сторону.
городе, он смотрел на поля привычным глазом знатока. Даже с высоты пятисот
метров Тимофею казалось, что он сможет определить, насколько хороши
посевы, различить, где что растет, и не спутать подсолнух с кукурузой. На
колхозных улицах видел он еще не успевшие потемнеть столбы, разбежавшиеся
в стороны от недавно построенной электростанции. Столбы совсем маленькие,
похожие на спички. Такими же крохотными были видны срубы новых домов,
напоминающие спичечные колодцы, какие Тимофей строил в детстве.
деревня. Белые домики, двухэтажный клуб. Скамейки стадиона светятся
золотом свежеобструганного дерева. Опытным глазом Тимофей определил
богатство колхоза. Конечно, до Стешиного далеко. Но тоже не плохо:
тракторы и машины, там кирпичный завод, у реки стадо на водопое, за рекой
огороды и незнакомые Тимофею кубические каркасы с натянутыми, как струны,
проволоками. По ним ползли вьющиеся растения вроде дикого винограда.
"Наверное, хмель", - догадался Тимофей.
была похожа на узкую лодку. В полдень она превратится в круг. Летающий
диск! Но разве можно было узнать его в темноте, со всех сторон, до самой
земли закрытого брезентом? Вход в центральную кабину тоже перестроили.
Раньше была высокая причальная мачта с внутренней винтовой лестницей. А
теперь диск чуть приподнят над землей. Вполне вероятно, что после всех
этих переделок он испытывается впервые. Стоит сейчас конструктор Поярков
возле записывающих приборов и глазам своим не верит, почему "Унион" не
поднимается выше.
лишней тяжести.
- с искренним интересом спросил Багрецов. - Ведь еще Циолковский придумал
цельнометаллический дирижабль. Объем его изменялся.
как сейчас, но раньше диск был такой, - он начертил эллипс, похожий на
огурец. - Как у стратостата, объем его на высоте увеличивается. Внутри
есть специальные рычаги, они могут удлиняться и укорачиваться. Тут
центральная кабина, от нее по радиусам идут трубы, то есть внутренние
переходы, они пересекаются кольцевыми коридорами.
время движутся. Диск вроде как дышит. Газ от солнца нагревается, а ночью
охлаждается. Вот я и думаю: чтобы диск не мотался вверх и вниз, рычаги это
дело регулируют. Он дышит как огромная жаба. Раздуваются жабры...
булькание, хрипение... Похоже, что заработала телевизионная установка. Во
всяком случае, этот хрип напоминает ее работу. А вот и знакомый ЭВ-2. До
чего же четки и надежны его сигналы, звонкие как у хронометра...
сигналы затихают, только слышно шипение и легонький треск.
аккумуляторный каркас.
немного - нагреется вся батарея, начнут разрушаться пластины.
Радиостанция, аппараты, все, ради чего создана эта летающая лаборатория,
перестанут работать, а главное - как ее тогда посадить на землю, если
радиоуправление не действует?
халатности?
опять не отвинчивалась.) - Найти бы мне этого молодца. Задушил бы
собственными руками.
случайно выпустил его из рук. Наверху что-то затрещало. Тимофей мгновенно
поймал наконечник, стал подсовывать его под гайку другой аккумуляторной
банки, но мешала искра, она прыгала, слепила глаза.
телекамера, чтобы наблюдать за облаками. Пусть аккумуляторы остынут,
отдохнут, а потом их можно будет включить опять.
работка!..
испортился ли аккумулятор в другой группе? Ведь таким образом их все можно
поотключать. Что же тогда будет? Тяжело поднявшись с колен, он вдруг
почувствовал противную слабость, растекающуюся по всему телу. Минуту стоял
неподвижно, затем переборол себя и вновь прислушался. Никаких посторонних
звуков. Монотонно постукивали реле, жужжали моторчики. Лаборатория
работала нормально.
сверкнул голубизной. Посреди реки - пароходик, сверху казавшийся игрушкой.
Бумажные корабли пускают ребятишки - проплывет немножко, намокнет и
утонет. Дурные мысли, от них не отвяжешься. "Хорошо бы, нашли записку в
Тимкином ботинке...
самое главное: ведь она должна передать мою записку Нюре. Там ясно
сказано, что мы еще увидимся. А в общем, надежда слабая. Воля случая или
помощь добрых фей.
Кстати, хорошо рифмуется: "Надуваясь, мимо фей ходит гордый Тимофей..."
закрыли.
грома доносились издалека, как гул приближающейся бомбардировки.
его занесет? Резкий толчок заставил Вадима крепко уцепиться за крышку люка.
листок. Казалось, что диск вот-вот ударится о землю или переломится
пополам, вроде лепешки.
вопросительным знаком, появилась другая, плотная, осязаемая, точно
раскаленная полоса толщиной в руку.
видевших молнию так близко.
коридору...
путешествовал над землей, а другие, более счастливые, уверенно ступали по
ней и не подозревали, что наверху творится. Но возвратимся немного назад.
знакомой относясь настороженно. Только Нюра Мингалева пользовалась его
симпатией, и, может быть, потому, что в данном случае беспокоиться нечего,
Димка в полной безопасности. Они просто друзья.
аккумуляторщицей на испытательной станции у Павла Ивановича Курбатова, а
Вадим вместе с Бабкиным приезжали туда в командировку устанавливать
контрольные приборы.
Нюрой.
уехала в пустыню на испытательную станцию. Страдала от неразделенной и
даже невысказанной любви к своему начальнику и считала себя самой
несчастной в мире. Потом было еще хуже. Студент-практикант Жорка Кучинский
(о нем ни Багрецов, ни Бабкин до сих пор не могут говорить спокойно)
подбил Нюру достать образец фотоэлементной ячейки, - тогда уедет
аспирантка, в которой Нюра видела свою соперницу.
в глаза любимому человеку, да и другим честным людям. До конца жизни
запомнит она этот урок, запомнит и Багрецова, он больше всех из-за нее
страдал.
заочный электротехнический институт, а подыскать себе подходящее место,
где бы могла применить свои знания и кое-какой опыт, полученный на
испытательной станции, не сумела. В городе не было ни лабораторий, ни
заводов. Устроилась на авторемонтной базе, где чинила автомобильные и
Мороз Александра
Конюшевский Владислав
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Емилина Ника