накренилась, начала рушиться, но еще раньше внутри что-то сломалось, она
рухнула грудой глыб, что развалилась по всему двору перед замком.
шел, сильно прихрамывая, Ланселот. Он был обнажен до пояса, но в обеих
руках по мечу, с лезвий стекают темные капли. Руки по самые плечи и
грудь в кровавых пятнах. Судя по его лютому лицу, это не его кровь.
у Ланселота от тягот пути и плена лицо еще больше вытянулось по
вертикали, как будто на экране сбилась фокусировка, то Бернарда
трудности приплюснули как в плечах, так и в морде. Тоньше он не стал, но
шире - да. Голова и раньше казалась мне настоящей скалой из гранита, но
сейчас, исхудав, он еще больше стал похож на скалу, растерявшую
прикрывающий мох, с выветрившимся из щелей песком. Над Ланселотом
Господь Бог и раньше поработал тщательно: высокий лоб, аристократическая
бледность, точеный нос с красиво вырезанными ноздрями, выпуклые глаза,
способные из холодных становиться очень холодными, а то и вовсе
ледяными, а уж нижняя челюсть так и вовсе шедевр: выдвигается, словно
поддон у электропогрузчика, только тяжелая и массивная, а ямочка на
подбородке, которая на самом деле не ямочка, а ущелье, сейчас стала еще
шире и глубже.
стало неловко оставлять Сига одного.
кое-где плоть даже обуглилась. Если воинов сразу в каменоломни, то
священника - на пытки, понятно...
быстро расхватывали коней, небо на востоке уже посветлело, а облачко над
горизонтом окрасилось в нежно-алый цвет. Асмер торопил, я выбрал было
гнедого жеребца, за спиной Сигизмунд прокричал:
отнять у того, с огненным глазом. Он там дальше, в отдельном стойле. Его
другие кони боятся...
как мне кажется, а если честнее, то совсем не конь, но выругал себя за
трусость, пробежал в конец, там из-за перегородки выглядывала черная,
как ночь, конская голова. Острый рог выглядел достаточно обыденно, то ли
я пригляделся, то ли сейчас не до конских рогов. Похоже, конь дремал.
Перед ним стоял полный нетронутого овса деревянный желоб, а сбоку щерил
красные зубы обглоданный каменный угол конюшни.
хотел отступить, но конь вскинул голову, радостно заржал. Он даже
потянулся ко мне, я вытянул руку во всю длину, он подставил морду. я
погладил по бархатному носу - нос как нос, да и рог как рог, у носорогов
тоже такие, хоть и толще, - сказал как можно будничнее:
толстыми штырями, такими скреплен мост через Москву-реку в районе Парка
культуры. Я отступил, метнул молот. Стену с грохотом вынесло, цепи упали
наземь, а конь даже не вздрогнул.
мной был звон, треск, грохот. Сигизмунд ожидал, призывно махал мне
рукой. Галопом мы вынеслись из долины, я задержался и сшиб молотом два
дерева, чтобы перегородили узкий проход, а вдобавок рискнул метнуть
молот в нависающий скальный карниз над замком.
Откололся не сам карниз, трещина прошла выше, и теперь на замок медленно
падал, с каждым мгновением набирая ускорение, огромный кусок скалы,
размером едва ли не с сам замок.
он придерживал коня, в этот миг земля вздрогнула, качнулась, конь
растопырил ноги, стараясь не упасть, задрожал всем телом.
одинаковых вытянувшихся лицах. Даже у Бернарда вытянулось.
целью...
от стены, но не от цепей. Они волочились следом, на одной прыгала
громадная глыба с вбитым в нее штырем. За нами оставалась не канава, а
пунктирная линия глубоких вмятин в почве, в каждой мог бы укрыться
пулеметный расчет.
соскочил, конь позволил ему отцепить цепи с железного обруча на груди. Я
видел, кск молодой рыцарь побагровел от натуги. Надо было приподнять
цепь, снимая с крюка, а потом так же приподнять другую...
краем земли, впереди нас пролегли длинные тени. Мир обрел краски, трава
сразу стала зеленой. Ланселот, хмурясь, тронул коня, посылая вперед,
Сигизмунд догнал, крикнул:
пробежали по окрестностям, даже взглянул наверх в синее небо.
неподалеку.
потомив них загорелся холодный гнев.
Гуголом сунули доспехи в щель, он еще палец прищемил, орал, а потом
завалили камнями. Место приметное.
Правда, больно было, в глазах потемнело. Я ж не рыцарь, я
чувствительный. А доспехи мы в самом деле в щель, и камнями, камнями...
Простыми камнями, не освященными.
сделал каменное лицо. Сигизмунд начал забирать вправо, Гугол подпрыгивал
в седле, визжал, улюлюкал, указывал пальцем. Гора проплывала мимо,
коричневая, как глина, изрытая трещинами и норами. Наконец Сигизмунд
остановил коня, начал озираться.
святые доспехи?
предостерегающий знак. Сигизмунд выдохнул воздух, процедил сквозь зубы:
помню, где они сейчас.
бросил ладонь на рукоять меча. Его квадратная челюсть выдвинулась, хотя
и не так далеко, как и без того выдвинутая нижняя челюсть Ланселота.
сказал раздраженно:
разгребать ближайшую каменную насыпь, Бернард помог разбросать камни. На
свет появился мешок, громыхнуло, звякнуло. Ланселот медленно бледнел. До
этого мгновения еще оставалась надежда, что это все мальчишечья
похвальба, а доспехи найдет и привезет он, Ланселот Озерный, лучший
рыцарь Пограничных земель.
дрожащую руку. Бернард поднес ему мешок, Совнарол приоткрыл край мешка.
В глаза ударил чистый свет, перед которым солнечный показался серым. Но
этот свет не слепил, Бернард пару мгновений смотрел, отвел взгляд,
прошептал:
вострепетала...
колени. Совнарол начал читать благодарственную молитву. Только мы с
Гуголом молчали, но Гугол хотя бы шевелил губами, привык прикидываться
человеком или уже стал им больше, чем я, а я дергался и оглядывался по
сторонам, там вроде хрустнула ветка, а вон оттуда вроде бы конский
топот.
присутствие нечистой силы...
Ланселот решился на короткую остановку, велел коней расседлать, обтереть
пот, дать обсохнуть. Кони могут пощипать травы, а для нас вон ручей, пей
Посняков Андрей
Корнев Павел
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Лукьяненко Сергей