- А где искать-то? Дом большой. Как попасть, мы вчера обсудили, но этого
мало.
- Давай спачатку пападзем. Там пабачым.
Добрались до Струйной и вдоль берега пошли на юг, к мосту, а уже оттуда -
к избушке. Сегодня обходить через лес не стали - все равно без велосипеда,
да и время тратить не хотелось.
- Интересно, что ты собираешься делать с сокровищами? - поинтересовался
Макс.
- Хиба ж гэта важна? Ды и скарбы бываюць разные.
- Согласен. И все-таки, что?
- Эх! - вздохнул Дениска. - Справа ж не у скарбах! Прыгода - вось што
галоунае.
- А знаешь, - подхватил Макс, - что главное в приключении? Счастливый
финал!
- Гэта точна, - согласился приятель. - Бяз гэтага - никуды.
Наконец они подошли к дому, слишком близко, чтобы и дальше болтать о чем
попало.
- Лестница, - шепотом напомнил Макс.
- Идзем.
Они отыскали ее не сразу, и в первый момент Макс даже обрадовался, что не
придется лезть на чердак... он очень боялся того, что предстояло, теперь
можно было в этом признаться хотя бы самому себе. Но вместе с тем его и
тянуло туда; сейчас мальчик понимал, что чувствует герой фильма-ужастика,
шагающий в дверной проем дома-призрака. Он чувствовал в эти минуты то же
самое: смесь страха и любопытства; и второе пересиливало.
- Вось дзе, - указал Дениска. - Ляжыць, даражэнькая.
Поднять лестницу не удалось, слишком уж ее оплели стеблями травы. Пришлось
обрубать их - здесь пригодился захваченный приятелем ножик.
Затем они отволокли лестницу к задней, глухой стене избы, направленной к
погосту. Установили; Денис ножом вырыл две ямки, туда вставили нижний
конец лестницы и еще привалили сверху тяжелыми булыжниками, чтобы она не
съехала.
- З дзяцинства баюся драбин, - признался Дениска. - Неяк дауно, малый яшчэ
быу, захацеу на гарышча залезци. Цикава и ус" гэтакае. Да сярэдзины
забрауся, униз паглядзеу... и далей рушыць не змог. ...Знимали.
С этими словами он подхватил сумку и отправился наверх; Макс - за ним.
Оказалось, дверца чердака застряла. Пришлось подковырнуть ножом, провести
им по периметру - и в конце концов открыть-таки удалось.
- Фонарик, - скомандовал Дениска. Пока внук Гордеичихи отпирал дверцу,
сумку он передал Максу - теперь тот вытащил оттуда нужный предмет, едва
отыскав его среди множества других вещей.
- Ну ты даешь! Даже лопатку захватил.
- А то! - отозвался через плечо приятель, высвечивая фонариком чердачные
внутренности. - Сапраудная саперская, миж иншым. Ну - я палез.
Он передал фонарик Максу и нырнул во тьму. Долгое время не было ничего
слышно, потом громкий, словно выстрел, звук взорвал тишину.
- Эй!
- Гэта я чыхнув, - донеслось с чердака. - Давай фанарык. И сумку. И сам
лезь сюды.
Перед тем, как перешагнуть через порожек Макс оглянулся. Вот так высота!
Все выглядело совсем по-другому: и речка, и поля, и домишки, - а уж
одинокая фигура, бредущая вдоль берега Струйной - тем более. И лес - он
дыбился на горизонте хмурым надсмотрщиком, ждал...
- Ну, не засланяй свет!
Внутри пахло лежалым сеном и застоявшейся водой. Было темно, и тусклый
свет фонарика казался среди этой тьмы лишним, неправильным; точно так же,
как и две безобразные тени на стене.
К явному разочарованию Дениски, кроме двух-трех клочьев сена на чердаке
ничего не оказалось. Словно перед тем, как навсегда покинуть дом,
ведьмарка хорошенько вычистила здесь все.
- Вот "лки! - обиженно воскликнул Макс. - И что теперь? Где твои сокровища?
Дениска невозмутимо пожал плечами:
- Унизе, само собой! Дзе ж яшчэ им быць?
- Так чего мы сюда поперлись? - Макс постучал ногой по полу (который
одновременно являлся потолком в какой-нибудь комнате внизу). - Отсюда вниз
пути нет, видишь. Ни люка, ни лестницы - ничего.
- А навошта я, по-твойму, вяроуку брау? Не паспешай.
Он выключил фонарик (света из открытой двери хватало) и начал выкладывать
из сумки ее содержимое.
- Да-а... - снова протянул Макс. - Подготовка на уровне. И что же из
этого...
Закончить он не успел.
Внизу, у самого дома кто-то шел.
Они замерли, оба, как по команде, и только блестящие белки глаз Дениса
двигались в темноте, испуганно реагируя на каждый звук снаружи.
"Лестница!" - мгновением позже сообразил Макс.
Лестница стояла прислоненная к чердачному порожку, и заметить, что здесь
кто-то был (причем совсем недавно), не составило бы труда никому, даже
Степанычу-"рыбаку". А судя по твердым шагам, тот, внизу, был не Степанычем.
Дениска, видимо, тоже понял это. Медленно, чтобы не скрипнули под ногой
доски-предательницы, он крался к дверце чердака. Оказавшись рядом с ней,
мальчик выглянул на минуту, а потом тихонько закрыл дверцу.
Замерев в темноте, друзья слушали, как ходит у дома незнакомец. До этой
стены он пока еще не добрался, и можно было надеяться, что и не доберется.
Вот, выждав (чего он там ожидает?!), незнакомец направился прочь...
Нет!
Он идет к этой стене!
Мальчишки переглянулись - теперь, немного привыкнув к темноте, они могли
видеть друг друга. В глазах Дениски загнанным зайцем замер испуг. Макс
подозревал, что то же самое приятель видит и в его взгляде.
На мгновение тот, внизу, встал, словно размышлял, что же ему делать
дальше. Видимо, приняв некое решение, начал карабкаться по лестнице.
- Маучы! - прошептал Дениска. - Можа, не зауважыць.
И медленно, в такт движениям незнакомца, попятился вглубь чердака.
Скрипнула, открываясь, дверца.
Ухватилась за проем рука, вымазанная в чем-то темном.
Земля?
Кровь?!
Ударил прямо в глаза яркий свет фонарика.
- Дык от вы дзе!
8
Опрос местных жителей, похоже, имело смысл начинать только ближе к вечеру,
когда повозвращаются с работы мужики. Женское население Каменя, как уже
понял Игорь, было абсолютно некоммуникабельным.
Правда, он, по наивности своей, попытался пообщаться с матерью Журского.
Отыскал ее на огороде и в очередной раз удивился: неужели других дел нету,
что она только и сидит на корточках между грядками, поливает, что-то
выкапывает.
- Настасья Мацвеяуна! Можна з вами пагаварыць?
Она выпрямилась, оперлась на сапку, внимательно поглядела на него:
- Чаго ж неможна? Можна. Гавары.
- Што тут адбываецца?
Пожала плечами:
- Хиба не бачыш?
- Я не пра гэта. ...Хоць, бачу, безумоуна. Таму и пытаю, бо зразумець не
магу.
- А ты не думау, што и не патрэбна табе разумець? Непатрэбныя гэта веды ды
занадта небязпечныя. И што бачыш ты зусим не то... Мяж иншым, а што ты
бачыш?
Он объяснил. Про круги. И про все остальное, что успел заметить (а было ли
этого "остального" слишком мало или слишком много, Игорь еще и сам понять
не мог).
Старуха покачала головой, шевельнула пальцами - и он впервые за эти дни
обратил внимание на ее руки, похожие, скорее, на два каменных обломка,
бугристых, неровных, цветом тоже больше походивших на камень, нежели на
человеческую кожу.
- Бачыу ты багато, - сказала Настасья Матвеевна. - Дык и ехау бы дадому.
Стаццю напишыш. А тут... Што табе тут рабиць? Прауду узнаць хочаш - так не
скажэць табе нихто прауды. Ты, хлопчык, тут чужый. Вось, па суци, табе уся
твая прауда. Иншай не будзе.
Игорь только головой покачал да извинился. А что будешь говорить? Что не
уедешь - и так ясно.
Вместо того, чтобы бить баклуши, журналист решил еще разок сходить к
кругам у реки: Игорю все время казалось, что он что-то упускает из виду,
некую важную деталь, которая помогла бы ему разобраться в происходящем.
Добравшись до Струйной, пошел вдоль берега, припоминая дорогу к кругам.
И вот тут-то наткнулся на свежий холмик земли.
9
Фотоальбом.
Юрий Николаевич медленно листал его - старый потрепанный фотоальбом, в
котором во многих местах карточки уже отваливались. Желтые прямоугольники,
словно кругляши-спилы с дерева Времени, призванные засвидетельствовать,
напомнить, укорить, заставить скатиться по щеке слезу... впрочем, для
кого-то они - всего лишь помятые куски бумаги.
А что - для него?
Вопрос Макса задел Журского, зацепил по-настоящему, так что оставшись в
Чернецов Андрей
Семенова Мария
Белогорский Евгений
Андреев Николай
Орлов Алекс
Маккэфри Энн