Евгений ПРОШКИН

МЕХАНИКА ВЕЧНОСТИ

Анонс

Выйти утром за пивком и около собственного подъезда наткнуться на
вражеские танки - перспектива не из веселых. Кто же знал, что так печально
обернется многообещающая встреча с собственным двойником из не очень
далекого будущего, прибывшим с бесценным подарком - четырьмя еще не
написанными тобой книгами и с портативной машиной времени в придачу и
предложившим провести один сугубо личный эксперимент? А в результате -
страшный катаклизм, поразивший пространство и время, превративший Землю в
мир, где столкнувшиеся лбами сверхдержавы расплескали мозги по континентам.
Но безжалостное колесо истории еще можно попытаться повернуть вспять...

Пролог

Сейчас она скажет: "Посуду вымоешь ты". Я заною: "Почему опять я?" Она
устало вздохнет: "Но ведь я и стираю, и убираю, и готовлю".

Вздох - ее любимая реплика. Как я раньше этого не замечал? Далее по
сценарию я выкидываю окурок в форточку и плетусь к раковине.

- Миша, я сегодня так замоталась... Помой посуду, а? Мефодий!

Почти в точку.

Забавляясь, стремительно набрасываю фартук и хватаю со стола грязную
тарелку.

- Конечно, Ален, отдохни. Шурик новую повесть закончил - там, на диване
лежит. Почитай, интересно. По ящику все равно ничего нет.

Ее брови выползают на лоб и застывают у самой челки.

- Сударь, вы решили стать идеальным мужем?

- Иди, иди, пока я добрый.

Алена, одолеваемая сомнениями, уходит с кухни, а я не спеша занимаюсь
привычной когда-то работой: чашки на полку, тарелки в сушку, вытереть со
стола. Да, еще ополоснуть раковину. Все.

Все это уже было, и неоднократно. Можно спорить, можно скандалить, финал
будет тот же: посуду придется мыть мне. Такая уж у нас традиция, и ломать ее
не хочется. Тем более что до конца нашего брака осталось всего полгода.
Через шесть месяцев наступит десятое апреля. Эту дату я запомнил навсегда.

Десятого апреля я вернусь окрыленным: у меня наконец примут повесть. В
издательстве я встречу Кнута, и там же, в буфете, он раскрутит меня на
небольшой банкет, поэтому домой я приду поздно, зато с огромным букетом
розовых гвоздик. Однако цветам будет суждено отправиться в мусоропровод,
поскольку прямо с порога я узнаю, что жены у меня больше нет.

О разводе Алена объявила буднично и неэффектно, кажется, пригоревшие
котлеты взволновали бы ее сильнее. Деловито укладывая в чемодан
многочисленные блузки, она обронила "Я ухожу", и ее голос потонул в фанфарах
какого-то рекламного ролика.

- Вот так сразу? - растерянно спросил я.

- Не сразу, Мефодий, не сразу. - Она назвала меня моим настоящим именем,
хотя прекрасно знала, что я этого не выношу. - У нас с тобой давно все
кончилось, Миша. Разве ты не замечал?

Я, не в силах собраться с мыслями, лишь пожал плечами. Кончилось? Давно?!
Да ведь все только начинается! Именно сегодня, сейчас...

- Не замечал. - Алена оторвалась от чемодана и одарила меня печальным
взглядом.

Она ушла, а на следующий день вернулась и потащила меня в ЗАГС - подавать
на развод. Сопротивляться? Какой смысл? Я даже не спросил, куда Алена
перевезла вещи. Мне было не до этого - я пил водку и плакал. Но это
произойдет в апреле. Через полгода.

Алена лежала на диване и лениво листала красочный журнал. Картонный
скоросшиватель с Сашиной рукописью, как я и ожидал, переместился на пол. Я
скинул тапочки и пристроился возле жены. Потом мягко взял журнал и отодвинул
его в сторону.

- Опять? - Во взгляде Алены появилось недоверие. - Мефодий, ты что, начал
принимать какие-то таблетки? Тебя не узнать.

Минут через сорок Алена, делая большие глаза, направилась в ванную.
Докуривая сигарету, я еще немного повалялся, потом встал. За эти два дня,
таких обыденных и невероятных, я чуть не забыл о самом главном, о том, зачем
я сюда вернулся.

Я разыскал тетрадь в клетчатой обложке и, открыв ее на чистой странице,
сделал короткую запись. Раньше у меня не было этой дурацкой привычки, но
десятое апреля многое изменило. Теперь у меня, как у всякого нормального
гения, появился свой пунктик, и я повсюду таскаю с собой сборник кошмаров,
обернутый в желто-коричневый коленкор.

Я надел брюки и на всякий случай похлопал по карманам. В правом -
прямоугольная плоская коробочка, в левом - дискеты. Компьютер, коротко
бибикнув, включился, и, пока я копался с принтером, в комнату вернулась
супруга.

- Опять муки творчества? - спросила она равнодушно. - Ладно, не буду
мешать.

Я кивнул, выражая одновременно согласие и благодарность. Алена нечасто
бывала такой покладистой.

Принтер - родная "Радуга", а не какой-нибудь лицензионный "Хьюлетт" -
тонко запел, отпечатанные листы с убаюкивающим шуршанием поползли в
прозрачный приемный лоток. Четыре романа, которые если и не потрясут мир, то
уж по крайней мере заставят его выделить и отгородить для меня местечко.
Четыре толстые книжки, написанные моей собственной рукой. Две тысячи
страниц, из которых я пока не прочитал ни единой.

- Это тебя, - Алена ткнула мне в лицо телефонной трубкой.

Я снова не услышал, как жена вошла. Странно, раньше она любила
по-старушечьи шаркать шлепанцами. Я посмотрел на ее ноги - на них были
мягкие вельветовые тапочки с задниками. Таких я у нее не видел.

- Мишка? Салют, - раздалось в трубке.

- Здрасьте. Кто это?

- Костик. Не узнал, что ли?

- А, Костик, привет! - Я замялся, ожидая от абонента следующей реплики. О
чем с ним говорить, я не представлял, потому что ни с каким Костиком знаком
не был.

- Ну что, ты надумал?

- Да, - ответил я, не понимая, о чем идет речь.

- Значит, договорились, - уточнил неизвестный Костик.

- Да, - сказал я и отключил телефон.

- Миша, я пришла. - Голос за спиной раздался неожиданно, но вздрогнул я
не от этого. Интонация, с которой Алена напоминала о себе, вернула меня в те
давно ушедшие, здорово намарафеченные памятью времена, когда мы жили вместе.

Мне есть что вспомнить. Тогда, до развода, вокруг происходило какое-то
движение, и я, сам того не желая, в нем участвовал. У меня была жизнь. После
развода не было ничего. Четыре года - ничего. Только бесконечная писанина,
когда вялая, когда запойная, но одинаково безрезультатная. Все мои опусы
вызывали интерес лишь у собрата по перу Кнутовского.

Вот если бы меня напечатали до развода, возможно, Алена стала бы
относиться ко мне иначе. Увидела бы во мне что-то еще, кроме пустых амбиций
и бесполезного корпения над рукописями. И у нас все сложилось бы по-другому.

- Уважаемые телезрители! Свои вопросы героине передачи вы можете
задать... - сказали мне в самое ухо.

- Я буду смотреть телевизор, - сообщила жена.

Это была боевая стойка: Алена давала понять, что ее право на просмотр
очередного ток-шоу священно и неотъемлемо.

- Ален...

- Я и так тебя целых полчаса не трогала.

- Да я не об этом.

- А... Нет, Миша, хватит. У меня там уже все болит. Оставим на завтра,
хорошо?

- И не об этом тоже.

- А о чем? - Она посмотрела на меня так, будто я ее чем-то шокировал. Но
я только собирался.

- Алена, как ты думаешь, мы с тобой нормальная пара? Ну, в смысле, у нас
все хорошо?

Черт, ведь совсем не то хотел сказать. Уж больно издалека получается.

- Ты на что намекаешь?

- Да не намекаю я. Просто интересно, за что ты меня можешь бросить.

- ...конечно, стать заместителем генерального директора такой крупной
компании совсем не просто. В восемьдесят пятом году, то есть шестнадцать лет
назад, я была простым менеджером... - заговорила вальяжная дама, сидевшая по
ту сторону экрана.

- Опять ты со своей философией! - раздраженно бросила Алена. - Вот, из-за
тебя вопрос пропустила. О чем ее спросили?

- А это так важно?

- Слушай, мотай на кухню!

- Не бойся, мне твой ящик не мешает. Делай что хочешь, сегодня твой день.

- А завтра? - не растерялась она.

И завтра, и послезавтра - вплоть до десятого апреля. Все будет так, как
сейчас, только эти полгода пройдут без меня, я их уже пережил. В понедельник
все вернется на свое место, это кресло у компьютера займет тот, кому оно
принадлежит. У него еще все впереди: и повесть, которую сначала примут, а
потом вернут, и гвоздики, которые придется ломать, потому что они не влезут
в мусоропровод, и смазанный фиолетовый штампик "Брак расторгнут".

Один роман был готов. Я утрамбовал пачку и отделил еще теплый последний
лист. Страница пятьсот три. Ого!

- Миша, когда ты успел подстричься?