? Беспокойство за сына? Александру Петровичу не очень нравилось, что
Алешка проводит почти все вечера с Надей Колокольчиковой. Девица она
избалованная, ветреная. Даже с Литовцевым разговаривает кокетливо, щуря
глазки. Поиграет мальчишкой, посмеется, а он будет мучиться. Натура у
Алешки цельная. Опасения серьезные, но Александр Петрович не считал себя
вправе вмешиваться в сердечные дела сына. Это неудобно, бестактно.
давал Васильеву покоя, хотя давно уже было выяснено, что к этому саду
слишком далеко тянуть электролинию, и вряд ли кто-нибудь на это мог
решиться.
обоснованная мысль, что провод можно было раскалить от аккумулятора, и
Васильев решил пройти на это место в надежде хоть чем-то подкрепить свою
догадку.
вырывал из темноты либо застывшую в стекловидной массе траву, комки грязи,
путаницу следов на тропинке, либо скользил по песчаной сухой почве, где
среди разных отпечатков невозможно было найти квадратное углубление или
что-нибудь похожее на то, что здесь стоял аккумулятор. Да и вряд ли здесь
мог быть злой умысел! Приехал представитель завода, где производились
пластмассовые патрубки, взял осколки, привез десятки новых патрубков для
строительства поселка и уехал обратно. Ответа о результатах исследования
пока нет.
Литовцев.
товарищ Пузырева.
кандидат наук. Работает у меня пока младшим научным сотрудников.
умеет делать?
рецепт они, наверное, вместе разработали. Во всяком случае, в водных
растворах она разбирается лучше меня. Я же не бетонщик. - Последнюю фразу
Литовцев процедил презрительно.
начальника строительства от необходимости вызвать специалиста, который в
большей мере знаком с новым предложением Даркова, чем бывший его соавтор.
- - Очень хорошо сделали, Валентин Игнатьевич, - искренне поблагодарил
Васильев. - А не отложить ли нам испытания на денек-другой? Подождем вашу
Пузыреву... А?
молча шагали по тропинке, что проходила возле "мертвого сада", и изредка
обменивались репликами о предстоящих испытаниях.
просвет между деревьями, где рядом, плечо к плечу, сидели Надя и Алексей.
- Позавидуешь!
гордился.
все впереди. Глядишь, степень получит. Научные труды. Прекрасная жена для
Алеши!
будущее? Я вижу, что люди они разные, но и об этом говорить не могу.
приветствия, удивленно проговорил Валентин Игнатьевич. - Неужели вы ничего
не хотите сделать, как говорили латиняне, "про домо суа", то есть в защиту
своего дома? Неужели вы не поможете сыну найти свое счастье? Ведь ему
самому это сделать гораздо труднее, чем его сверстникам, выросшим дома.
лезет не в свои дела? Что он за человек? Васильеву уже не раз становилось
очевидным, что дела, порученные Литовцеву директором института, Валентин