радостное зеленое поле. Хотелось размести метлой весь этот облачный сор.
расправил плечи. Вполне возможно, что Борис Захарович сейчас смотрит на
кривую анализатора и вычисляет проценты озона до и после грозы.
Вспоминалась молния. Она была абсолютно розового цвета. А Тимофей говорит,
что лилового.
Мейсона, который я недавно испытывал, вдруг оказался здесь. Я хорошо помню
его распределительную коробку. Странно, почему Борис Захарович мне ничего
не сказал?
Толь Толич, и даже мальчишка... ну тот, что с этой куклой приходил.
так говорить о девушке?
коробку из прозрачного органического стекла. В ней находился барабан с
тонким стальным тросом.
гайдтроп, который обычно сбрасывают при посадке воздушного шара?
Осматривая барабан со всех сторон, Вадим решил, что перед ним обыкновенная
лебедка.
освобождался автоматически при помощи реле - его нетрудно было увидеть
сквозь прозрачный кожух, - от реле шли провода в кабину, вероятно к одному
из приемников. А если так, то при спуске "Униона" можно с земли включить
реле, оно освободит зубчатое колесо лебедки, потом под действием тяжести
какого-нибудь груза, привязанного на конце троса, он опускается, достигает
земли, и люди на месте посадки диска подтягивают его вниз.
Хотя бы потому, что капризами воздушных течений летающую лабораторию может
занести в тайгу или пустынные степи. Тимофей упоминал, что диск
управляется по радио, но как он может возвратиться обратно, скажем, при
встречном ветре?
вынужденное путешествие не обязательно должно закончиться на ракетодроме
Ионосферного института, хотя и очень хотелось бы повидаться с Набатниковым.
положено, там и сядем. Раньше на диске испытывались разные двигатели.
начал Тимофей и осекся.
старую конструкцию диска освободить от двигателей и передать метеорологам
для изучения воздушных течений. Чем дело кончилось - неизвестно, Во всяком
случае, двигателей пока не слышно.
коли так...
Набатникову?
еще вместе работали в лаборатории, Димка по два, по три дня не показывался
ни в столовой, ни на автобусной остановке, где после работы собирались
сотрудники института. Он старался приехать раньше всех и уезжал последним.
Но вот проходили дни его добровольного затворничества, и снова слышался
Димкин смех. Не мог он жить без людей и самым страшным на свете считал
одиночество.
к другу, причем вмешивался в ссоры, выступая посредником, но чаще всего
неудачно - не хватало дипломатического такта, враги не только не мирились,
но еще больше ссорились и злились на Димку, который, по их мнению,
подливал масла в огонь. Возможно, потому, что у Димки такой прямолинейный
характер, с которым трудно жить, Бабкин относился к другу несколько
покровительственно.
предвидится.
Все, что он и раньше видел в этой летающей лаборатории, поражало своей
легкостью, почти невесомостью. Каркасы приборов были сделаны из каких-то
очень легких, вероятно магниевых, сплавов. В тонких, как картон,
профилированных конструкциях мастера высверлили дырки для облегчения веса.
Здесь учитывался чуть ли не каждый грамм, как в радиозондах. Ведь еще
давно, когда в центральной кабине устанавливался телевизионный передатчик,
пришлось на время снять камеры для аэрофотосъемки. А что они весили?
Пустяк. Кстати, и сейчас их нет. Одна из камер стояла вот здесь, возле
люка. Отверстие для объектива закрыто круглой задвижкой. Оказывается,
задвижка легко поворачивается и под ней виднеется толстое стекло, как в
водолазном скафандре.
дорога, обсаженная тополями.
отсюда", - подумал Тимофей, и это его не обрадовало. Закрывать люки
потребовалось бы на большой высоте, куда Тимофей вовсе не стремился. Ему
также не нравилось, что сильный северо-западный ветер несет диск к морю.
Он определил это без компаса. По степи скользила тень диска, на ее пути
попадались и другие тени от деревьев, строений, столбов.
догадаться, что диск летит на юго-восток.
сквозь маленькое окошко. Полуденные солнечные лучи падали на землю. Тень
диска стала почти круглой. Она бежала по степи, точно стараясь обогнать и
машину на дороге и низко летящего ястреба.
перекручивалась и снова вылезала на степной простор. Она перемахивала
через рощи, дома, заборы.
Тень пересекла ее, разорвала надвое и, похожая на гигантскую батисферу,
скользнула в воду.
У Вадима зарябило в глазах.
гребни.
чайки, а волны, настоящие волны поднимаются к люку. Лишь сейчас догадался
Вадим, что диск идет вниз - знакомое ощущение опускающегося лифта.
клапана? Газ улетучивается, диск падает.
Правда, Борис Захарович все еще никак не мог опомниться из-за того, что
целая группа надежнейших метеоприборов вдруг забастовала и на некоторое
время прекратила работу. Сейчас они опять включились, а что там произошло
- даже богу неизвестно. Всякие бывают случайности. Иногда мышонок может
вывести из строя мощную радиостанцию, если попадет между пластинами
конденсатора или в другое ответственное место.
высоты, но был уверен в непогрешимости конструкции.
будет узнать некоторые интересующие Пояркова данные. А пока он вышел в
скверик хоть немножко передохнуть.
отправкой "Униона", Медоваров разрешил ехать домой. Нюра тоже получила это
разрешение, но Толь Толич намекнул, что она, возможно, вылетит в срочную
командировку, и посоветовал немного подождать.
известно?
кроликами, ящики с хилыми желтыми ростками, банки с водорослями, бормашину
и зубоврачебное кресло. Поярков проводил их ироническим взглядом и с
Роллинс Джеймс
Соломатина Татьяна
Белогорский Евгений
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Пехов Алексей