Чтение 8–й страницы книги ~Закон военного счастья~

которых после разгрома разведки под командованием Квадратного было совсем не
много, лопаты, ручки и колеса от тачек, которые были сделаны из дюраля, а
потому цену имели немалую, одеяла и остатки светильного масла в канистрах.

Когда ребята разошлись, чтобы довести сборы до конца, Ростик подошел, сел
на свое ложе, которое почти год принадлежало только ему, и закрыл глаза. Он
пытался своим пророческим даром осознать - ожидает его в этом отступлении
успех или провал. Успехом, конечно, должны считаться малые потери и
относительно спокойный, без осложнений марш. Провалом, без сомнения, была бы
гибель людей. Да, именно так, потому что людей невозможно было заменить.
Даже потерю оружия можно компенсировать, но люди - они были единственным
материалом, который тут, в Полдневье, не заменялся. Даже умнеющие на глазах
волосатики могли подменять людей только на самых грубых работах, И конечно,
не подменяли их в плане продолжения вида, а значит...

- Командир, - раздался из темного угла слабый, просительный голос.

Рост очнулся, он и не заметил, что стал задремывать, ведь вторую ночь,
обдумывая ситуацию, почти не спал.

- А-а, Михайлов. - Он вздохнул, чтобы быстрее прийти в себя. - Да, я
помню. Давай-ка, Михайлов, влезай в доспехи старшины Квадратного. Он просил
меня их сохранить, а мне почему-то кажется, если ты будешь в моих салазках,
то непременно спасешься. И доспехи заодно вывезешь.

- Я? - Глаза мальчишки стали круглыми от изумления. Доспехи были высшим
отличительным знаком в Боловске, даже не все офицеры могли похвастаться, что
у них была эта стальная скорлупа, способная, как однажды случилось с
Ростиком, остановить пулю из "калаша".

- Ты.

- Не знаю... Я должен попробовать.

- Я тебе подскажу.

Прикладывая к себе доспехи, Михайлов вдруг расхрабрился:

- Командир, если я поеду в ваших... ну, в волокушах, где вы будете
старшим, можно я Лидку с собой возьму?

- Жену? Конечно. Лидия будет с нами.

- Хорошо. - Связист помолчал. Потом добавил:

- Спасибо. С вами-то мы уж обязательно выживем.

- Что?

- Ну, говорят, что вы всегда из воды сухим выходите. Что умеете остаться
в живых, не погибнуть... - Вдруг он так смутился, что даже при свете плошки
стало видно, как краска заливает его скулы и щеки.

- Когда приоденешься, - хмыкнул Рост, - поднимись в башенку и просигналь
последний раз, пусть Перевал в течение всей ночи поддерживает костер. Самый
большой, какой только сможет. Вдруг это да окажется решающим условием нашего
спасения.

- Есть. - Михайлов подумал и сказал:

- Тогда я лучше сейчас сбегаю, передам послание, а то скоро уже и Солнце
выключится. Придется масло жечь, а его жаль... Доспехи я потом надену, до
выхода на марш у меня будет время.

- Давай, - согласился Ростик. - Заодно меня перед выступлением разбудишь.
А то я...

Договорить он не успел. В его сознании возник какой-то разрешающий
сигнал, и сон мягко затопил Ростика. Он знал, что может поспать почти час до
выступления, и не собирался упускать такую возможность. Все-таки его ждала
еще одна, третья подряд бессонная ночь. А это, для такого сони, каким был
Ростик, являлось серьезным испытанием.

5

- И что потом? - спросил старший лейтенант Смага, командир Перевальской
крепости, поглядывая какими-то очень осторожными глазками по сторонам.
Ростик никак не мог понять их выражения.

- Ничего, - ответил Рост лениво. Он сидел в главной зале крепости
развалясь, почти довольный собой и всем светом. - Прорвались через их ряды,
слитным огнем смяли попытки пернатых разъединить возки, а потом болотами,
болотами - и оказались у кромки твердой почвы почти на пять километров
раньше погони бегимлеси. А тут они уже не особенно и рвались в бой, видно,
помнили, как мы чистили эту местность из недели в неделю и гравилетами, и
БМП, и огнем, и холодным оружием.

Они прорвались, они были почти все живы. Осталось только сдать раненых,
отделить для срочной отправки в город подхвативших таинственную болезнь уже
после того, как они вышли из крепости, и можно считать свою миссию
оконченной. Почти наверняка его гарнизон будет расформирован, следовательно,
его командование подошло к концу.

В комнату неожиданно вошел Каратаев. Он был решителен, как паровоз.

- Из Боловска запрашивают о потерях.

- Люди - раненых четверо, заболевших - семеро. Волосатики...

- Это не важно, - отозвался Каратаев, но Ростик резким жестом привлек его
внимание:

- Ты отправишь доклад так, как я его сформулирую, или я сам поднимусь к
телеграфистам. - Убедившись, что Каратаев в очередной раз, закатив глаза к
небу, выразил ужас нахождения рядом с Ростом, но больше не спорит, добавил
уже спокойнее:

- Бакумуры - двенадцать поцарапанных из пращей, трое серьезно задеты из
ружей, остальные, чуть больше восьмидесяти душ, в порядке.

- Теперь все? - спросил Каратаев.

- Все.

Он ушел. Рост потянулся за великолепным травяным чаем, когда Смага
неожиданно спросил:

- Не понимаю, почему вы с ним не поладили? Это не очень хорошо, Гринев...

- Тогда позвольте мне удивиться: как вам удалось с ним поладить? - Он
отхлебнул чай, потом посмотрел на вежливого, немолодого, лет уже под
тридцать, с франтоватыми усиками старлея. Ему не хотелось, но он обязан был
задать этот вопрос:

- Кстати, как могло получиться, что вы отпустили гравилет в Боловск? Вы
же знали, что из крепости на Скале к вам идет гарнизон, поддержка с воздуха
могла оказаться решающим фактором в бою. И вы все-таки...

- Полагаю, это находится в моей, и только моей, компетенции? - чуть
заметно потемнев лицом, отозвался Смага.

- Как вас по отчеству?

- Кузьма Владиленович, - с неудовольствием ответил старший лейтенант.

- Ума не приложу, Кузьма Владиленович, почему вы считаете свои решения,
от которых зависела жизнь вверенных под мое командование людей и бакумуров,
только своим делом.

- Значит, вы полагаете, я должен отвечать? Бред какой-то, подумал Ростик,
нам еще остается начать расшаркиваться и теребить аксельбанты.

- Хорошо, - решился Смага. - У меня вышел срок работы гравилета, и по
графику я должен был отправить его на алюминиевый завод.

У Ростика отпала челюсть.

- Что? Вы хотите сказать, что вы просто выполняли... график? - Его рука
зависла так, что чай пролился на колени, но это было не страшно, он был еще
в доспехах, и кипяток остыл прежде, чем попал в зазоры коленного шарнира. -
Вы выполняли график, который составили какие-то тыловые крысы за месяц до
этих событий, который не может и не должен учитывать изменений общей
обстановки?.. Который вообще никто никогда не принимает во внимание?

- Я думаю иначе. Если в штабе решили, что гравилет нужен где-то еще, он
должен быть отправлен туда, куда его определили работники, которых вы
называете "крысами".

- Так. - Ростик встал. Злость его была безадресной, вернее, адресной, но,
к сожалению, человека, который действительно отвечал за сложившееся
положение вещей, тут не было, а находился он, скорее всего, в городе, в
своем кабинете, и назывался Председателем. - Вы понимаете, конечно, что я
обязан буду донести до командования ваши действия? Разумеется, с моими
комментариями?

Теперь Смага был красен как рак.

- Не понимаю, что в этом такого... особенного? Никто ведь не погиб, все
дошли?

- Дошли, только нас встретили почти на десять километров позднее, чем
обязаны были. Только костер горел всего лишь половину ночи, хотя я просил,
требовал, приказывал, чтобы он горел ночь напролет. Только гравилет - наше
главное оружие тут, на болотах, - был отправлен в тыл, видите ли, для того,
чтобы соблюсти график.

- Ну, с полночи вы не выстреливали ни одной ракеты, мы подумали, что...
Ну, что вы...

- Договаривай. Решили, что нас нет в живых?

- Да. Мы решили, что вы полегли при прорыве, и я приказал поддерживать
огонь, уменьшив дорогое масло наполовину.

- Ты пожалел масло. И не наполовину, а совсем. Со второй части ночи огонь
не горел вовсе. - Ростик вздохнул. - Хорошо, что у нас были волосатики, они
запомнили направление, а не то...

- Я слышал, Гринев, что ты невозможный человек, но чтобы ты действительно
был таким... - Смага встал и пошел к двери из офицерской комнаты, которую
когда-то, еще при строительстве Перевальской крепости, стали называть
кают-компанией. Видимо, решил выдержать характер.

- Минуточку, - окликнул его Рост. - Смага, вы в каком звании?

- Я? - Словно тут был кто-то еще. - Старший лейтенант, я же тебе
представился.

- Значит, вы старше меня по званию. - Ростик сел, решил дать роздых
усталым ногам. - А позвольте полюбопытствовать, за какие заслуги вы его
получили? В каких сражениях вы отличились и где?

- Довольно, я не намерен больше делать вид, что не понимаю твоих
оскорблений!

- А я так понимаю, что вы не заслужили это звание. Вы его просто
получили. И боюсь, что даже не на Земле, а тут, в Полдневье, без понимания,