Чтение 22–й страницы книги ~Представитель~

специалиста".

"Как пить дать, он поет со слов босса Эвертона", - подумал Кит, невольно
прикидывая, какую работу можно было бы предложить этому псу войны, если его
все же пришлют на Малибу.

Солнце поднялось над крышами, и его лучи коснулись лица Кита. Это было
похоже на какой-то ритуал посвящения. По спине Карсона пробежали мурашки.

"Это от холода", - подумал он и вернулся в номер, затем нажал кнопку
интеркома: - Пожалуйста, большую чашку кофе и два круассана.

- Одну минуту, сэр, - бодро отозвался служащий, хотя часы показывали
всего половину седьмого утра.

В ожидании заказа Кит присел на подлокотник кресла, однако почти тотчас
же раздался легкий стук в дверь. Карсон поднялся и, взяв с тумбочки мелочь,
пошел открывать.

- Доброе утро, сэр, - улыбнулся ему смуглый стюард, вкатывая столик в
номер.

Он переставил на стол дымящуюся чашку и соломенную корзиночку с
круассанами.

- Вот, пожалуйста, сэр. Все самое свежее.

- Спасибо, дружище, это тебе, - сказал Карсон, подавая стюарду чаевые.

- Большое спасибо, сэр, - поблагодарил тот и, подхватив тележку, покинул
номер.

Оставшись один, Кит взял чашку и, сделав один осторожный глоток, поставил
ее на место. Он любил покрепче.

Кит снова вышел на балкон и посмотрел туда, где, по его предположениям,
находилась долина. Возможно, Дьюк Лозмар уже ведет свои отряды к одной из
фермерских усадеб. А может, просто дрыхнет на своем острове, набрав выпивки
на все деньги, что дал ему Кит.

"Что ж, как бы там ни было, я готов к любому из вариантов", - подумал
Карсон и тут же вспомнил девушку Дьюка. Это воспоминание заставило его
ощутить легкий укол сладкой боли. Ну конечно, чужая женщина самая желанная,
а ведь он ее даже не видел. Лишь обнаженное бедро, но и этого хватило.

Кит был уверен, что узнал бы эту девушку, если бы ему удалось ее
встретить.

Путешествие в крытой кибитке было для Лозмара в новинку, а уж в компании
с молоденькой подружкой и подавно.

Непривычные к такой упряжи лахманы поначалу дергали повозку из стороны в
сторону, но потом успокоились и смирились с новой работой.

За повозкой предводителя ехали "собаки" из штаба Дьюка. Разведчики
попарно уходили вперед - к самому горизонту, а новички плелись сзади,
страдая от жажды и жалея, что решились на такую авантюру.

Некоторые из них ехали верхами, но большинство, с непривычки стерев в
кровь ягодицы о жесткие седла, предпочитало идти пешком, таща на поводу
упрямых лахманов.

- Дерьмо, а не солдаты, - сказал Дьюк Фаготу, который ехал рядом и все
время был под рукой.

- Они еще привыкнут, адмирал.

- Может, и привыкнут, но только мне на них уже сейчас смотреть противно,
- возразил Лозмар. - А ведь я столько денег потратил на лахманов. Думал,
будет полноценная кавалерия, а они даже пешком-то еле идут. Уроды, одним
словом.

- Горожане, адмирал, что с них взять. Они до этого только по подворотням
и воевали. У некоторых даже голова кружится от того, что на просторе
оказались.

- Правда, что ли? - не поверил Лозмар.

- Точно. Один уже два раза блевал, а теперь глаза завязал и идет как
слепой, за друга своего держится.

- А у меня тоже голова кружится, - подала голос Мэнди. Это прозвучало так
неожиданно, что Лозмар даже вздрогнул. Последние двое суток девушка совсем
не разговаривала, но он был не против, поскольку в утолении плотской
надобности она ему не отказывала.

- Я говорю, что у меня тоже кружится голова, - уже отчетливее произнесла
Мэнди, и Фагот тут же отстал, придержав своего лахмана. Он чувствовал, что
эта девчонка означает для Лозмара что-то совсем не то, что Триш. С той можно
было говорить, как с любым из "собак", а на Мэнди даже смотреть и то
небезопасно.

- Когда же появится твоя деревня, Дьюк? Мы все едем и едем, а кругом
только горизонт, соль и яркое солнце... От солнца у меня кружится голова,
Дьюк.

- Попей воды, и все пройдет, - предложил Лозмар.

- Я бы лучше полетала...

- Нет, сегодня больше не получишь. А то сдохнешь прямо в дороге.

- Тебе будет меня жаль? - удивленно спросила Мэнди.

- Мне будет жаль себя. Ведь я лишусь молоденькой

подружки.

Мэнди замолчала и некоторое время сидела, обняв колени и глядя вперед.
Потом, когда ее начало подташнивать, она перевела взгляд на кивающие головы
лахманов, которые продолжали тянуть кибитку.

- Что мы будем делать на твоем острове? - неожиданно спросила она.

- Ты ничего особенного делать не будешь. Только выполнять мои желания и
за это получать свою "дурь".

- А ты утром будешь уходить на работу?

- На какую еще работу?

- Ну, многие мужчины утром уходили на работу, а вечером возвращались и
занимались со мной сексом. Так всегда было...

- Что? Что ты сказала, сучка?!! - проревел Лозмар и наотмашь ударил Мэнди
по лицу. Она опрокинулась на дно повозки, но даже не вскрикнула, только
прикрыла рукой щеку.

Дьюк хотел ударить еще раз, но вовремя одумался, понимая, что не сможет
остановиться и забьет девчонку до смерти. Однако злоба, которую в изобилии
производило существо Дьюка, требовала выхода. Тогда он схватил плеть и начал
нахлестывать медленно плетущихся лахманов, заставив их стрелой понестись
вперед.

Когда же бешено несущуюся кибитку догнал Фагот и, поравнявшись с
безумствующим предводителем, прокричал: "Что случилось, адмирал?!" - Лозмару
нечего было ответить своему заместителю, и он просто огрел его тяжелой
плетью, да так, что Фагот вылетел из седла и покатился по соляной пыли.

Как оказалось, этого хватило, чтобы Дьюк исчерпал все свое злобное
отчаяние и, натянув вожжи, остановил повозку. И тогда сквозь стук копыт и
тяжелые хрипы уставших лахманов послышался удивленный голос Мэнди: - Дьюк, а
за что ты меня ударил?

Колонна "собак" достигла своего острова к вечеру. Члены банды,
остававшиеся дома, принялись с азартом расспрашивать прибывших о последних
новостях, хотя основная новость была уже известна - Лозмар пригнал
пополнение, а для себя привез молодую девчонку.

Новичкам выделили место недалеко от построек, где они разожгли костры и
стали укладываться на ночлег. Их прибытия никто не ожидал, поэтому они
поужинали тем, что у кого было. На другой день этим людям предстояло рыть
для себя землянки, а пока к их услугам была только голая земля.

Предстояло еще придумать, где и как разместить купленных для пополнения
лахманов. Животные были голодны, и привезенных с собой запасов, а тем более
травы на острове им хватило бы ненадолго.

- Ничего не поделаешь, придется отстраиваться, - объявил Дьюк собравшимся
возле его резиденции "собакам".

- Деньги у нас теперь есть и еще будут, поэтому строить станут настоящие
рабочие парни с мастерками и топорами, а наше дело зашибать деньгу в долине.

- Адмирал, "барсуки" что-то подозрительно возятся! - крикнул кто-то из
толпы.

- Об этом мне известно, - кивнул Дьюк, - но с "барсуками" мы будем
кончать. Хозяев в долине не должно быть много, хозяин в долине должен быть
один.

- А что делать с "голубыми либерами"?

- Их уже уполовинили. Те, кто был в городе, расскажут вам, как военные
изжарили этих недоделков.

Бандиты одобрительно загудели, а свидетели истребления "либеров",
принялись взахлеб рассказывать, как все происходило.

Покинув своих людей, Лозмар вошел в дом, который он унаследовал от
прежнего предводителя "собак" - Джема Лифшица.

Мэнди сидела на смятой постели и смотрела в окно, из которого прямо на
стену, падал свет от пляшущих языков пламени.

- Кто эти люди, Дьюк? - спросил она. - И почему они так громко кричат?

- Теперь это твоя семья, - сказал Лозмар, не зная, как объяснить
по-другому.

- И ты заставишь меня спать со всеми?

- Да ты что, сдвинулась?! - воскликнул Дьюк. - С чего тебе в голову
приходят такие вещи?!

- Не знаю, просто я пытаюсь понять, как могу. Мэнди вздохнула, как
показалось Лозмару, очень грустно.

- А ты не пытайся, детка. - Дьюк еще никогда никого так не называл.
"Детка"... - Он даже дотронулся до своих губ, проверяя, слушаются ли они
его.

Не зная, чего еще хорошего сказать Мэнди, он предложил: - Ширнуться не
хочешь?

- Нет, - она покачала головой, - еще рано.

- Ну ладно, тогда, может, хочешь пива, из настоящей жестяной банки?