Чтение 23–й страницы книги ~Серебрянная рука. Дуб и овен~

утраченную душу.

- Мы хотим этого.

Дева Дуба посмотрела на Эмергина. Склонившись над ним, она стала слушать
его сердце; не услышав его биения, она стала ловить дыхание с губ.

- Тело его умирает, - сказала она. Лишь стоном могли ответить ей стоявшие
вкруг кургана.

Дева Дуба взяла в руки Серебряного Овена, что стоял у ног Эмергина.

- Древнее пророчество говорит, что этот Овен обретет душу, - сказала она.
- Душа Эмергина уже покидает тело, она и станет душой Серебряного Овена.
Эмергин должен умереть.

- Нет! - выдохнули люди.

- Но подождите! - с мягким укором сказала Дева Дуба. Она положила Овена у
головы Эмергина и запела:

Душа приготовилась тело покинуть, Но лунный свет преграждает дорогу. Ей
надо вернуться в тело другое.

Блеяние раздалось вновь, но на сей раз блеял уже серебряный барашек.
Лунный свет играл на серебристом руне. На глазах у всех он стал расти, пока
не превратился в красивое сильное животное. Овен повел головой, и Корум
увидел в его глазах ту же мудрость, что некогда видел он в глазах Черного
Быка Кринанасса. И Овен, и Бык пришли сюда вместе с сидхи. Овен увидел Деву
Дуба и, подбежав к ней, стал тереться о ее руку.

Дева вновь улыбнулась и, обратив взгляд к звездам, запела:

Вернись, до времени ушедшая душа, Ведь не исполнено твое земное дело, И
теплое трепещущее тело - Ждет на земле тебя. Вернись душа!

Верховный Правитель зашевелился, казалось, что он просыпается. Глаза
открылись. Помолодевшее его лицо дышало миром и покоем. Благозвучный голос
произнес:

- Я - Эмергин.

Великий Друид встал и сбросил с себя овчину. Он сорвал с себя одежды и
остался совершенно наг, лишь браслеты поблескивали на его запястьях.

Только теперь Корум понял, почему люди так оплакивали своего Верховного
Правителя Эмергин излучал мудрость и силу, доброту и достоинство.

- Да, - повторил Верховный Правитель. - Я - Эмергин.

Сотни мечей засверкали в свете луны - мабдены приветствовали своего
повелителя.

- Слава Эмергину! Слава Эмергину из рода Эмергинов!

И возрадовались люди, и заплакали, обнимая друг друга. Даже сидхи -
Гоффанон и Ильбрик - подняли свое оружие, приветствуя Эмергина.

Жестом руки Дева Дуба указала на Корума, что так и стоял на краю поляны.

- Ты - Корум, - сказала Дева Дуба. - Ты спас Верховного Правителя и ты
принес людям Дуб и Овена. Ты - защитник мабденов.

- Да, меня называют так, - ответил Корум сдавленным голосом.

- Долгою будет память о тебе, - сказала Дева. - Счастье же твое будет
кратким.

- Я знаю об этом, - вздохнул Корум.

- Ты готов принять свою судьбу, Корум, и я благодарю тебя за это. Ты спас
Верховного Правителя и тем позволил мне сдержать свое слово.

- Так значит все это время ты спала в Золотом Дубе и ожидала этого дня? -
спросил Корум.

- Да, я спала, и я ждала.

- Но какая сила удерживала тебя в этом мире? Скажи мне, о, Дева Дуба! Что
это за великая сила?

- Это сила обета.

- И только она?

- Разве нужно что-то еще?

Дева прислонилась к стволу огромного золотого дерева и исчезла.
Серебряный Овен исчез вместе с нею. Золотое сияние стало гаснуть. Дуб
растворился в ночной тьме. Ни его, ни Серебряного Овена, ни Девы Дуба
смертные больше никогда не видели.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
АРФА ДАГДАГА

Радостно возвращались мабдены в Кэр-Малод. Еще бы. С ними шел сам
Верховный Правитель. Люди танцевали и пели. Лица Гоффанона и Ильбрика, двух
славных сидхи, светились улыбкой.

Лишь Корум был печален, так как помнил горькие слова, сказанные ему Девой
Дуба. Он шел последним во лесу, последним вошел и в королевские покои.

Радость затмила умы, и люди не видели того, что Корум опечален. Они
приветствовали и восславляли его, но Принц не замечал их.

Начался пир. Заиграли сладкозвучные мабденские арфы.

Корум, сидевший меж королем Маннахом и Медбх, часто прикладывался к
кубку, надеясь таким образом развеять грустные мысли.

Гоффанон и Ильбрик сидели рядом (Ильбрик, скрестив ноги, сидел прямо на
полу). Король Маннах обратился к карлику-сидхи:

- Откуда ведомо тебе заклинание, о, Гоффанон?

- Я не знаю ни одного заклинания, - ответил Гоффанон, смахнув с губ капли
меда. - Я доверился памяти нашего народа. Этой песни я и сам никогда не
слышал. Сама собою слетала она с моих уст. Я пытался дозваться до Девы Дуба
и до странствующего духа Эмергина. Слово же мне было подсказано самим
Эмергином, с него-то и началось превращение.

- Дагдаг... - задумчиво произнесла Медбх, не заметив, что Корума при этом
передернуло. - Древнее слово. Наверное, это имя, верно?

- Не только имя, но и звание. Впрочем, у этого слова значений много.

- Это имя сидхи?

- Не думаю, - пусть обычно его и связывают с сидхи. Дагдаг не единожды
водил сидхи на бой. По меркам сидхи я юн, я участвовал только в двух из
девяти великих битв с Фой Мь"р. В мое время имя Дагдага вслух уже не
поминали. Причины этого мне неизвестны, правда, о нем ходили странные слухи
- Дагдаг, мол, однажды предаст наше дело.

- Предаст? Надеюсь, не этой ночью?

- Нет, - нахмурившись, ответил Гоффанон. - Конечно, нет. - Он поднес к
губам златопенный кубок.

Джерри-а-Конель подошел к Коруму.

- Что ты так невесел, друг мой?

С одной стороны, Корум был благодарен Джерри за то, что он заметил его
скорбь, с другой - ему не хотелось портить другу праздник. Улыбнувшись,
Принц покачал головой:

- Все в порядке. Просто я немного устал.

- Это арфа во всем виновата, - вмешалась в разговор Медбх. - Я ее уже
слышала. Милый, ты помнишь, как мы ездили в Замок Оуин?

- Да-да, конечно. Там ты ее и слышала.

- Странная арфа, - заговорил король Маннах. - Но знали бы вы, как я
благодарен ей - ведь именно она подарила нам Эмергина. - Король поднял кубок
за здоровье Эмергина, который, спокойно улыбаясь, сидел во главе стола.

- Теперь уцелевшие племена мабденов сплотятся. Мы созовем великое
воинство и пойдем войной на Фой Мь"р. На этот раз они не уйдут от нас!

- Хорошо сказано, - сказал Ильбрик. - Но одной смелости для этого мало.
Нам нужно оружие - такое, как мой меч Мститель. Мы должны быть
осмотрительными и расчетливыми.

- Мудрые слова говоришь ты, о, Сидхи, - сказал Эмергин. - Ты как будто
читаешь мои мысли. Лицо Великого Друида светилось радостью. Казалось, будто
предстоящие заботы нисколько не тревожат его. Сейчас он был одет в
просторную мантию из желтой парчи, украшенную алыми и голубыми фигурами.
Волосы его были собраны в узел.

- Если Эмергин будет нашим советником, а Корум - полководцем, мы можем на
что-то надеяться, - сказал король Маннах. - Мы стали сильнее. А ведь совсем
недавно нам казалось, что наш народ обречен...

- Теперь же мы празднуем победу, - выпалил неожиданно для самого себя
Корум, только что осушивший полный кубок. Он поднялся со скамьи и, стараясь
идти прямо, вышел из залы.

Он шел по ночным улочкам Кэр-Малода, заполненным гуляющим людом. Оставив
крепость, Корум направился к морю.

Корум стоял над расселиной, отделявшей его от руин старого вадагского
дома, - замка Эрорн, прозванного мабденами Замком Оуин.

Руины были озарены светом луны. О, как хотелось Коруму перелететь через
расселину и найти ту дверь, что отворялась бы в его собственный мир, мир
вадагов. Да, там он был одинок, но куда более горьким было его теперешнее
одиночество. Здесь его не мог понять никто.

И тут он увидел лицо, что смотрело на него из-за порушенных стен замка.
Красиво и насмешливо было лицо и отливало оно золотом.

Корум хрипло спросил:

- Дагдаг? Это ты?

В ответ он услышал смех, который тут же обратился музыкой арфы.

Корум вынул из ножен меч. Где-то внизу шумело море. Корум решил
перепрыгнуть расселину и найти юношу с золотистой кожей. Ему хотелось
понять, чего же тот хочет. Да, он мог сорваться вниз, но смерти Принц уже не
боялся.

Вдруг Корум почувствовал, как ему на плечо легла мягкая, сильная рука. Он
отскочил в сторону и закричал:

- Дагдаг! Оставь меня в покое! И услышал голос Медбх:

- Дагдаг - наш друг, Корум. Дагдаг спас нашего Верховного Правителя.

Корум обернулся и увидел встревоженное лицо девушки.

- Спрячь свой меч, - сказала Медбх. - Здесь никого нет.

- Разве ты не слышала звуков арфы?

- То ветер шумел в развалинах, Корум. Ветер.

- Неужели ты не видела его лица?

- Я видела, как облака затянули луну, Корум. Оставь этот вздор - нас ждут
на празднике.

Корум спрятал меч в ножны и послушно побрел за Медбх.