Чтение 75–й страницы книги ~Счастливая звезда (Альтаир)~

Человек становится культурнее. Неужели обходятся без этого?

- Почему обходятся? Покупают и картинки и всякое такое. Украшают.

Продавцу было некогда - его отвлек пожилой человек в праздничном темном
костюме, он выбирал картину для подарка. Одна понравилась, но, оказалось,
без стекла, - нельзя ли заменить рамку или стекло подобрать?

Когда Лева с помощью Вадима выполнил поручение и закупил все, что
требовалось по списку (причем проявил даже некоторую инициативу - взял
лишних пять пучков редиски), внимание его привлекла художественная
продукция артели "Бытообслуживание".

Возле забора примостился длинный стол, на нем была расставлена
скульптура, как ее называют, анималистическая, то есть звери и животные.

Лева от удивления протирал глаза. Черт знает что такое! Конь с
кумачовой гривой, страшные голубоглазые кошечки, свинья в яблоках
малиновых и зеленых (цвета, которые вызывали у Левы самые неприятные
воспоминания).

Но это еще ничего. На заборе висели картинки. Все они были нарисованы
на стекле, на черном фоне, усыпанные золотым и серебряным порошком,
подклеенные раскрашенной фольгой, чтоб блестело. На Леву смотрели
конфетные красавицы с коровьими глазами, сухорукие балерины, амуры,
похожие на крылатых поросят, дебелая красноволосая дама, целующаяся с
голубком.

Он оглянулся, чтоб узнать у Вадима его мнение: как это все сочетается с
только что виденными картинами в палатке "Культторга"? Но Вадима не
оказалось рядом. Лева забеспокоился, привстал на цыпочки и заметил его
пышную шевелюру возле синих кипарисов, то есть у декорации уличного
фотографа. Странно! Неужели Димка решил сниматься? Вот чудак, наверное,
пошлет фотографию Наде.

К продавцу "художественных изделий" подошла женщина в белом платке, в
руках у нее были две корзинки, зашитые мешковиной. Почему-то она боялась
поставить их на землю, поэтому указала корзинкой на гипсовую свинью:

- Цена ей какая будет?

- Бери, гражданочка. Недорого, шесть рубликов всего... Такого товара
нигде не сыщешь.

- Вот именно, - поддакнул Лева и спросил у женщины: - Вы такую породу
когда-нибудь видели, в малиновых и зеленых яблоках?

- Да вроде как и не бывает, - с сомнением покачала она головой.

Продавец рассердился, дернул себя за рыжий ус.

- Проходи, проходи! Нечего агитацию разводить. А вы, гражданочка, не
слушайте тут разных. - Он смерил Леву презрительным взглядом от тюбетейки
до тапочек и снова повернулся к женщине с корзинками. - Вам эту свинью не
в сарае держать, а на комоде. Есть, пить не просит.

Художественный продукт.

Но Лева не сдавался, чувствуя колебания покупательницы, отвернулся от
продавца и стал горячо убеждать ее:

- Простите, пожалуйста. Я студент, из Москвы, здесь проездом. Немножко
понимаю в художественных вещах, сам рисую... Наверное, у вас дети есть?

По лицу женщины пробежала широкая улыбка.

- А как же? Махонькие, - она поставила корзинки и показала на метр от
земли. - Я вроде как для них. Пусть глядят.

- Пугаться будут. Знаете, что я вам посоветую? Вот там, возле чайной,
палатка есть. Торгуют разными картинами и фарфоровыми зверями. Не такими,
конечно. Из Ленинграда их привезли, делали знаменитые художники.

Вот посмотрите. Хорошие звери! Слоны, обезьяны, медведи. Пес стоял там
один. Ну прямо как живой! Сам рыжий, а морда черная. Ребятишкам понравится.

Женщина потуже завязала платок, взяла корзинки и спросила:

- Значит, куда идти-то?

Лева обрадовался, вывел ее на открытое место, откуда была видна крыша
палатки "Культторга", и пожелал успеха.

Он направился было к Багрецову; но заметил, что какая-то девушка в
маленькой зеленой шляпке рассматривает позолоченные картинки, которые
особенно возмущали "инспектора справедливости" и казались ему страшнее
пестрых свиней и голубоглазых кошек.

Первая победа была не трудной, надо бы повторить ее. Дело доброе,
полезное. А кроме того. Леву интересовало, кто же покупает эту халтуру.

Ведь если бы покупателей не было, то зачем же ее выпускать? Он не знал,
как с этим бороться. Пойти в рыночный комитет? Но попробуй докажи, что
здесь нарушаются принципы советской торговли. Вот если бы написать в
редакцию районной газеты? Правильно. Но для этого необходим дополнительный
материал. Может быть, под вывеской артели скрывается кустарь-халтурщик?

Интересно - что выберет девушка. Кто она? Пожилая колхозница могла не
уметь отличать раскрашенную ерунду от настоящего искусства. А девушка
молода, видимо чему-то училась, одета со вкусом - бледно-зеленое платьице,
белые туфли, белая сумочка. Что ей нужно среди сухоруких балерин и дам,
целующихся с голубками?

Лева стал за ее спиной, подтягивая лямки рюкзака. Тяжело. Пять буханок
хлеба.

- Опять ты здесь? - набросился на Леву продавец. - Отправлю куда
следует, тогда узнаешь.

- Невежливо вы обращаетесь с покупателями, - усмехнулся Лева,
пришлепывая ладонью спадающую тюбетейку.

На месте бровей у продавца задвигались скупые рыжие волоски.

- Кто покупатель? Ты?

- Почему "ты"? Разрешите жалобную книгу!

- На каком основании? Я ее покупателям обязан давать. А ты кто?

Хотелось Леве сказать небрежно: заверните, мол, вон ту красавицу,
пригодилась бы как "вещественное доказательство" преступления перед
обществом. Но денег не было, и Лева отшутился:

- Вы правы, не могу я быть вашим покупателем. Голову не потерял еще.

Девушка в зеленой шляпке резко обернулась.

- Умный какой нашелся! А люди - дураки, непонимающие!

- Этого я не говорил, зря вы обижаетесь, - мягко возразил Лева и
улыбнулся, заметив у нее совсем белый носик пуговкой, выделяющийся на
темном, загорелом лице. - Сами же понимаете, что выбрать здесь нечего.

Разве могу я поверить, чтобы, девушка со вкусом, повесите себе над
кроватью вон то страшилище, - Лева указал на даму с голубком. - Одни
ресницы чего стоят, как зубья у гребешка. А балерина какая! Ноги - палки,
руки - плети. Настоящий скелет. Ночью еще приснится. Ужас! И все золотцем
обсыпано, цветочками заляпано. Или вот, к примеру...

- Милиционер! - схватившись за голову, завопил разгневанный
представитель "художественной" артели. - Милиционер!

Но Лева не обратил внимания на этот вопль и на то, что собрался народ.

Стремясь завершить победу, он разобрал подробно еще одну картинку и
наконец спросил девушку, неужели ее подруги покупают эту художественную
продукцию.

- А как же! - удивилась она и, оглянувшись на собравшихся, сказала
вполголоса: - Я на шахте работаю, живу в общежитии, У наших девчат эти
картинки в моде. У многих над койками висят.

- Но почему же такая дрянь? - возмутился Лева. - Вон палатка - там
настоящие картины. Почему не их вешают на стены?

- Да так. Девчата наши плохо разбираются. Я вот и сама...

Разговор неожиданно прервался. Появился милиционер и вежливо козырнул
Леве.

- Пройдемте, гражданин.

- Как? Куда? За что?

По словам рыжеусого работника прилавка, неизвестный гражданин в
тюбетейке, коего должен задержать милиционер, занимался здесь подрывной
деятельностью и вел злостную агитацию, отчего пострадало выполнение плана
торговой точки артели "Бытообслуживание".

Лева старался доказать, что в его действиях ничего предосудительного не
было, он ратовал за повышение качества художественной продукции,
рекомендовал приобретать настоящие произведения, а не халтуру, но все
равно отделения милиции избежать не удалось.

Он понимал, что там, конечно, разберутся, но он опять запоздает, и
тогда все будет кончено - Митяй его съест живьем, а Женечка даже не
заступится. Беспокоило и другое: девушка в зеленой шляпке торопилась к
подруге на день рождения, а вместо этого пришлось идти в милицию
свидетельницей. Правда, она сама вызвалась, считая, что парень ни в чем не
виноват, но Леве от этого не легче, хотел девушке помочь, а вышли одни
неприятности.

После того как Усиков показал документы и свидетельница подтвердила,
что никакой "злостной агитации" не было, милиционер хотел уже отпустить
его:

ведь парень - турист, с заплечным мешком, торопится ехать дальше, но
продавец решительно запротестовал. Он в убытке. Глядите, какая торговля
пошла! С него ведь спрашивают, и никогда в жизни с ним такого не было.

- Хочешь - покупай, хочешь - нет, а других нечего отваживать. Видите,
все зубы скалят? А чего смеяться? Товар проверенный.

Впрочем, что он понимал в "товаре"? Стекло на картинках хорошее, не
волнистое, зеленоватости и пузырьков нет, гипсовые копилки покрыты лаком,
краски не выцветают. Вещи добротные, сделаны на совесть. И нечего насмешки
строить, когда план по сбыту перевыполняется и многие покупатели довольны,
не жалуются.

Усиков попросил милиционера, чтобы пройти мимо фотографа: хотел
предупредить Багрецова о своем несчастье. Но там его не оказалось. У
треноги с камерой сидел босоногий мальчонка, задумчиво ковыряя в ухе.

Примерно такой же сторож был оставлен и возле "художественной
продукции".

Пришлось идти через весь рынок. Подняв плечи до ушей, Лева шел впереди,
за ним свидетельница и пострадавший. Шествие замыкал милиционер. Как он ни
старался показывать вид, что идет сам по себе, а люди впереди не имеют к